Парадокс чести (ЛП)

А что до слепого аррин-кена, то оставим его заниматься своими делами. Да будь она проклята, если станет бояться фантома-задиры, пусть и кровожадного.
Тем временем она продолжала заниматься с Медведем, предварительно вынудив [43] Коменданта пустить её в клетку рандона, чтобы она могла поработать с его переросшими когтями на руках и ногах. Она обнаружила, что со времени их последней встречи он практически полностью разгромил свои покои. Осознал ли он наконец, сколь убогими те были или просто поддался экстремальному приступу повышенной раздражительности от пребывания взаперти? Она думала, что теперь в нём видны следы улучшения, по крайней мере в том, что он больше не пытался убить её во время тренировок и снова начал учить. Изредка, он теперь даже говорил одно или два слово. Выдавала ли она желаемое за действительное, или шрам на его лбу и в самом деле стал удлиняться, по мере того, как трещина в черепе наконец-то начала закрываться? И всё же, мог ли он действительно поправиться, по-прежнему оставаясь большую часть времени запертым и изолированным в своей тесной коморке?
Тиммон всё продолжал её соблазнять, хотя и слегка рассеяно. Теперь, когда его инструкторы держали его в строгом графике, у него оставалось меньше времени и энергии для амурных погонь. В качестве самого простого решения он снова взял к себе в постель Нарсу. Джейм это беспокоило. Кендар без сомнения знала, что он только использует её, но он так хорошо сплетал своё колдовское очарование, что это её, похоже, не волновало. Всякий раз, когда Джейм её видела, та выглядела определённо счастливой, хотя и с неким встревоженным, лихорадочным блеском в глазах.
Мрачный Горбел ворчал целыми днями, компенсируя свою неуклюжесть упорной решимостью, часто в компании бесёнка Твиззла в углу, разглядывающего его своими глазами-кнопками и пыхтящего, изредка смещаясь под своей шкурой, чтобы получше расправиться то с одним тайным зудом, то с другим.
Досада наблюдал за всеми с широкой белозубой улыбкой и холодными глазами.
Наконец, пришёл день, когда ветры сменили своё направление с северного на южное. Хотя снег всё ещё покрывал землю толстым ковром, что-то намекало на незаметный рост в темноте и пробуждение природы. Повсюду капала вода. Снег соскальзывал с ветвей миниатюрными лавинами, подражая могучим оползням в горах. Кадеты откидывали свои капюшоны, принюхивались и ухмылялись друг дружке. Им пришлось выдержать испытание последним бураном, но после этого засияло яркое солнце и снег начал уползать в тени. В порядке эксперимента запела одна птица, затем другая.
Очень скоро должно было прийти время для встречи Верховного Совета.
II
Торисен скользнул в парадный мундир, который держал для него Бурр, и пробежался своими усеянными шрамами руками по его лоснящимся декоративным вставкам. Его слуга кендар уговорил его заказать новую одежду из Котифира для себя самого и своего гарнизона — первое было роскошью, из-за которой он до сих пор чувствовал себя неловко. Чёрный атлас, богато расшитый серебром его собственными людьми. они хотели им похвастаться. Какая жалость, что он не нашёл более достойного применения для подобной расточительности.
— Я всё ещё могу пересчитать ваши рёбра, — пробормотал Бурр, зеркально отражая его мысли.
— Ну и что с того? Больше их никто не сможет увидеть, под всеми этими нарядами. Наступает лето, мне что, стоит попытаться отожраться, как Лорд Каинрон?
— Ха.
Рука Торисена скользнула по его карману и лёгкой выпуклости в нём. Кольцо и палец Передана. Сколь бессмысленным казалось всё вокруг по сравнению с этим, тусклыми искрами, способными спалить весь его мир. Если отдать их Адрику, то как он сможет потом объяснить, откуда они взялись и почему здесь очутились? Он не мог солгать, не погубив честь, без которой был бы ничем.
Однако, если их спрятать, розыски Адрика могли разорвать Заречье на части.
Сжечь их? Камин в его кабинете был недостаточно жарким, но пламя Марка вполне подходило. Ему следовало подумать об этом раньше. Кроме того, как это может отразиться на Адрике?
Так или иначе, будь проклят Холли — хорошая идея в плохое время. Что если его кузен сознается в том, что он знает? А впрочем, знает он не так уж и много. Начать с того, что он вообще не должен был узнать Пери. Ещё меньше он знал о том, как именно наследник Адрика оказался на общем погребальном костре. И всё же, признает ли Адрик его невиновность? Кровная вражда между Ардетами и Даниорами неминуемо уничтожила бы последних и только порадовала Рандиров, которые с большим удовольствием прихватили бы себе крошечную Призрачную Скалу, так искушающе расположившуюся прямо напротив них через реку.
Но этого Торисен тоже не мог допустить. или мог?
Не будет ли это всё же лучше, чем признать свою собственную роль в смерти этого жалкого мальчишки? Потому что это может привести к всеобщей гражданской войне, вероятному вымиранию его дома и, вполне возможно, концу того Кенцирата, что он знал.
Он всё пытался и пытался найти верное решение.
Будь ты проклят, Передан. Я не позволю тебе разрушить всё, над чем я так упорно трудился и строил. Не позволю.
Бурр принёс железный ящичек и открыл его. Они оба внимательно оглядели Кентиар [44], этот таинственный, узкий серебряный ошейник, украшенный драгоценным камнем переменного оттенка. Его могли носить только истинные Верховные Лорды; все остальные рисковали свой шеей, не говоря уж о голове. Торисен поднял его вверх, очень осторожно, опасаясь касаться внутренних поверхностей. Остаётся ли он по-прежнему лидером своего народа? И был ли он им хоть когда-нибудь вообще? Ну, проклятая штука раньше его принимала. Он надел её к себе на шею и защёлкнул шарниры. Они с Бурром одновременно перевели дыхание, хотя ни тот, ни другой не заметили, что вообще его задержали.
Вверх по лестнице из Покоев Совета внизу донеслись голоса. Лорды начали собираться.
— А теперь, — сказал он Бурру, — мы идём вниз.
Поверх стола из эбенового дерева была расстелена ткань, предохраняющая стекло под ней, а дверки обеих печей были плотно закрыты, оставляя покои приятно тёплыми в этот прохладный день поздней зимы. Пока что прибыл только один лорд, со свитой помощников. Он обернулся. Это был Адрик, его кожа потемнела в Южных Пустошах и резко контрастировала с его белыми волосами и голубыми глазами.
— Гант! — воскликнул он.
По спине Торисена пробежал холодок. Точно так же и старый лорд Яран, Ядрак, приветствовал его из глубин своего внезапного старческого слабоумия, перед тем, как Воинство отмаршировало к Водопадам. Он закончил спуск по лестнице и пересёк зал, направляясь к своему бывшему наставнику. Когда он подошёл поближе, человек среднего возраста склонился и зашептал что-то в ухо Лорда Ардета.
Адрик отклонился в сторону, отмахиваясь тонкой, изящной рукой. — Дари, прошу. Твоё дыхание как удар лошадиным копытом.
Итак, это был внук Адрика и его предполагаемый лордан регент. Он, вероятно, был бы красивым, если бы не чопорное выражение лица, наполовину осуждение, наполовину попытка как можно меньше двигать губами при разговоре. Его случайно мелькнувшие зубы разнились от новорождённых белых шишечек до гниющих чёрных пней, остальные были серыми, и выглядели ещё болезненнее на фоне красных, распухших дёсен. Трое, что же могло заставить собственное тело человека так мучительно обернуться против него самого? То, как целители использовали образы души, наводило на мысль о том, что тело отражало состояние духа. Неужели Дари был настолько амбициозен, что был готов поглотить даже самого себя? Однако пока что, в отсутствие деда, он довольно хорошо справлялся с обязанностями по управлению своим домом. Сливолицый (неприятнолицый) или же нет, он был компетентным начальником.
— Не Гант. Торисен.
Он взял руку пожилого человека и поцеловал её. — Как ты, Адрик?