Кровные узы

Потом, когда он в изнеможении рухнул рядом, она притянула к себе его голову и осыпала поцелуями его лицо.
— Прости меня, — ласково пробормотал Кейн, — я старался быть нежным, но все равно сделал тебе больно.
Леа действительно было больно, и даже очень, но теперь это ее совершенно не волновало. Она взяла в ладони его лицо и поцеловала в закрытые глаза. Он почти засыпал, и она прижала его голову к своей груди. Она простила ему все за столь сладостное ощущение гармонии, близости и власти над ним.
Боль не давала ей заснуть, и она лежала, глядя на мужа, едва дыша. Чутье подсказывало ей — со временем она привыкнет, и ей будет уже не так больно. Она вспомнила перешептывания служанок и их рассказы. Если им верить, то плотская любовь способна даже приносить радость. Леа вдруг нахмурилась. Кейн делал то же самое с другими женщинами. Его жизнь до женитьбы — не ее дело, но как ей теперь удержать его рядом? Мать говорила, что у него наверняка будут другие женщины. Как же перенести такие страдания? И сможет ли заставить вернуться к себе? Мысли путались… Она вдруг поняла, что в один прекрасный день ее жизнь может превратиться в сплошной кошмар. Реднор глубоко вздохнул, и Леа теснее прижалась к нему. Она удержит его, так или иначе. Покорность, нежность и доброта могут сделать многое.
  
Глава 7
 
Утро началось с восторженных криков — гости пришли будить молодоженов. Вид у гостей был, откровенно говоря, неважный — давал о себе знать вчерашний кутеж. Ввалившаяся в спальню толпа пришла в неописуемый восторг, застав Леа в постели, в то время как Реднор уже встал и одевался.
— Ничего себе! — воскликнул Херефорд. — Да он вообще не ложился! Я думаю, что он просто не смог. Он врал нам все эти годы — он не мужчина!
— Ну-ну! — раздался слегка задыхающийся голос Филиппа Глостера. — Такие шутки могут плохо кончиться для нас. Лорд Реднор ведет себя как истинный хозяин дома! Да вы только взгляните! — продолжал Филипп. — Он первым проснулся! Может, он собрался позвать служанок Леа? Или хотел принести ей воды? А может, он сам у нее в услужении?
Реднор отвернулся от стрельчатого окна, через которое он наблюдал за приготовлениями к турниру на поле перед замком, и с улыбкой взглянул на гостей.
— Всем доброе утро! Меня разбудило бряцание оружия. Поле выглядит совсем неплохо, и я уже пожалел, что не смогу сегодня проехаться по нему.
Херефорд подошел к Реднору и нанес ему дружеский удар в солнечное сплетение, от которого даже лошадь зашаталась бы. Реднор лишь хмыкнул.
— Позор! — заорал Херефорд. — Что это за человек, которому даже в свадебное утро слушать звон меча приятнее, чем поваляться в постели с молодой женой!
— Этот человек — старый солдат, — расхохотался Реднор. — И он слушал звон мечей долгие годы — почти столько, сколько ты, Херефорд, живешь на этом свете.
Глаза Реднора, тем не менее, с тревогой поглядывали на постель, около которой столпились знатные дамы. Предстояла церемония одевания.
Одеяла отбросили в сторону, выставив на всеобщее обозрение перепачканные кровью простыни, на которых лежала Леа. Реднор ощутил себя человеком, чьи права собственности грубо попираются. Решение пришло почти мгновенно. Он сознавал, что идет против обычаев, но ничего поделать с собой не мог, поскольку должен был защитить то, что было предназначено только для него. Он бросился через комнату к жене и завернул ее в свою рубашку. Женщины замерли в удивлении, мужчины зашлись смехом.
— Реднор! Может, ты спрячешь и ее лицо, как делают это сарацинские женщины? — весело предложил Херефорд.
Эдвина поспешно собрала одежду дочери и передала ей. Леа ее удивила больше, чем зять. Тот заявлял права на свою жену. Но вот Леа… Ведь совсем недавно она боялась его. Куда подевался ее страх? Всем своим видом она демонстрировала лишь желание угодить ему, доставить радость! Словно младенец, она доверчиво прижалась к нему, запеленатая в его рубашку.
Через окно донеслись звуки горна, возвещавшие начало турнира, и настроение гостей вмиг изменилось. Херефорд с победным кличем опрометью бросился из комнаты, всегда медлительный Лестер, ускорив шаг, поспешил за ним. Комната опустела: В ней остался лишь старый Честер. Он осторожно тронул Реднора за плечо.
— Кейн, возьми меня под руку. Не кажется ли тебе, что нам пора поговорить о серьезных вещах? По-моему, теперь ты в состоянии выслушать меня.
— Конечно, только говори потише. Вокруг столько любопытных ушей и длинных языков, что серьезный разговор нужно вести в другом месте. Я думаю, где лучше всего это сделать. Намечается масса развлечений, побыть наедине нам вряд ли дадут, разве что мы сможем найти время поговорить завтра во время охоты.
— Реднор, ты же знаешь, как я люблю охоту! Я не могу пожертвовать ею. Так что выслушай меня сейчас. Я знаю, ты прекрасно во всем разбираешься и без меня, но у меня просто чуть больше опыта. Стефан Блуасский еще довольно молод, здоровье у него отменное, и пройдет много лет, прежде чем он умрет. Если мы станем ждать его смерти, страна рискует превратиться в груду развалин. — Кейн хотел что-то возразить, но Честер сделал упреждающий жест. — Я все понимаю: ты дал клятву — и не нарушишь ее. А если Стефан отречется и его место займет Генрих?
— Честер, мы говорим об измене, а, как тебе известно, дело это ненадежное. И потом, чего бы это Стефан отрекался от трона? К тому же у него еще много сторонников. И он не теряет надежды, что и сын его будет править страной. Так что надо быть сумасшедшим, чтобы отречься от трона. А Стефан хоть не семи пядей во лбу, но все же при здравом уме.
— А если ему придется выбирать между жизнью и отречением?
— Ради Бога, Честер, попридержи язык! Извини, конечно, не дело мне говорить с тобой в таком тоне, но в первую очередь я беспокоюсь о тебе. Все, что угрожает жизни короля…
— Да нет! Никакой угрозы, просто он может оказаться в ситуации, когда ему придется понять…
— Честер, Стефан смелый человек, и ты отлично знаешь, что за свою шкуру он не дрожит. Вспомни, как он держался, оказавшись в тюрьме у Глостера. Он не боялся ничего и никого. Неужели вы думаете, они с Мод станут сидеть сложа руки и спокойно наблюдать за тем, что происходит? Мод очень печется о Стефане, а она стоит десяти таких, как ее супруг или сын. Однажды Мод уже спасла Стефана от смерти или, по крайней мере, пожизненного заключения; она вполне в состоянии сделать это еще раз. А если у нее ничего не выйдет, она может посадить на трон его наследника, Юстаса. Ну, и какая польза будет от этого тебе?
— Я уже думал об этом. Юстаса можно в расчет не брать. Пемброк говорит…
— Пемброк? Неужели вы обсуждали с ним это? Вы же отлично знаете, какой он человек: он обязательно побежит к королю и доложит ему о разговоре. Я больше не хочу слышать об этом ни единого слова!
— Реднор, спокойнее. Ты думаешь, я ребенок и ничего не понимаю? Я знаю, этим людям доверять нельзя. От них лучше всего держаться подальше — и от Мод, и от юного претендента на трон. Более того, — Честер вяло улыбнулся, — может выйти так, что и Пемброку не будет надобности бегать к королю. Ему нужно лишь одно — земли Фиц-Ричарда, но ты ему их никогда не отдашь, и он об этом знает.
— Скорее уж я их ему отдам, чем позволю себя втянуть в заговор против короля, — огрызнулся Реднор.
— Кейн, ты знаешь, несколько лет мы пользовались тем, что в Уэльсе называется миром, и это было благо для всех. Теперь Пемброк на землях Фиц-Ричарда бросил несколько семян мятежа.
— Нет, вы не можете пойти на такое безумие! — Реднор побледнел как полотно.
— Почему бы и нет? Ты займешься границами, чтобы обеспечить там покой. Я соберу войска в помощь крестнику и скажу Стефану, что если он поедет со мной в Уэльс, то местные лорды будут любить его пуще прежнего. Кейн, тебе ведь ничего и делать не нужно — только держать язык за зубами. Я приеду со Стефаном в Уэльс, а там все может случиться. Валлийская стрела, темная ночь…