Успокой моё сердце (СИ)

Надеюсь, ничего плохого не случится. Я хочу поладить с Джеромом. Мне очень и очень нравится этот белокурый малыш. Плевать, кто его родители. Плевать, что с ним было раньше. Теперь все иначе.
Я заставлю…нет, не заставлю. Уподобляться Джеймсу не в моих правилах. Я научу. Верно, научу. Научу Джерома смеяться. Покажу, что это здорово, особенно когда происходит по твоему личному желанию, а не чужому приказу.
Ворочаюсь в постели, никак не в состоянии поймать сон. Он то и дело ускользает от меня, путаясь в теплых простынях и соскакивая на деревянный пол.
В комнате темно. Впервые темнота играет на руку. Помогает, а не отталкивает. Приносит умиротворение, а не страх. Способствует трезвости мыслей. Усиливает их значимость.
Ночью всегда проще. Ночью нечего бояться. Все ужасы – удел дня.
Поправляю одеяло и вспоминаю, как видела сегодня малыша под таким же. Только вот для него оно смотрится уж очень большим и неудобным. Зато теплое и нежное.
Джером…
Я не ожидаю перемен за один день. И даже за два. Я не буду торопить его. Наверняка были в детской биографии моменты, заставляющие проявлять ко мне такое недоверие и осторожность. Дети вообще сложные существа. Вызвать у них злость очень просто, а доверие – почти невозможно. Это не всегда получается и у биологических родителей, что уж говорить обо мне?..
Но я не сдамся.
Я не хочу сдаваться.
Впервые чего-то не хочу. НЕ хочу. Так приятно произносить эти два слова. Как гора с плеч каждый раз…
За размышлениями не сразу слышу шаги. Кто-то ходит вдоль моей двери, утаптывая и без того идеально ровный пол коридора.
Хмурюсь, привставая на локте и молчаливо вслушиваясь. Не хочу издавать лишних звуков.
Шаги на мгновенье стихают. Все погружается в тишину. Но затем начинается заново.
Что там происходит? Марлена ищет меня?..
«Незваный гость».
От этой версии трясутся поджилки. Эдвард ведь говорил, что я должна делать, если Джерому будет угрожать хоть малейшая опасность. Третий пост, западное крыло, Эммет. Вправо по коридору.
Легче вспомнить, чем сделать.
А может, я не слышала? Просто не слышала, спала?..
Нет, не вариант. Мальчик пострадает и тогда…
Останавливаюсь на этой мысли. Мальчик пострадает. Джером! Нет, этого я точно не допущу. И не из-за Каллена и прочей ерунды, а потому что не хочу, чтобы он пострадал.
Подобные убеждения добавляют уверенности.
Отшвыриваю одеяло, и игнорируя бешено колотящееся сердце, иду к двери.
Замираю у своей цели, прислушиваясь. За деревянной заставой все продолжается, как и раньше. Что-то определенно не так. Если этот «кто-то» здесь живет, он должен знать, что ищет. А если нет, то пусть убирается к чертям собачим. Ему здесь не место.
Делаю последний, контрольный резкий вдох, дергаю за ручку, и ступаю за порог комнаты.
Коридор погружен во тьму. Разве он не должен освещаться? Марлена говорила, что в проходах запрещено выключать свет в ночное время.
Черт. Все действительно не так, как нужно.
Оглядываюсь по сторонам, ища нарушителя. Но его не наблюдается.
Стены хранят молчание, даже не думая указать, куда следует посмотреть в первую очередь.
Однако при тусклом свете из окна на одной из них появляется огромная зловещая тень. От неожиданности вжимаюсь в свою дверь, думая, как бы незаметно проскочить обратно в спальню, но тут тень сжимается до невероятно маленьких размеров. Человек. Нет, не человек. Ребенок.
Резким проблеском в сознание врываются сверкнувшие белокурые волосы.
Выдыхаю, чувствуя облегчение. Мальчик. Только он. Больше здесь никого нет.
Но после первой недолгой радости приходят другие чувства. Что малыш здесь делает среди ночи? Почему потушен свет? Он его выключил?..
- Джером, - негромко зову, выискивая среди темноты ребенка. Он исчез из прямоугольника оконного света.
Шаги в звенящей тишине прекратились.
- Джером, это Белла. Не бойся, - безрезультатно оглядываюсь и даже протягиваю руки, надеясь обнаружить мальчика хотя бы на ощупь.
«Если бы тебе сказали такое среди ночи, ты бы отозвалась?»
Подсознание, спи!
Слышу быстрые шаги прочь. Он бежит. Куда?
- Джером! – кидаюсь в ночную темноту, оставляя за спиной окно – Джером, подожди! Джером!
Меня либо не слышат, либо специально слышать не хотят.
Мальчик меняет направление. Очень быстро. Теперь он возвращается к окну.
Нагоняю беглеца в единственном освещенном месте – у окна.
Боясь снова упустить малыша, хватаю его, притягивая к себе.
- Джером, - зову, стараясь удержать извивающееся детское тельце, – прекрати, пожалуйста.
В ответ на мои просьбы брыкания лишь усиливаются.
Но замечаю ещё кое-что. Дрожь. И частое, прерывистое дыхание.
- Эй, - легонько сжимаю крохотную ладошку. – Что случилось?
И снова – тишина.
Прикладываю некоторые усилия, чтобы повернуть мальчика к себе. Свет падает на его личико, по которому неустанно катятся горькие крупные слезы. Нижняя губа подрагивает.
- Джером… - от жалости сердце сжимается. Малахитовые глаза ребенка широко распахнуты и явный ужас, вырисованный в них со всеми подробностями, сводит с ума.
Да, в таком случае ответа точно ждать не стоит.
Все что могу, все что хочу – утешить его. И я это сделаю.
- Малыш, - прижимаю мальчика к себе, не принимая во внимание слабые отпихивания. Глажу спину и руки белокурого существа. – Малыш, не бойся. Меня не нужно бояться.
Некоторое время продолжая сопротивляться, в итоге ребенок все же прекращает эту глупое занятие. Его ладошки обвивают мою шею, горючие слезы мочат пижаму, тело не перестает содрогаться.
Ничего не говорю. Слова излишни. Да и не знаю, чем успокаивать детей в подобных ситуациях. Джером первый ребенок, с которым я общаюсь.
Провожу пальцами по его затылку, чувствуя влагу. Он вспотел? От беготни?
Странно, что не слышно рыданий. Дети обычно ревут громко (если верить телевизору). Бьются ногами, руками, кричат и требуют невозможного…
Но Джером ничего подобного не делает. Он тихонько, душераздирающе плачет, сжимая пальчиками ворот моей рубашки.
Чувствую, говорить все же надо. Иначе конца всему этому не будет.
- Тише, - произношу нежно, как можно ласковее, - тише, малыш.
Ладошки крепче обвивают мою шею.
- Джером, что случилось? – ответно прижимаю его к себе сильнее. - Ты можешь рассказать мне. Вдвоем не будет страшно.
Поток слез усиливается.
Вот черт!
Думай, Белла, думай. Как ему помочь? Господи, как?..
Решение приходит неожиданно и почти из неоткуда. Реклама. Реклама средства для снятия заложенности носа. Мама с маленьким смотрели в окно. Считали звезды. Звезды!
- У меня есть идея, - стараюсь придать голосу непосредственности. Подхватываю малыша на руки, поднимаясь вместе с ним. На миг существо замолкает… Но только на миг.
Подхожу вплотную к окну, щедрому на свет, и указываю пальцем на большую круглую луну, повисшую над особняком.
- Смотри, - легонько трясу мальчика, стараясь привлечь его внимание, - ты когда-нибудь видел такую огромную?
Джером медленно поворачивается, стараясь понять, о чем я.
- Могу поспорить, она больше всего нашего дома! - я действительно сказала нашего?.. Ладно, потом. Не важно.
Мальчик осторожно кивает, рассматривая ночное светило, немного наклоняя голову, чтобы увидеть его с разных ракурсов.
- А звездочки, Джером? Они такие маленькие по сравнению с луной!
Ещё одно молчаливое соглашение. Я иду верным путем. Слез нет. Рыдания стихают.
Просматривая в окне ночное небо, замечаю падающую звезду.
- Смотри! – привлекаю внимание ребенка, стараясь успеть пальцем за падающим небесным телом. – Когда звезды летят вниз, нужно загадывать желание. Загадывай быстрее!
За этот миф спасибо маме. До пятнадцати я упорно верила, что желание сбудется.
- Загадал? – глядя на лицо мальчика, тихо спрашиваю я.