Гарон

— Легко ты выучила наш язык.
— Но чести мало в том, и радости на грош. Его б не выучил лишь еж.
— У каждого живого свой язык…
— Сейчас сорвусь на крик! О том вела я речь?! Я говорила — тесно мне! В раю сижу, а Алька в ад попала! Ей там несладко, здесь несладко мне, и обе получается, в беде! Из ада ей не выбраться никак, а я в раю — и тот же факт! В чем разница? Я не пойму. Рай очень схожий на тюрьму, ад, что пугает лишь названьем, и Хаос с ним — настолько ли черны? Манят меня, полны очарованья лишь тем, что иначе устроены они. Все лучше там мне умереть, чем здесь как пленнице сидеть! На мир прекрасный с утра до ночи глядеть и чахнуть от добра и нежного вниманья, давиться тактом вашим, обаяньем.
— Тебе так плохо? — эльф присел у ног.
— Хуже не бывает. Быстрей бы к одному концу. Туда или сюда, я больше не могу. В уме все директории смешались, и мысли вялы и душа как склеп. Мне худо оттого, что я не знаю Аля как, и где, и что. А еще, в добре я вашем вижу только зло!
— Я чувствую темно тебе и душно.
— От безделья — скучно. У вас же пальцем щелкни — все, что хочешь — есть. Так жить — в амебу превратиться, а я привыкла день и ночь трудиться. И Алина судьба мне душу рвет. Мне больно, стыдно, веришь эльф? Понять я не могу, как то могло случится? Я струсила, и не спасла сестру, а верила, что все могу… Ни ад, ни рай меня не увлекал, и библию мой разум не принял. Привыкла я, надеясь на себя, наказывать и миловать сама. На Бога некогда надеяться мне было, а Дьявол пуст, казался и смешон. Я знала ровно столько, сколько нужно. Мечтала о любви, о доме, о семье. В материи жила, материей и утешалась, и вроде все неплохо получалось. А тут они и вы… Мне непонятно! Кто ад? Что рай? И почему я здесь, там Аля, и кому, сказать спасибо… магу твоему? Гаронам? Хаосу? Еще кому? Я в вашем рае ад уже познала, и передумала немало. А Хаос в голове живет уже. И вихрем кружит мысли, чувства и дела, все что творила, берегла, с чем я сживалась тяжело, боролась, стремилась и к чему я шла, зачем, куда, кому должна? Все спуталось, перемешалось и лишь один на все ответ — что Альки рядом со мной нет!… Да и меня, пожалуй тоже, я потерялась умерла, а ведь, казалось — жить должна. В крови проклятье эльфов, а дом их в утешенье. Не для меня… Я здесь сама себе чужая…
— Не ты одна в смятенье чувств живешь. Пойми: что ад, что рай, мы заслужить должны.
— Тогда ваш рай мной не заслужен и ад единственный мне нужен. Ты отпусти меня, тинака отвлеки…
— Пустое, Яна, нам с тобою не уйти. Наш путь из Ведимора перекрыт, не только птица — маг его хранит. И матушка горою встала. Я третий день пытаюсь объяснить, что жить не можешь ты меж нами, но тщетны все слова…
— Постой, причем тут ты и я?
— Но ты же не пойдешь одна.
— Так в этом и причина! Тебя не отпускают! Молодчина! И что, додуматься ты сам не мог?! Вот и дружи с тобой. Каков итог?! Кошмар! Какой-то эльф, балласт, петля на шее! А я гадаю и стучусь в двери! Ну, тоже умница, могла бы догадаться… Действительно — чему тут удивляться?
— Пойдем мы вместе, или не пойдем.
— Надулся? Господи, как ты смешон! Младенец глупый! Да куда мне ты?!
— Я пригожусь тебе в пути.
— Как клен у Северных ворот!
— Мне все равно идти.
Вскочила Яна:
— Зачем? Ты лучше кружева плети. Ловить стрекоз сестрице помоги.
— Куда ты?
— К матушке твоей Эйоле, чтоб рассказать, что ты… вернее я тебе сестра скорее, чем жена, что никогда не буду ей и не была! А значит не зачем тянуть: нас разведут, и тронусь в путь.
Улыбнулся Авилорн:
— Спеши. И про развод поведай, не забудь.
— Что это значит? — насторожили девушка слова, да и глаза смотрели, словно любовался эльф, а… может быть, смеялся? — Я глупая?
— Я это не сказал. Скорее в знаниях провал. Развод? Никто из нас не знал подобного, сама суди, как можно двух влюбленных развести, коль сердце и душа у них одна и кровью скреплена. Представь развод… Мне забирать ту кровь? Тебе отдать твою. Но как? И тоже скажет мать. Магистр же посмеется, а Ювистель?… Наверно, улыбнется.
Эльф развалился на полу, колено приобняв. И на жену свою, смотрел он, не скрывая смех. Он забавлялся!
— Шут! Какой успех! Ну, надо же? Женат! Брависсимо! Виват! А как же Фея? Твой с ней брак?
— Союз.
— Без разницы.
— О, нет, тут разница большая. Скажу тебе — союз — объединенье сил, в монаду дух и плоть соединил. Теперь мы целое одно. В печали ты и мне узнать ее дано, я весел — и тебе смешно.
— Теперь понятно, почему я говорю, как будто стихоплет на ухо шепчет…Не в языке причина, а в тебе. Верней — во мне, нет… черт, в тебе!
— Проклятье эльфов. Скудный дар от тех, кто айнгеров не звал. Ты помнишь, спутала меня? Но я всего лишь эльф, жена. А, кстати, знаешь ты о них? О, вижу я в глазах твоих недоуменье.
— Не нужно мне их знать, мне и тебя довольно!
— Напрасно злишься. Я невольно задел тебя? Что ж — извини, я, правда, не хотел войны меж нами. Проси во искупленье, что угодно.
— Дай спасенья! От крови, от тебя! Свободу…
— Зачем кричать? Я дам, пожалуйста. Свободу? А разве в рабстве ты жена? Вон арка, путь свободен к входу. Разве я держу? Иди.
— Свободы от тебя!
— Вот тут неволен я, прикован словно ястреб к небу и сам к тебе.
— Должно же быть спасенье?!
— Может быть… раз рай нас свел, так ад разъединит?
— Лукавишь?
— Что ты?
— Учишься ты быстро. Смотрю, манеры перенял.
— А я плохое и не брал. Не надо так сверкать глазами…
— Ой, а что скривился?!… Смотрю я на тебя…
— А видишь собственное отраженье.
— Ты прозорлив, но вот беда, о том и не мечтала я! Жить с собственным зеркальным отраженьем… Будь проклят твой Аморисорн! Не даром магов не любила я.
— Да и себя ты не любила, что есть хорошего — забыла.
— Ну, начались нравоученья!
— Отнюдь, всего лишь объясненья. И дельное, по-моему решенье, проблем.
— Твоих.
— Нет, наших.
— Вот тоска!…
— Беда у нас с тобой одна. Ты не в восторге, да и я. Решенье мы в аду найдем и если весь его пройдем, расстанемся.
— Серьезно?
— Да.
— А я не верю!
— Как всегда.
— Лукавишь ты, я чувствую нутром.
— Кой прок мне в том?
— Да есть, уверена… узнать бы в чем.
— Кто ищет, тот всегда найдет.
— Боюсь, немало времени пройдет.
— Вот в этом разница меж мною и тобой. Ты знаешь то, о чем я и не ведал, я знаю много больше, но молчу.
— И в ад стремимся оба. Но я — понятно, а тебе зачем?
— Прогуляться.
— Ага? Понятно, что скрываешь. Выгодно?
— О, да.
— Смеешься?
— Ерунда. Не обращай внимания.
— Но я забавна?
— Конечно.
— Славно. И зачем идем? За властью, славой, озареньем?
— Нам власть и слава не нужна и хитрый эльф твоя фантазия жена. Ты человек и меришь все словами, а мы привыкли измерять делами.
— Какое благородство, погляди! А что меня с тобою ждет в пути? Об этом думал?
— Много можешь ты: обидеться, ударить, испугаться. Но с этим лучше здесь расстаться. Бессмысленно бороться кулаком с иллюзией, и обижаться на собственные страхи. Пустяком покажется тебе гарон, что встретила в ночи тогда. Что уготовила судьба тебе в аду, поверь страшнее многократно.
— Уже задумалась и внемлю. Говори.
— К чему? Ты все узнаешь по пути.
— Молчуны! Кого бы не спроси — нет внятного ответа.
— Порой крупицей можно подавиться.
— Глубокомысленно изрек: ты подожди, всему свой срок!
— Ты недовольна.
— Надоело! Пустая болтовня, где дело? Пойдем к Аморисорну?
— Почему бы нет?
— Тогда вперед! Ну, наконец!
И к магу во дворец они направились. Им вслед Эйола смотрела долго. Знала мать, кто сына думает у ней забрать. Не Яна, нет, глупышка ноль. Игра здесь круче. Как бы Аустель не приложил руки своей…
— Опять на облака? — с опаской посмотрела Яна на винтовую лестницу, что вверх вела и убегала, словно прямо в небеса.