Журнал «Если», 1995 № 05

Я вышел из лифта, чувствуя, что мой желудок отстает этажей этак на десять. Олли вскочил со стула и направился ко мне с кислой улыбкой на лице.
— Мистер Дункан, я…
— Сядь, Олли, и заткнись, — сказал я спокойно. Он осекся и сел. Я повернулся к Грилу.
— Ну ладно, — сказал я. — Выкладывай, что там у тебя.
— Подробности потом, — сказал Грил. — Надо торопиться. Похоже, по гостинице сейчас бродит от четырех до пятидесяти скедзитов.
Сначала я не понял, о чем речь. Потом до меня дошло, и я похолодел с головы до пят.
— Боже мой, — выдохнул я, бросая испепеляющий взгляд на Олли.
— Ага, — кивнул Грил. — По словам Олли, около трех часов ночи в отель прибыло четверо стенториан. Они пожелали сразу подняться в свой номер, и Олли послал с ними коридорного, сказав, что багаж принесут чуть позже.
— Они все время ухмылялись и скалились, мистер Дункан, — перебил Олли, — и сказали: ничего страшного, сумки не к спеху.
— Бьюсь об заклад, что так и было, — сказал я, посмотрев на Грила. Нам обоим стало плохо. — Дальше не надо. Я сам знаю: Олли записал их в книгу регистрации постояльцев, повернулся, чтобы взять их сумки и — ах! Что бы вы думали? Сумок как не бывало.
Лицо Олли выразило удивление. Он уже открыл рот, чтобы спросить, каким образом я мог догадаться, но мой взгляд снова пригвоздил его к стулу.
— Ладно, — сказал я. — Грил, что ты уже успел сделать?
Грил глубоко вздохнул.
— Во-первых, у них полчаса форы. Я блокировал восемь этажей: по четыре сверху и снизу. Не думаю, что они заберутся так далеко, но рисковать не стоит. В одном нам повезло. С тех пор, как Сплошной Квадрант граничит со Свободным Городом, они могут выйти, только минуя стол регистрации.
— А как насчет… Грил кивнул.
— Уже сделано. Я закрыл все пять столов регистрации в Квадранте. Каждому, кто захочет зарегистрироваться, придется входить через седьмой.
— Отлично. Только одно… — Я пролистал журнал. — А выбраться наружу через эту дверь они не могли?
— Нет. Правда, она не была закрыта. Но после появления стенториан еще никто не выписывался.
Можно было считать, что тут нам повезло. По крайней мере скедзиты были пока неприятностью только для гостиницы. У меня есть пара друзей в исполнительном совете Свободного Города, но я не люблю обращаться за помощью к ним без крайней необходимости.
Я распорядился, чтобы Грил организовал коридорных в поисковые группы. Затем я посмотрел, в каком номере поселились стенториане, и поднял Олли со стула, прикинув, что единственный способ уберечь его от неприятностей таскать повсюду с собой. Перед тем как покинуть фойе, я выбрал пару низковольтных шоковых пистолетов и вручил один Олли.
— Послушай, — сказал я, — как ты думаешь, сможешь ли ты обращаться с этой штукой так, чтобы не вырубить нас обоих?
Олли неуверенно кивнул. Он взял оружие так, как будто был уверен, что оно выстрелит у него в руках.
— Конечно, мистер Дункан, но зачем нам оружие? То есть, я хочу сказать, извините, что я прошляпил этот багаж, но…
Я остановился возле лифта и уставился на него. Вдруг я понял, что бедный парень не имеет ни малейшего представления о том, что он натворил.
Ага, значит, мы с Грилом устроили жуткий переполох всего-навсего из-за пары трогательных домашних зверюшек…
— Олли, — терпеливо сказал я, — знаешь ли ты, кто такие скедзиты? Говори правду, и ничего, кроме правды! Знаешь?
Он начал было что-то лепетать, потом передумал и покачал головой.
— Я так и думал. Ну, прежде всего, не называй их «домашними животными». Для стенториан они могут быть милыми зверьками, но для нас это опасные, быстрые, плотоядные, обладающие высокой приспособляемостью маленькие чудовища. Только термин «приспособляемость» подходит примерно так же, как если бы назвать океан сырым. Скедзит на кухне спрячется в горе тарелок, и, ей-богу, ты будешь есть с него и поклянешься, что это настоящая тарелка. Скедзит в саду становится камнем, травой, кучей листьев. В твоей спальне он — подвязка, носок или галстук. И, лишь повязав галстуком шею, ты поймешь, насколько ошибся.
Видно было, что Олли всерьез ошарашен. Прежде чем произнести первое слово, он думал почти целую секунду.
— Но, мистер Дункан, если стенториане знали, что эти зверьки так опасны…
Это меня доконало. Ткнув пальцем ему в грудь, я припер Олли к стене.
— Послушай, парень, — мрачно сказал я, — именно из-за такой логики мы и попали в эту передрягу. А теперь запомни. Не нужно иметь диплом по инопланетной психологии, чтобы знать правило номер один: никогда не примеряй на себя шкуру инопланетянина. Это не срабатывает. Действия инопланетянина основаны на его собственных понятиях о разумном и правильном, а не на твоих предположениях. — Для чего, ты думаешь, у нас существует разделение на Квадранты, а каждый номер имеет отдельный вход? Не ради экономии, можешь мне поверить. Бывает, что некоторые из этих так называемых разумных цивилизованных существ смотрят друг на друга, как на редкие кулинарные деликатесы. В Свободном Городе они могут делать друг с другом все, что им заблагорассудится, но только не у нас. Так что вот тебе второе правило Дункана по инопланетной психологии: если гость звонит среди ночи и заказывает закуску, вполне возможно, что ему нужен ключ от соседнего номера. — Я перевел дыхание. — Ты понял?
Олли кивнул с ошеломленным видом, и я затолкнул его в лифт. На секунду мы зависли под потолком, но потом заработала искусственная гравитация.
В нашем деле приходится ладить с инопланетянами или, по крайней мере, мириться с теми, с кем невозможно поладить.
Вот, кстати, еще одно жизненное правило, полезное для Олли: никогда не полагайся на внешний вид. Внешнее сходство инопланетянина с человеком ничего не значит. И наоборот, комок щупалец может оказаться твоим двоюродным братом. Горон представляет собой отвратительную, шишковатую кляксу розово-коричневой протоплазмы с двенадцатью глазами и девятью отростками, и в то же время он без ума от джаза, любит поэзию, не дурак выпить и повеселиться.
С другой стороны, если не обращать внимания на волосатость и некоторое внешнее сходство с грызунами, стенторианин может сойти за человека. Но этому хладнокровному, безжалостному, кровожадному существу абсолютно неведомо сопереживание.
Я вперился взглядом в стенторианина, который открыл дверь. Он тоже уставился на меня маленькими красными глазками, широко посаженными на его розовой волосатой физиономии. Затем он увидел Олли и издал короткий визгливый смешок, показав полный рот острых желтых зубов. Он повернулся и сказал что-то на стенторианском своим товарищам, находившимся в комнате. Те чуть не лопнули со смеху.
С меня было довольно. Время уходило. Я включил диктофон и произнес:
— Согласно Уставу 12 Кодекса Галактических Стандартов я хочу воспользоваться правом говорить с вами без боязни судебного преследования в случае нанесения непреднамеренного оскорбления традициям, обычаям или моральным стандартам вашей расы.
В ответ стенторианин лишь ухмыльнулся. Я повысил голос;
— Я сказал, что мои слова нельзя рассматривать как оскорбление!
Стенторианин нахмурился. Ему это не понравилось, но он понял мои намерения.
— Ладно, — неохотно ответил он, — я согласен.
— Отлично, — сказал я и дал ему возможность увидеть, что выключил диктофон. Я никогда не начинаю спор с инопланетянином, не процитировав статью о ненанесении оскорбления. Естественно, эта статья включена в каждый контракт о поселении для взаимной защиты гостей и сотрудников гостиницы. Но береженого Бог бережет.
Теперь и остальные трое стенториан поднялись и, усмехаясь, глазели на Олли. Не обращая на них внимания, я заговорил с тем, кто стоял у двери.
— Меня зовут Дункан. Я менеджер этой гостиницы, а это мой помощник мистер Сорренсон. Итак, к делу. Пару минут назад в фойе вы сыграли небольшую шутку. И, хотя этот инцидент является серьезным нарушением контракта о поселении, я с радостью забуду об этом происшествии, если вы мне поможете. От имени отеля «Интергалактика» я официально прошу вас немедленно приказать вернуться своим скедзитам и сдать их мне для размещения в специальном помещении для домашних животных.