Гарон

— Не имеет значения, Умарис, что двигало ею. Она родилась очень сильной, и губить тот дар нельзя. И не найти ей жениха равного по силе и крови. Мы все это понимали.
— Выходит сила, а не любовь — проклятье эльфов. Извините, я пойду, — встала расстроенная девушка.
`Любовь и есть — сила. Но не каждому дан дар ею управлять. Одного она губит, превращаясь в проклятье, другого возрождает, одаривая талантом мудрости. Подобно огню любви, лишь пламя времени', - грустно улыбнулась вслед эльфийке Эйола.
`Порой мне кажется, что жизнь игра и я с зеро обручена, не помню лет, не помню зим, и память — бред, и круг друзей невыносим. Иду? Бреду? Тащусь, склонив главу. Жила? Живу? Да, кажется, спала и сплю'…
Яна кинула камешек в сверкающую гладь пруда.
— Что это? — присел рядом эльф, озабоченно и пытливо заглядывая в глаза жены.
— Что? Камень? — повертела перед его лицом слюдянистым осколочком.
— Нет, что ты подумала? Говорила?
— А-а, — кинула второй камешек в пруд. — Стихи.
— Твои?
— Мои. Бред.
— По-моему, нет. Ты поэт?
— Да, перестань, поэтессу нашел. Писала в детстве, мать почитала, и выдала: мура. Потом одноклассники от души потешились… Через много лет я перебирала старые записи, посмотрела стихи — правда ерунда, было над чем смеяться.
— У нас над талантом не смеются.
— А у нас да. Подумаешь — стихи. Не фиг выделятся.
— Тебя часто обижали?
— Меня трудно обидеть, я сама кого хочешь обижу.
— Сейчас. А раньше?
— А что вдруг тебя это интересует?
Авилорн промолчал, отвернулся.
— Достань карту, а? Я тебе за нее все что угодно расскажу, даже пару теорем вспомню, поднатужусь, и имена учителей, и телефон ветеринара для любимых птичек вашей знати.
— Не надо о тинаках, — предостерег взглядом эльф.
— Как скажешь… Тащи атлас?
— Три дня.
— Ладно… А у вас я смотрю тихо, мирно.
— Да, сейчас, но что будет через час или завтра никто не знает. Мир приграничья не стабилен.
— Воюете?
— Бывает.
— Часто?
— Во всяком случае, больше, чем хотелось бы. Но зато мы знаем цену миру и войне.
— Гароны?
— В основном. Но хватает и мелких распрь меж племенами, шалостей юных учеников и Аморисорна. Манфелирн любит устраивать дрязги…
— Кто такая?
— Хранительница границы.
— С Гаронией?
— Да.
— Тащи карту, покажешь.
— Ты опять? — нахмурился Авилорн. — Что даст тебе клочок мира.
— Бумаги.
— Мира. В котором живем мы, и живешь ты.
— Дай карту, скажу.
Авилорн заскучал: ну, до чего упряма! Посмотрел в небо, почувствовав приближение холодного ветра: темные грозовые тучи целенаправленно ползли в сторону башни магистра
Парень вскочил, уже зная, что происходит, и услышал свист. Рванул к стойлу соулоров.
— Ты куда?! — побежала за ним Яна.
— Иди в дом! Гароны пересекли границу!
— А что теперь?!…Война?! — испугалась девушка, глядя на толпу эльфов, что молча прыгали на златогривых, тонконогих коней с характерным наростом во лбу. Единороги!.. Хотя, нет…Да какая разница — гароны идут!!
Яна заметалась, не зная, что хватать, куда бежать. Ее перехватил какой-то высокий эльф в изумрудной рубашке и кинул на руки Соулорна:
— Ты остаешься!
— Храни род и семью! — бросил Авилорн брату, взмывая с толпой товарищей в небо.
Яна смотрела, как улетают кони, светлым облаком разрезая тьму туч, и покосилась на мрачного, недовольного родственника:
— Поставь, откуда росла и, пожалуйста, объясни внятно, не пора ли рыть землянки?
Парень поставил ее и молча потащил за руку к дому. Башни эльфов закрывали свои окна ставнями наглухо, улицы стали безлюдными и тихими. Только вой ветра и редкие капли дождя сопровождали двух запоздавших. Яна испугалась всерьез, за все разом: за себя, город, обретенную родню, индифферентного Авилорна, что наверняка поляжет в схватке с демонами, будучи совершенно безответным и неповоротливым.
В этот момент в шпиль башни Аморисорна ударила молния и девушка, ослепленная вспышкой, оглушенная грохотом, рухнула на колени и закричала. Соулорну пришлось брать ее на руки и не бежать — лететь в дом. Эйола уже ждала их и втолкнула в комнату, где уже сидела Алирна. Ставни захлопнулись, арки затянулись той самой защитой, с которой уже довелось Яне встречаться. Пробравшуюся в город и в каждое помещение темноту, разбавляли лишь жуки-светильники, облепившие арки, окна, стены.
— Что теперь будет? Гароны займут город? — спросила Яна у Эйолы. Та удивленно посмотрела на нее:
— Нет, что ты, милая, этого не будет. Ювистель лично проследит за возвращением гаронов в свои земли.
— Тогда, что все всполошились?
Алирна и Соулорн переглянулись, не понимая вопроса:
— Гроза, — пожали плечами, ответив хором.
— Видишь ли, Яна, после твоих с Алирной уроков магии, жители Ведимора решили подстраховаться.
Не правда, — поняла Яна, но спрашивать больше ничего не стала. Алирна принялась болтать, рассказывать ей какой-то пустяк, отвлекая внимание. Эйола и Соулорн стояли у арки и смотрели на башню Аморисорна. Первый предполагал, вторая точно знала — у магистра гости.
В окно влетел смерч и, рассыпавшись, превратился в высокую фигуру мужчины в черном от цвета волос, до сапог. Смуглая кожа, яркие глаза с льдистым оттенком голубого. Они мерцали в полумраке, разглядывая Аморисорна. Тот застыл у кристалла в ожидании. Что и говорить, гость был не зван.
— Геустис?
Мужчина не пошевелился — взглядом обвел помещение и опять уставился на Аморисорна.
— Не ждал?
— Не думал, что есть причина для повторной встречи. Наша предыдущая беседа была краткой, но после каждый из нас получил, что хотел.
Геустис медленно поплыл к Аморисорну, застыл напротив так, что меж ними находился кристалл. Пальцы обтянутые черной перчаткой прошлись по его граням. Задумчивый взгляд остановился на маге:
— И, кажется, нет больше повода для встречи?
Магистр сжал руками посох: служители Хаоса непредсказуемы, а их главный жрец и в другом обличии обладал неукротимым темпераментом, импульсивностью характера. Солио благоразумно унес свое тело, проковыляв по паркету в сторону окна. Хорошая позиция.
Геустис с прищуром проследил за птицей и, склонив голову на бок, так что черные пряди волос прикрыли его лоб, улыбнулся магу одними губами:
— Ты не все мне сказал, эльф.
— Ты пришел за пояснениями?
— И за ними. Не притворяйся, что не знаешь, о чем речь.
— Отчего же? Знаю, но не понимаю, зачем для получения ответов нужно нарушать границу.
— Отвлекающий маневр, — отмахнулся гарон. — Пусть их, разомнутся.
— Долго?
— Это зависит от тебя.
Мужчина начал кружить вокруг кристалла, оглядывая залу:
— Мне понравилось твое недавнее предложение. Итог так же был весьма… Мы неплохо сработались бы, маг, как ты считаешь?
— Сомневаюсь, Геустис.
— Да?… Вот и у меня есть сомнения. Нет, мне было понятно твое желание уберечь племянницу от наказания. Она сильная Фея и вполне устраивает меня — она занимает свое место по праву. Пусть ваша тайна останется тайной. Это понятно. Мне даже понятно желание матери защитить свое дитя, — гарон облокотился на верхушку кристалла и задумчиво потер пальцем подбородок. — Не понятно другое… Чем рядовой эльф, пусть и эдгерн, заслужил внимание столь важного лица, как ты?
— Нам важен любой родич.
— Да, да… Интересно другое: ты помогаешь нашему эхарну получить человека, более того, сам предлагаешь свою услугу, а в это время место вашего лейсела пустует третий цикл, — гарон выставил палец, упреждая объяснения Аморисорна. — И не надо говорить мне, что Ювистель и тебя сильно обеспокоило черное небо над Хаосом.
— Но это так. Если б вы не нашли подходящую кандидатуру и не восстановили статус эхарна, ад расширил бы свои владения, пошел войной на нас.
— Тебе ли боятся ада, Аморисорн? — усмехнулся Геустис, хитро щуря мерцающий глаз. — Не в первый раз и не в последний собираются тучи над приграничьем и стерки манят слуг Хаоса.