Инквизиция (ЛП)

—Грифовы чрезвычайно редки, так что ты мог не слышать о них, — сказал Гарольд, бочком отходя от демона, когда тот издал недовольное уханье. — Как ты, наверное, догадался, она скорее гибрид совы и кота четвертого уровня. Твой отец назвал ее Афиной.
— Какая красавица, — выдохнул Флетчер, применяя методы контроля, которыми он овладел в Академии. Схватив связь с Афиной, он направил ей свои желания, позволяя считывать их так, как сам читал ее.
Грифов склонил голову набок и, захлопав крыльями, устроился на плече Флетчера. Она постаралась не сжимать лапами слишком сильно, ибо из них выступали бритвенно-острые когти. Когда Афина почувствовала боль Флетчера, они втянулись обратно в лапы с тихим шиком.
— Тебе, наверное, стоит ее спрятать, пока никто не увидел, — подозрительно огляделся король. — Эльфы требуют, чтобы все чужие демоны постоянно находились внутри владельцев. Я бы подождал, но мне хотелось отдать тебе демона до того, как Захария наложит лапы на свиток.
Флетчер был разочарован, так как хотел получше узнать демона, но все равно протянул руку над плечом. Пентаграмма засветилась фиолетовым, и он почувствовал все ее линии, огнем обжегшие кожу. С ментальным рывком Афина распалась на нити белого света, которые втянулись в его ладонь. Он пошатнулся от мощной эйфории первого слияния, когда его сознание соединилось с ее, как две реки.
Он почувствовал, как резерв маны внутри вырос вдвое. Нити, соединяющие хозяина с двумя его демонами, казалось, сплелись в одну. Он чувствовал себя сильнее. Электрическая энергия пульсировала вдоль нитей, как бьющееся сердце.
Что касается сознаний двух демонов, так они остались порознь, не видя мыслей друг друга. Но Флетчер чувствовал их намерения, а они видели мир его глазами.
Голова кружилась, его разум тянули в разные стороны сознания обоих демонов. Он припомнил, как Серафим как-то описывал призывателя, у которого было несколько дюжин Клещей. Он и представить не мог, насколько это сбивало с толку.
— Отлично! — похвалил Гарольд, схватив кожу для призывания и ведя Флетчера вдоль ветки, пока тот восстанавливал дыхание. Солнце уже почти село, и король выпустил большой шар вирдлайта, который освещал путь, по которому они шли.
Все еще ошеломленный слиянием, Флетчер увидел, как на ветках вокруг них появились другие источники света, освещая все еще гуляющих эльфов. Но это были не вирдлайты.
Люминесцентные грибы, которые казались всего лишь простыми коричневыми гребешками, растущими в трещинах мшистой коры, засветились ярким зеленым светом. Наверху из-под ветвей полился голубой свет — светящиеся червяки с раскаленными шелковыми нитями, болтающимися, как голубая паутина. В то время как он с открытым ртом разглядывал такие чудеса, с земли поднялись светлячки в виде летающего облака оранжевых искорок, которое закружилось вокруг них. Калейдоскоп цветов отбрасывал на ветви жутковатый пляшущий свет.
— Завораживает, не правда ли? — прокомментировал король. — Много лет назад Эдмунд писал мне об этом. Тогда он часто бывал в Великом Лесу, вел переговоры с эльфийскими кланами по поводу торговых соглашений. Луки, кожа, меха и медицина были широкого востребованы в Гоминиуме. Он мечтал об обществе, где былюди и эльфы путешествовали по землям друг друга, со свободой торговли и передвижения. Естественно, когда он погиб, все развалилось.
Флетчер внимательно слушал, жадно поглощая каждую крупицу информации о своих родителях. Хотел бы он знать, как они выглядели. Тут его пронзило болезненным осознанием, что в каком-то смысле он знал. Он же видел жену Захарии в толпе во время Турнира и суда, разве нет? Воспоминания были мутными, но он мог представить светловолосую леди, сидящую рядом с лордом Фавершемом. Наверное, темные волосы достались ему от отца.
— Вы можете рассказать мне больше… о моих родителях? — робко спросил Флетчер.
Гарольд сделал глубокий вздох, ведя Флетчера к мосту, ведущему на другую ветку.
— Эдмунд был моим лучшим другом, а Элис… ну… Если бы все сложилось по-другому, она могла бы стать моей женой. Но я не мог помешать их счастью. Ты — единственное, что осталось от двух людей, которых я любил больше всего на свете.
Флетчер поднял глаза на лицо Гарольда и увидел сожаление. Наверное, это печаль, которую он прятал столько времени даже от аристократов, которых считал друзьями. Королю не пристало показывать эмоции.
Флетчер всегда представлял короля расчетливым и непреклонным. Вместо этого он обнаружил добросердечного человека с глубокими нравственными убеждениями, но который при том был абсолютно одинок и бессилен изменить мир так, как мечтал.
— Хотел бы я вам помочь, — сказал Флетчер. — Я мог бы бороться против них в открытую, пока вы бы работали против них в тени. Но я просто парень. Я мало что могу сделать.
— Теперь ты Ралейг. Ты можешь сделать очень многое, — возразил Гарольд. Ветка, по которой они шли, привела к большому углублению в центре особенно толстого ствола дерева. — И первым делом тебе нужно принять участие в голосовании в качестве члена совета. Это право ты заслужил, когда выиграл Турнир. На нем будут присутствовать также главы эльфийских кланов и старейшины гномов. За всю историю такое случается впервые. Пришло время укрепить союз людей, гномов и эльфов раз и навсегда.
Флетчер сглотнул, когда они попали в тень входа в дупло.
— И когда он состоится?
— Прямо сейчас.
  
ГЛАВА 15
 
Прямо у входа у стен стояли два эльфа, преграждая путь мечами, каждый длиной с копье.
По опыту кузнечных дней Флетчер признал в них фалксы, состоящие из необычайно длинной рукояти, которую можно было схватить двумя руками, и еще более длинного клинка, изогнутого, как половинка лука. Загнутое лезвие давало им преимущества топора, а длинная рукоять — дополнительный баланс при нападении и защите. Это были внушающие ужас мечи, которые, если память его не поводила, являлись излюбленным оружием эльфийского народа.
— Все в порядке, пропустите,— послышался голос Сильвы из темноты позади.
Она вышла из теней. Флетчер с удивлением обнаружил, что у нее был свой фалкс, прицепленный к спине, а также гибкий лук и полный стрел колчан. Обычно распущенные и развевающие волосы она сегодня заплела в блестящую косу, которая спускалась по плечу до талии, утяжеленная на конце нефритовым камнем.
Но приковало к себе внимание Флетчера не ее оружие, а чешуйчатые доспехи. Они были сделаны из сотен прямоугольных кусочков кожи, каждая с четырьмя дырочками по углам прикреплена к соседним. Они плотно облегали тело, растягиваясь и сжимаясь с каждым шагом, пока она направлялась к ним. Конечности защищали накладки на бедра, голени, плечи и предплечья, и вся конструкция сияла темно-зеленым лаковым покрытием.
— Мы готовы к военному совету. — Она покраснела и смущенно улыбнулась, заметив восхищение Флетчера.
Гарольд учтиво кивнул и сквозь темноту перехода прошел в помещение, освещенное мерцающими факелами. Сильва, не оглядываясь, последовала за ним.
Размерами помещение чуть ли не превышало обеденный зал в Академии Вокана. Голые стены с несколькими дюжинами факелов переходили в куполообразный потолок. Прямо в центре комнаты возвышался большой круглый стол полированного дерева со странным, покрытым тканью объектом высотой в человеческий рост посередине. Стол окружали стулья с высокими спинками, каждый с прикрепленным знаменем наверху. Большинство были заняты: некоторые людьми, остальные эльфами и (ближайшие к Флетчеру) гномами. Все повернулись посмотреть на вновь прибывших. Под их взглядами Флетчер стушевался.
— Флетчер, твое сиденье тут, — прошептал знакомый голос. Лицо Отелло выглянуло из-за одного стула, обкорнанная борода выглядела странно в сравнении с седовласыми гномами по правую руку. Он просиял, когда Флетчер улыбнулся, но поднес палец к губам.
Флетчер взглянул на стул рядом с Отелло и обнаружил над ним голубую с серебряным эмблему дома Ралейгов. Было так странно вдруг обзавестись историей и даже фамильным гербом. Он знал, что никогда к этому не привыкнет, тем более когда прямо в центре знамени была изображена Мантикора. Он осторожно сел, а Сильва с королем Гарольдом обошли его, чтобы занять свои места.