День без смерти (сборник)

Почему он не сходит к косметологу, неожиданно подумал Донован. Впрочем, он сам был свидетелем, как Нордвик отказался от услуг корабельного врача Риточки Косе, когда она предложила ему провести сеансы косметической регенерации. Вернее, он даже не отказался, а просто промолчал, как обходит он всякий раз тему Сандалузской катастрофы.
— Ты заметил? — обернулся Нордвик к Берзену. Тот кивнул.
— Что? — насторожился Донован.
Нордвик недовольно скосил на него глаза.
— Деревня-то ваша пуста, — проговорил он. — И, похоже, давно.
— Как пуста?! — непроизвольно вырвалось у Донована. Сердце у него похолодело.
— Следов на песке нет, — буркнул Берзен.
— Где вы поставили Купол? — спросил Нордвик.
— Купол? — сдавленно переспросил Донован. Взглядом он буквально вцепился в экран. Песок между кампалл Деревни был аккуратно прилизан ветром. И, действительно, никаких следов.
— В Пустыне… Километрах в пятнадцати на юг. Нордвик молча закрутил ручку настройки оптики, Деревня с рощей уплыла за кромку экрана, затем проплыли серо-оранжевые барханы песка… и вдруг на экран выползло нечто несуразное, просто не имеющее право на существование здесь, на Сказочном Королевстве. Химера.
Что это, обомлев, подумал Донован. Он почувствовал, как ужас, именно ужас, сминает в комок его, его душу, его всего и швыряет в свой бездонный колодец. Что это? Он не верил своим глазам. Он не хотел верить своим глазам! Ну, что же это такое?!
Купола, как такового, каким они поставили его здесь, не было. Одни развалины. Да и не самого Купола, а каких-то допотопных сооружений из рыжего рассыпчатого кирпича, местами разрушенных до основания, оплавленных, с глубокими свежими бороздами и выбоинами на закопченных остовах. Кое-где целые кварталы представляли собой непроходимые горы битого кирпича напополам с серой крупчатой пылью. И нигде никого. Все то ли попрятались, то ли здесь на самом деле уже никого не было, хотя в одном из кварталов что-то медленно, неторопливо чадило густым черным дымом. Внезапно один из полуразрушенных домов вдруг вспучился, вспыхнул кострищем и разлетелся во все стороны обломками кирпича. И тотчас из соседних домов, из темных провалов окон выплюнулись несколько тонких ослепительных лучиков и суетливо заметались по улице. На стенах после них оставались раскаленные рытвины со сверкающими потеками, а кое-где подрезанные под основание руины неторопливо, замедленно как-то, как при малой гравитации, обрушивались на улицу. Красиво так, со снопом искр и тучами пыли… Непонятно и страшно.
— Прилетели… — зло процедил Нордвик и выключил экран.
Донован подслеповато обернулся и почувствовал, что у него сильно затекла шея, а во рту пересохло, просто до задубения.
— Что? — хриплым голосом выдавил он из себя.
Ратмир Берзен сидел, крепко вцепившись в подлокотники кресла, и недобрым долгим взглядом смотрел на Донована. В этот момент его круглое добродушное лицо было страшным.
— Что там происходит? — медленно проговорил он.
По лицу Донована катились капли холодного пота. Если бы он знал!
— А ты еще не понял?! — зло повысил голос Нордвик. Он отвернулся и включил селектор.
— Внимание! — сказал он. — По всему кораблю объявляется особое положение! Вплоть до его отмены десантной группе, группе радиолокации и лазерного контроля находиться в готовности номер один. Далее: вывести крейсер на круговую экваториальную орбиту. Группе радиолокации и лазерного контроля обеспечить наблюдение…
Вот так, с горечью подумал Донован. Он уже не слышал, что там дальше говорил Нордвик. Прилетели… На сказочную, тихую, спокойную планету, где все хорошо, где все люди — как дети, где смеются, радуются, веселятся на всю катушку… Играют! И в какие только игры играют!.. Играли. Год назад. А сейчас, здесь, похоже, идет война. Странная какая-то война. Будто призраки воюют или невидимки… Да и не воюют, а так, развлекаются. Сидят себе по подвалам, да изредка постреливают… Да взрывают дома, какие вздумается…
— Ну, что будет делать? — спросил Нордвик, напряженно вглядываясь в Берзена. — Командуешь, теперь ты.
Берзен недобро сощурился.
— Согласно Положению КВВЦ о гуманоидных цивилизациях, разрешающих внутренний конфликт…
— Какой внутренний конфликт? — взорвался Нордвик. — Ты же помнишь все материалы о Сказочном Королевстве. О каком внутреннем конфликте может идти речь? Неужели ты на самом деле думаешь, что народец Сказочного Королевства за год прошел то, что человечество за тысячелетия?! Да ты пойми, что эта язва на планете — это наша язва, что это дело рук человеческих и мы просто обязаны вмешаться, чтобы убрать ее.
— И наделать еще больших глупостей, — спокойно проговорил Берзен. — Для вмешательства у нас нет полномочий.
— И поэтому ты предлагаешь сидеть сложа руки и спокойно наблюдать за всем этим?
— Нет, вздохнул Берзен. — Но прежде, чем что-либо предпринять, нам надо хотя бы провести разведку. Тем более, что на это мы имеем право.
Донован сидел съежившись, его страшно трясло. Лицо было серо-белым, как мраморное, а на нем застыли крупные капли пота.
Нордвик скрипнул зубами и отвернулся.
— Ну, что ж, — недовольно сказал он Берзену, — командуешь теперь ты…
  
 Глава вторая 
 
Это была дорога. Самая настоящая, точно земная биостеклопластная дорога. Чуть уже, чем магистральное шоссе. Она выползала из-за бархана, текла по песку серебряной лунной дорожкой и кончалась тут, чуть ли не в центре пустыни, зарывшись в песок.
Феликс осадил “богомола” и удивленно уставился на нее.
— Донован, — растерянно спросил он, — это что — их дороги? Они умеют их строить?
Донован зло глянул на него, но ничего не сказал. Рывком распахнул спектроглассовый фонарь “богомола” и выпрыгнул на шоссе.
Шоссе как шоссе, подумал он. Откуда ты здесь?
Шоссе звенело под каблуками настоящим земным биостеклопластом, и было заметно, как занесенные на него ветром песчинки медленно ползут к обочине. Он опустился на колени и разгреб руками песок на обочине. Край дороги был неровен и бугрист, местами в него, как в леденец, вкрапились полурасплавленные песчинки.
— Что там такое? — громко спросил Ратмир и тоже выпрыгнул из “богомола”.
— Да так… — Донован обернулся. — Собственно, ничего.
Он провел ладонью по краю дорожного полотна и засыпал его песком. Как рашпиль. Брак. А фактура-то земная…
Ратмир остановился рядом.
— Нашел что-то?
Донован покачал головой.
Ратмир потоптался, присматриваясь к полотну дороги, и снова спросил:
— Ты думаешь, Кирш?
— Ничего я не думаю! — огрызнулся Донован и резко поднялся с колен. Он отряхнул песок с брюк, затем вытер руки о куртку и посмотрел на Ратмира.
Задумчиво выпятив нижнюю толстую губу, Ратмир пытался ковырять носком ботинка биостеклопластную поверхность дороги. Донован раздраженно передернул плечами.
— У него было что-нибудь для ее постройки? — спросил Ратмир.
Донован отвернулся. Пошел бы ты со своими расспросами…
— Было, — буркнул он. — Все, что мы здесь сделали и что оставили — полностью изложено в нашем отчете Комиссии.
— Ах, да, Большой синтетизатор, — вспомнил Ратмир. — Я всегда удивлялся, почему у вас в экипировке очутился Большой синтетизатор — словно вы летели не обыкновенными исследователями, а колонистами или, по крайней мере, строителями курортных городков.
Он вздохнул и стукнул каблуком по дороге. Полотно дороги отрывисто звякнуло.
— Похожа на земную, не находишь?
У Донована перехватило горло. Он поднял глаза и посмотрел на дорогу. Расплавленный ручеек песка, вытекающий из-за бархана.
— Похожа… — он зябко повел плечами. Почему я не могу врать? Почему я не умею врать?! Не похожа она, в том-то все и дело! Она — земная… Донован провел рукой по лицу. А как бы мне хотелось уметь врать… Спокойно так, глядя в глаза, уверенно… врать улыбаясь, врать самозабвенно… веря самому себе. Своей лжи. Пожалуй, это самое главное — чтобы самому верить своей лжи! Ничего бы я не хотел так сильно, как то, чтобы все, что я вижу, что я чувствую, что предчувствую, оказалось самой обыкновенной ложью. Слышишь, Кирш, — самой обыкновенной ложью! Самой заурядной…