Обманутые надежды, или Чудеса случаются (СИ)

— Знаете, — улыбнулся он смущённой своим неожиданным порывом девушке, — если бы ваши губы небыли такими сладкими от сахара и не пахли чаем, я бы подумал, что поцеловал Снегурочку. Похоже, вы ещё не оттаяли до конца. — Твердохлебов вышел, а когда вернулся, коротко велел:
— Идёмте.
Девушка оглядела комнату, проверяя, не забыла ли чего, сунула телефон в сумочку и пошла за ним. Возле ворот КПП стояла военная машина. Мотор её урчал тихо и ровно, как сытый хищник. Твердохлебов решительно распахнул дверь, подхватил девушку и засунул в салон.
— Зачем, — попыталась протестовать Галя, — я отлично доберусь и пешком.
— Вы ещё толком не согрелись, да и мне будет так спокойней. Простите, проводить вас не могу. На машине вы быстрее доберётесь до дома. Обязательно разотритесь и примите лекарство, не хватало только подхватить пневмонию.
— Ради меня гнать машину…
— Успокойтесь, не ради вас. В части объявлена тревога. Боец едет за командиром. Вам по пути.
— Ой, тогда мне, наверно, в отдел нужно…, ― Галя дёрнулась, чтобы вылезти, но майор удержал её.
— Нет, вам бы уже позвонили. Езжайте же.
Твердохлебов решительно захлопнул дверцу, махнул рукой водителю, давая знак, что можно трогаться и размашистым шагом направился на КПП. Машина тут же сорвалась с места и помчалась в город. Гаял смотрела в боковое зеркало до тех пор, пока офицер не вошёл в здание. Майор ушёл, ни разу не обернувшись.
 Глава 25 
 На войне как на войне, знаете ли: лучше быть живым параноиком, чем мертвецом, который ждал от жизни только приятных неожиданностей... Одним словом, я не люблю сюрпризы. Зато они меня просто обожают. 
 Макс Фрай. Болтливый мертвец 
Утро, как всегда, особенно для тех, кто большую часть ночи вместо того, чтобы спать, ворочается с боку на бок и мечтает, бог знает о чём, наступило неожиданно. Галя с трудом вылезла из постели и уставилась на себя в зеркало. Она выглядела бледнее, чем обычно, что подчёркивали тёмные круги под глазами. К счастью, никаких других последствий после долгого пребывания на морозе, девушка у себя не обнаружила. И всё благодаря маме.
Мария Васильевна развила бурную деятельность, стоило только окоченевшей Гале переступить через порог. Григорий Иванович помчался в магазин за бутылкой водки. Девушку заставили проглотить лекарство от простуды, выпить горячего молока с мёдом, которое она просто ненавидела. Потом пропарили ноги, растёрли водкой и даже, по настойчивому требованию отца, столовую ложку влили внутрь, надели шерстяные носки, засунули под несколько одеял и в довершении всего заставили выпить чай с малиной. А когда мама притащила горчичники, Галя заявила, что если её не оставят, наконец, в покое, то она просто спрыгнет с балкона. И мама, тяжело вздохнув, вынуждена была отступить.
Согревшись, Галя задремала, но через час, проснулась от того, что была насквозь мокрая. Она буквально плавала в собственном поту. Пришлось вставать и не только переодеваться во всё сухое, но и полностью перестилать постель. Зато на утро не было ни малейших признаков недомогания.
После всего, что произошло девушка, пришла к выводу, что она майора Твердохлебова не интересует. Следовательно, надо забыть о нём и жить дальше. А что лучше всего может помочь забыться? Конечно же, новый роман или погружение с головой в работу. Поскольку роман заводить Галя не собиралась, пришлось выбирать последнее.
Проверка шла полным ходом. Пока отдел справлялся со всеми поставленными задачами и многие уже расслабились и праздновали победу. Только Ростоцкиий становился всё мрачнее и раздражительнее. Потеряв терпение, кто-то из офицеров не выдержал и возмутился:
— Иван Васильевич, ну, что вы так переживаете. Посмотрите, мы справились со всеми заданиями. До конца проверки осталось совсем немного, уж как-нибудь справимся.
— Хм, справитесь… Вот что я вам скажу, мальчики и девочки, я бы, на вашем месте, не торопился открывать шампанское. Поверьте моему опыту и интуиции, с нами пока только играли. Если господа задумали нас прикрыть, то придумают что-нибудь эдакое. И скорей всего, преподнесут нам эту свинью, в самом конце, чтоб оправдаться не смогли, не успели.
Все покивали, но про себя молодые оптимисты решили, что Ростоцкий слишком драматизирует и сгущает краски. Гром разразился, как и предсказывал Иван Васильевич, когда его уже никто не ждал. Проверка в части была практически закончена. Большинство проверяющих отбыли, для подведения, так сказать итогов. Остались несколько офицеров, заканчивающих осмотр складов и другой матчасти.
Генерал Решетников собрал совещание, вынес всем благодарность и поделился предварительными выводами проверки. Большинство подразделений получило хорошую оценку. Можно было немного расслабиться. Генерал рекомендовал дать солдатам увольнительные, а офицерам давно заслуженные выходные. Решив ещё ряд вопросов, совещание распустил.
— Иван Васильевич, — окликнул он Ростоцкого, — задержитесь на пять минут.
Генерал приглашающе махнул рукой, и полковник снова опустился на стул.
— Слушаю вас, Герман Арнольдович.
— В общем, тут такое дело… ваш отдел показал себя как всегда хорошо…
— Но это была только присказка?
— Ну и нюх у вас Иван Васильевич. Перед самым совещанием мне позвонили и сообщили, что сегодня прибудет проверяющий и привезёт специальное задание, окончательную оценку ваш отдел получит только после того как справится с ним или...
— Понятно. Я чего-то такого ждал.
— Иван Васильевич, как вы думаете, справитесь? Сами знаете, что на кону.
— Всё, что могу обещать, так это только то, что приложим максимум усилий. Буду откровенным, не думаю, что нам дадут сорваться с крючка.
— Ну, что вы Иван Васильевич! Первый раз вижу, чтобы вы с таким так пессимизмом говорили.
— Говорю, как чувствую. Скажу вам по секрету, я уже о наиболее талантливых ребятах поговорил с кем надо.
— Даже так,… а что особисты по этому поводу думают?
— На сей раз, помочь они нам не могут, но моих ребят в свой отдел возьмут за милую душу. Таких спецов поискать ещё надо.
— Интересно знать, кому же вы так помешали?
— Знаете, Герман Арнольдович, моё мнение такое: меньше знаешь, лучше аппетит.
— Неужели всё так плохо.
— Даже хуже чем вы думаете. Не буду скрывать, если нам удастся выиграть в этой игре,… тогда нас сам чёрт больше не тронет, но и вероятность проигрыша очень велика.
Генерал Решетников лично встретил новых проверяющих. Главным у них был полковник Зарубин. Увидев его самодовольное лицо, с ехидной усмешкой, он понял — не зря Ростоцкий беспокоился. Генерал предложил отдохнуть и освежиться, но Зарубин сухо поблагодарив — отказался, заявив, что хочет сегодня закончить все дела и улететь утренним рейсом.
Весь отдел ОВРА был в полном сборе. Полковник Зарубин передал Ростоцкому запечатанный пакет с вводными и буркнул, что на выполнение задания даётся ровно полтора часа. Время пошло.
Прошло больше часа, но ни один из аналитиков так и не нашёл решения. Ростоцкий белый от волнения, кусал губы, но молчал, видел, ребята действительно выкладываются на все сто. Когда очередной аналитик развёл руками, полковник бросил взгляд на проверяющего, на лице которого, то и дело вспыхивала самодовольная ухмылка. Тут в его мозгу мелькнула отгадка «решения нет». Центр дал заранее тупиковую ситуацию.
Зарубин глянул на часы и спросил:
— Ну что, я так понимаю, ваши люди не справились.
— У нас есть ещё пятнадцать минут.
— Да бросьте, что могут решить каких-то пятнадцать минут.
— Очень многое, — тихо заметила хрупкая большеглазая девушка. Она посмотрела на Ростоцкого и чётко отрапортовала, — Господин полковник, решение найдено. Разрешите вывести на большой экран?
Полковник едва заметно вздрогнул и невольно выдохнул про себя, но при этом, сохраняя абсолютную невозмутимость и спокойствие кивнул:
― Разрешаю.