Парадокс чести (ЛП)

Подобно большинству склонных к традициям кендар Шиповник гораздо больше доверяла своей памяти, чем словам на бумаге. Бумагу можно уничтожить. Ну, так же как и людей. Это стало дополнительной трагедией Падения: так много знаний было брошено позади, что теперь факты и заветную Законную Ложь певцов часто бывало очень трудно отделить друг от друга. Однако, что ни говори, проще прибить к стене извещение, чем девять раз подряд повторять одно и то же командирам остальных домов. И без всяких сомнений, вывешенный на всеобщее обозрение официальный распорядок занятий значительно упрощал дальнейшее планирование, даже если его приходилось править в самый последний момент.
Её всё ещё поражало то, как странно всё сложилось: вслед за понижением и последовавшей за этим смертью Ванта, она стала исполняющей обязанности главного десятника казарм, оставаясь при этом Пятёркой Лордана Норф, всё задом наперёд, как ни крути. Ей бы никогда не стать главным десятником в свои первые дни в училище, когда большая часть Норфов видела в ней только сменившую воротник (перебежчицу) Каинрону, которую Верховный Лорд непонятно зачем взял к себе на службу. Она полагала, что всё же сумела заслужить их доверие, хотя как именно, оставалось для неё загадкой, поскольку сама она себе по-прежнему не доверяла. Возможно, её наградой была её компетентность, полагая, что она ей обладала.
Её собственные чувства по поводу смены своей вассальной клятвы оставались смешанными. Да, она будет служить своему новому лорду всем телом, душой и честью, и всё же за ней стояли целые поколения ёндри-гонов Каинронов. Удавалось ли хоть кому-нибудь из них удачно сменить свой дом или лорда?
Мытьё посуды, конюшня, прачечная, уборные, борьба с троками.
Учитывая недавно обретённое богатство их лорда, полученное от продажи посмертного знамени Эрулан в бессрочную собственность Бренданам, он мог бы позволить себе отправить некоторых из своих кендар на службу в качестве слуг при его кадетах, как это делалось в других домах, вроде Каинронов и Ардетов. Однако, Джеймс не просила об этом. И Шиповник это одобряла. Пока что, они вполне хорошо справлялись и без подобной помощи, разделяя между собой наименее приятные обязанности. Быть рандоном вовсе не значило всё время купаться в славе — очень далеко от этого. Уроки дисциплины и выносливости, полученные в училище, в будущем могли оказаться просто бесценными.
Она сделала паузу, чтобы поразмыслить над тем, что назначить своей собственной десятке вместе с её лидером лорданом. Вант полагал, что сможет выжить Джеймс из училища, наваливая на неё всевозможные неприятные обязанности, хотя не то, чтобы её десятка позволяла ей участвовать в самых худших из них. Мысли о том, чтобы их лордан стояла по колено в сточной воде, не радовали никого из них, как бы ей ни хотелось быть полезной. Но она тоже относилась к их чувствам с деликатностью и уважением.
Обычно.
В конечном счёте, подумала Шиповник, снова капая чернилами, что за долгий путь мы с ней прошли.
В первые дни в училище никто даже не осмеливался взглянуть хайборн в её открытое лицо, настолько все привыкли к тому, что женщины её изолированной касты всегда носили маски. А этот шрам через скулу — неужто он действительно является следствием какой-то ссоры в Женских Залах? Кто же мог осмелиться её порезать? И как же они сумели пережить её ответный ход? Никто не мог оскорблять Джеймс безнаказанно. Это Шиповник хорошо усвоила за время своего короткого пребывания под её командованием. Одна мысль об ответном ударе их леди ужасала весь её дом. Теперь большинство их кендар испытывало странную гордость за своего эксцентричного лордана Джеймс и ту сноровку, с которой та управлялась с абсурдными ситуациями.
Сама Шиповник по-прежнему тянула со своим вердиктом. Ничто в её прошлом в качестве ёндри Каинронов не добавляло ей склонности верить кому бы то ни было из хайборнов, впрочем, не то что бы Норфы так уж плохо к ней относились. И это, как ничто другое, держало её в напряжении, заставляя ждать, когда же они наконец-то покажут своё истинное лицо. И всё же, что-то было в этом странным лордане, что-то, что против её воли привлекало её внимание.
— Влюбилась в Норфа, а? — издевался любовник Каинрон, которого она давно оставила позади. — И ты действительно думаешь, что сможешь им доверять?
Шиповник не была в этом уверена, но собиралась попробовать. В конце концов, что ещё ей оставалось?
В наружном зале раздались голоса. Кто-то засмеялся. Шиповник с благодарностью отложила в сторону снова текущее перо и отправилась на разведку.
Кадеты её десятки скидывали свои зимние куртки и стряхивали с них снег. Саму Лордан было легко узнать по самой маленькой и худенькой фигурке. Но что случилось с её лицом? Шиповник шагнула вперёд и поймала Джеймс за подбородок, разворачивая её голову к себе, чтобы получше рассмотреть. Хайборн грустно ей улыбнулась. У неё была разбита губа, а один глаз так распух, что почти закрылся.
— Меня переехала корова, — сказала она.
Сейчас был сезон размножения чёрного, раздражительного стада, чьи беременные тёлки предпочитали убредать прочь, чтобы разрешиться от бремени в одиночестве. Обязанностью кадетов было приводить их обратно. Это и было сегодняшним нарядом десятки, вместо их обычного третьего урока.
Дар ухмыльнулся. — Мы наткнулись на неё, как раз, когда она только-только отелилась, телёнок едва стоял на ногах, прямо в снегу, окружённый облаками пара. Ничего удивительного, что она на нас накинулась. Лошадь миледи сбросила её, убираясь у коровы с пути, и обе зверюги протопали прямо по ней.
— Вообще-то, — сказал Килли — Я думаю, что наибольший вред причинил бросившийся за ними неуклюжий телёнок.
Шиповник оставила в покое подбородок лордана. И я послала её на эту работу, подумала она, а затем обругала себя: разве я виновата в том, что эта вздорная девчонка просто не может держаться подальше от неприятностей? И, как бы то ни было, кто я такая, чтобы касаться её?
— Вас могли поднять на рога (боднуть), — хмуро сказала она.
На это Джеймс только пожала плечами, как всегда нервирующее безразлично отметая в сторону риск. — Как и любого из нас.
— Кроме того, там был такой странный запах, — сказал невозмутимый Ёрим, очевидно следуя своим собственным мыслям. — Вроде горящего меха. И мы видели следы в снегу.
— Пещерный медведь? — настороженно спросила Шиповник. Любой рыскающий поблизости крупный хищник был причиной для беспокойства, когда стадо упрямо разбредалось по сторонам.
— Нет, больше, а кроме того, следы расплавились, а потом снова замёрзли по краям.
— Я думаю, это был Тёмный Судья, — сказала Мята без всяких следов улыбки. — Вы не слышали, как он воет по ночам?
Они все слышали нечто подобное.
— Ветер, — неуверенно сказал Килли.
— Волки, — предположил Перо.
— Всё имеет конец, свет, надежда и жизнь. Приди на суд. Приди!
По толпе кадетов пробежала дрожь, когда их лордан пробормотала жуткий крик слепого аррин-кена. Третий из Трёх Народов затерялся в дикой глуши Ратиллиена уже так давно в прошлом, что теперь они начинали казаться чем-то вроде легенд другой эпохи. И едва ли можно было назвать честным то, что Заречье стало прибежищем самого жуткого из их рядов, громадного кота, ослеплённого перевратом Мразилем горящими угольками из очага самого Мастера, и который теперь так сосредоточился на правосудии, как меньшее создание могло бы зациклиться на мести. Да и мог ли он всё ещё отделить одно от другого? И как бы то ни было, за кем он нынче охотился?
Шиповник хлопнула в ладоши, заставив всех подпрыгнуть.
— Хватит дрожать в тенях. Пришло время четвертого урока.
Когда кадеты разошлись, Шиповник дотронулась до рукава хайборн.
— Они идут на урок Сенеты, — сказала она. — Но Комендант прислал сообщение, что ожидает вас в Медвежьей Яме.
Одна бровь взметнулась вверх, пока другая дёргалась над распухшей глазницей. — Так вот что имел в виду Досада, — пробормотала лордан себе под нос. — Спасибо Шиповник. Увидимся за обедом. Я надеюсь.