Осторожно, женское фэнтези. Книга 2 (СИ)

О том, что если я не выполню условия Мэйтина, Трайс погибнет и никакой жизни не будет вообще, я тоже помнила, но допускала, что в новой реальности те условия могли утратить актуальность… Ладно, я просто хотела верить, что даже если все будет плохо, все не будет плохо настолько и мир, так или иначе, спасется. И люди в нем живущие. И будут счастливы вопреки всему. Хоть, положа руку на сердце, не представляла, как это счастье возможно…
Но снова писать ножом по живой плоти и множить помнящих, которые все, что могут, так это привлечь ненужное внимание библиотекаря и стать его новыми жертвами, — зачем?
Я поделилась последней мыслью с Саймоном, и он согласился, что такого нельзя исключать. А затем, заметив, что я совсем сникла, отвлекся от грустных тем и представил мне Свой Собственный Стол, в подробностях живописав церемонию «вручения», торжественное лицо декана и свою искреннюю радость по поводу личного места на кафедре и перехода на новый уровень в глазах коллег.
Рассказ немного приподнял мне настроение, но этого все же было мало, и боевик, с сожалением оторвавшись от статусной мебели, пошел переодеваться для тренировки. А уже в зале спохватился и поинтересовался, достаточно ли я оправилась от болезни, чтобы заниматься.
Честно сказать, я и сама забыла, что он заходил ко мне в лечебницу, как не задумывалась и над тем, откуда он вообще узнал, что я заболела.
— Я шел не к вам, — немного смущаясь, разъяснил Саймон. — Нужно было зайти к доктору Грину, забрать лекарство для матери. О том, что вы приболели, узнал от него и решил навестить, раз уж все равно был там. Но вы к тому времени ушли…
О моем самочувствии он особо не тревожился. Грин, сохраняя врачебную тайну, выдал ему версию для широкого круга: у меня банальная простуда, а в лечебнице меня оставили на всякий случай, предполагая аллергию на ряд лекарственных препаратов. И не верить столь опытному целителю у Саймона причин не было. Молодого человека куда сильнее озадачила внезапная рассеянность Грина, которой прежде за ним никто не замечал: доктор обещал приготовить капли для мисс Милс и забыл, сказал, что сделает на неделе и сам занесет.
Это наводило на размышления.
Саймона — на параноидные: не сказалось ли искажение реальности и на докторе, а если так, то кого еще и как могло зацепить?
Меня — на странные…
«Забывчивости» Грина я не удивилась, легко выведя по имеющимся данным, что лекарство мисс Милс доктор отдал мне. И решение было не спонтанное, как мне показалось, он принял его еще утром, когда приходил Саймон. Получалось, поставил нам с «драконшей» один диагноз? Значит, у мисс Милс все не так уж страшно, просто нервное переутомление… Или у меня все намного хуже, чем я думаю?
Или капли применяются при разных заболеваниях только в разных дозировках. Я решила, что проблем и загадок мне и так хватает, и остановилась на этом варианте. А полтора часа тренировок практически в прямом смысле выбили из меня лишние мысли и сомнения.
— Чувствую себя совершенно бесполезным, — сказал Саймон во время прощания. — Даже не представляю, чем я могу вам помочь.
— Не хотите попробовать снова собрать Огненный Череп? — предложила я серьезно.
Боевик так же серьезно обещал подумать.
  
Глава 9
 
Ночь и первую половину следующего дня Оливер Райхон провел в лечебнице. Сидел на стуле рядом с постелью племянника.
Вокруг Джереми сновали доктора и сестры, но заговаривать с его дядей никто не решался. Меня самой хватило лишь на то, чтобы дойти до палаты, открыть дверь и смотреть на неестественно прямую спину ректора, по которой спускалась черной змеей длинная коса. Войти и взглянуть в лицо мужчины я не отважилась.
Даже Крейг его не беспокоил. Сказал, что все равно не о чем пока говорить.
Грин, ведший с утра прием, разобравшись с пациентами, поднялся на третий этаж и, остановившись рядом со мной, заглянул в палату, неодобрительно покачал головой, но вместо того, чтобы использовать авторитет целителя и попытаться вразумить Оливера, пожал плечами и выдал флегматично:
— Свалится — вколю успокоительное и устрою в соседней палате.
— А если не свалится? — спросила я.
— Значит, на стуле поспит, — заявил невозмутимо доктор. — Подсказать вам, где можно раздобыть еще парочку на всякий случай?
Кровь прилила к лицу и тут же отхлынула.
— Сама найду, если понадобится. У меня есть опыт.
Доктор криво усмехнулся, но развивать тему не стал.
— Хотите прогуляться? — предложил без вступлений. — К единорогу?
Наверное, ждал, что я сразу же обо всем забуду и восторженно захлопаю в ладошки. И, если быть откровенной, не стой мы у палаты Джерри Адамса, не припомни перед этим целитель мою непрошенную доброту, возможно, так и случилось бы. Но в данных обстоятельствах — нет.
— Сейчас? — переспросила я таким тоном, словно сомневалась в адекватности доктора. Усилий прилагать не пришлось: я в ней давно сомневаюсь. — Когда тут такое?
— А что тут? — удивился Грин фальшиво. — Ровным счетом ничего. Милорд ректор страдает у постели родственника, состояние которого, как я еще вчера сказал, вполне стабильно. Операция прошла успешно, но чтобы увидеть результаты, нужно время. Даже в сказках чудеса обычно происходят на третий день. Однако если кто-то решил уморить себя бессонницей и голодом на пустом месте, не вижу причин ему мешать. Такой вариант весьма удобен. Я тоже прикинулся бы страдальцем вместо того, чтобы искать виновника. Это ведь может быть опасно, куда опаснее, чем недосып и истощение. Лучше пусть другие этим занимаются, правда?
Мне много что хотелось сказать в ответ на обвинения, высказанные в адрес Оливера с неприкрытой издевкой, но от возмущения я позабыла все слова, которые могла бы позволить себе приличная девушка, и получалось только злобно сопеть и сжимать кулаки.
— Считайте до трех, — шепнул мне доктор.
Только после этого шепота до меня дошло, что все, сказанное ранее, было произнесено громко и четко, и прямо у приоткрытой двери в палату мистера Адамса, так что милорд Райхон не имел ни единого шанса это не услышать.
Раз. Два…
На «три» дверь резко распахнулась, с силой ударившись о стену.
Оливер, бледный, осунувшийся за ночь, мазнул по мне мутным взглядом и злобно вперился в Грина.
— Вы действительно считаете… — начал он хрипло.
— Нет, — не дал ему закончить целитель. — Но начну так считать, если не докажете обратное.
— Докажу, — выдавил сквозь зубы ректор.
— Верю. Но сначала идите-ка домой. Поешьте, поспите, вымойтесь, смените одежду. От вас такого, как сейчас, толку мало.
— Я в полном порядке, — уверенно выговорил Оливер. Если бы не пошатывался при этом, прозвучало бы убедительнее.
— Вы не в порядке, — отчеканил Грин. — И, начиная спорить, только подтверждаете это.
Ректор задумался. В его состоянии осмысление короткой фразы давалось не без труда, но спустя почти целую минуту милорд Райхон все же кивнул.
— Да, вы правы, — сказал он, глядя на Грина уже без злости. — Я… — тут должны были следовать слова оправданий или раскаяния, вроде «я вел себя глупо и безответственно, этого больше не повторится», но Оливер ограничился короткой паузой. — Я буду у себя. Сообщите немедленно, если Джерри очнется или появятся другие новости.
— Обязательно, — пообещал Грин. Проводил ректора задумчивым, будто бы оценивающим взглядом, а когда тот свернул на лестницу и скрылся из виду, обернулся ко мне. — Проблема решена, можно вернуться к моему предложению. Хотите повидаться с единорогом?
— Вы… — у меня снова не нашлось для него слов.
— Я? — с любопытством приподнял бровь доктор.
— Вы невозможны! — выпалила я, потому что в этот момент Грин вызывал у меня массу самых разных эмоций, от обиды и раздражения до искренней благодарности, и определиться, какое чувство сильнее, было в самом деле невозможно. — Не пойду я с вами никуда! — Подумала и уточнила: — Сегодня.