Нити Данталли (СИ)
Генерал Томпс, зная о расплате, словно нарочно разговаривал с Мальстеном слишком долго, отчитывая его за то, что сотник получил легкое ранение, неловко подставив левый бок. Мальстен успел убить свидетеля с вражеской стороны и даже отер синюю кровь с меча противника, одновременно не дав своей Кровавой Сотне увидеть это досадное происшествие. Под его черным плащом никто не заметил кровотечения, а значит, разоблачения не произошло. Но Томпс продолжал упорно расспрашивать данталли, все ли тот предусмотрел, напоминал, что предупреждал его о последствиях. Элларду было невдомек, что весьма непросто сосредоточить все внимание на собственной технике боя, когда нужно контролировать еще сотню человек, одним из которых управлять попросту невозможно, потому что он носит красное.
Надо отдать должное, Бэстифар шим Мала оказался хорошим воином, хотя марионеткам Мальстена пришлось два раза прикрыть его и защитить, когда тот оказался в опасности, чтобы сохранить репутацию неуязвимости Кровавой Сотни.
Когда поток замечаний генерала, наконец, смолк, данталли направился к своей палатке, с трудом переставляя ноги. Непреодолимая слабость до ломоты в костях — верный спутник и предвестник грядущей расплаты — уже навалилась на него всей своей тяжестью. Ночь обещала быть долгой…
Заранее стискивая зубы и приготавливаясь терпеть боль, уже в палатке Мальстен бегло осмотрел рану на левом боку: царапина, хоть и глубокая. Ничего серьезного, что потребовало бы помощи лекаря, обратиться к которому в любом случае, следуя условиям соглашения с Рерихом, было нельзя.
Данталли вздохнул и тяжело оперся на импровизированный стол, составленный из двух бочек и широкой доски, представляя себе, какой будет расплата за столь долгое сражение на передовой. Не исключено, что она продлится до самого утра…
Дыхание становилось все более тяжелым и прерывистым. Лоб покрывался блестящей в свете масляной лампы испариной. Мальстен с тоской посмотрел на твердый настил, до которого нужно было добраться. От него отделяла какая-то пара шагов, но данталли никак не мог собрать остатки сил, чтобы преодолеть это смешное расстояние.
Тент палатки чуть шевельнулся от чьего-то прикосновения, и внутрь вошел человек. Мальстен обернулся и едва не застонал в голос от необходимости снова напрягать глаза, фокусируя зрение, иначе вошедший представлял собой размытое пятно.
— Доброго вечера, командир! — человек расплылся в приветливой на первый взгляд, улыбке, которая при ближайшем рассмотрении всегда выглядела несколько хищно. — Не помешал?
Данталли нахмурился, с трудом стараясь держаться непринужденно и ничем себя не выдавать. Крипп, похоже, сыграл с ним злую шутку, направив сюда человека в красном во время расплаты. Единственного человека в красном на всю Кровавую Сотню.
— Бэстифар… — качая головой и прикрывая глаза, чтобы дать им передохнуть, вымолвил Мальстен. — Что вам нужно?
На более приветливый ответ у данталли не было ни сил, ни желания. Боль, наконец, дождалась своего часа, и теперь методично вгрызалась в каждую клетку тела, особенно наслаждаясь раной на боку.
Бэстифар выдохнул усмешку, улыбка его стала шире, обнажив белые зубы. В ярко очерченных глазах отразился огонь масляной лампы. Заговорил мужчина, как всегда, уверенно и спокойно, не приняв близко к сердцу полное отсутствие у данталли гостеприимства.
— Не знал, что вы не жалуете гостей, — он сделал несколько шагов по просторной палатке, аккуратно прикасаясь к прутьям ее каркаса, словно тот был произведением искусства. — Так значит, о вас говорят правду: вне поля боя вы становитесь нелюдимым. Не заметил этого при нашей первой встрече.
Мальстен поджал губы и осторожно вдохнул, надеясь не согнуться под раскаленными прикосновениями боли. Потребовалось несколько секунд, чтобы суметь ответить незваному гостю.
— Сражение… утомляет. Сейчас я не лучший собеседник и для всеобщего веселья не гожусь.
Дождавшись, пока Бэстифар отвернется, Мальстен отер блестящий от пота лоб и позволил глазам немного отдохнуть. Нужно было выпроводить назойливого малагорца как можно скорее.
— Наш разговор не может подождать до утра? — Мальстен отдышался, вновь сфокусировавшись на лице принца.
Бэстифар внимательно вгляделся в холодные глаза данталли, взгляд которых сейчас, как никогда, наводил на мысли о нечеловеческой природе их обладателя.
— Что ж, — задумчиво сплетая пальцы, кивнул малагорец. — С вашей любовью к конкретике вы не оставляете мне выбора, кроме как сказать все сразу, потому как поутру уже будет потерян… — принц прищурился, подбирая слова и будто нарочно растягивая время, — правильный момент.
Уголки тонких губ вновь тронула улыбка. Данталли чуть прикрыл глаза, избегая прямого зрительного контакта с назойливым гостем, ему стоило огромных трудов не ухватиться за пылающую болью рану.
— Для начала я пришел, чтобы выразить вам свое… гм… восхищение, — Бэстифар склонил голову в почтительном кивке. — Я видел вас на поле боя. Это… впечатляет, знаете ли.
— Я бился не лучше других, — скороговоркой отозвался данталли, чувствуя, что расползающаяся по телу боль усиливается.
— Мы оба знаем, что это не так, — сверкнув глазами, вкрадчиво произнес малагорец, делая шаг к собеседнику. От его взгляда по спине Мальстена пробежал холодок: так хищник может смотреть на добычу или игрок на расклад, сулящий огромный выигрыш. Это выражение мелькнуло в глазах Бэстифара буквально на мгновение и тут же исчезло, когда он заговорил вновь. — Так что бросьте скромничать. Нужно уметь принимать похвалу, господин Ормонт.
И вновь эта улыбка — острая, как змеиный укус. Мальстен устало потер переносицу, с трудом унимая дрожь в руках, с ужасом ожидая момента, когда боль станет невыносимой.
— К тому же, — раздражающе размеренно продолжал Бэстифар, — вы — едва ли не единственный человек, которого я хоть немного знаю в этом лагере. Для остальных я был, есть и надолго останусь чужаком, так что я предпочел бы праздновать победу в вашей компании, сколь бы нелюдимым вы ни казались.
Боль продолжала накатывать. Мальстен задержал дыхание, вновь тяжело опершись на импровизированный стол и качнув головой.
— Быть может, в другой раз, — выдавил он.
Хищный взгляд Бэстифара вдруг сменился на сочувствующий.
— Тяжелая рана? — участливо спросил он, кивнув на левый бок данталли. Мальстен вздрогнул. Он был уверен, что никто не видел, как его задели.
— Пустяки. Царапина.
— Лекарь то же самое сказал? — усмехнулся Бэстифар, делая шаг к собеседнику. — Я могу осмотреть, если позволите. Кое-какие познания в медицине у меня есть, и, думаю, с царапиной я сумею справиться.
Малагорец снова подался вперед, но Мальстен, покачнувшись от боли, поднял руку в останавливающем жесте.
— Бэстифар, уходите, — строго сказал он.
Принц не двинулся с места.
— Мальстен, вы зря думаете, что…
Данталли, собрав остатки сил, оттолкнулся от стола, угрожающе подавшись в сторону малагорца с намерением выпроводить его из палатки, даже если это будет последним, на что хватит его сил.
— Я сказал, уходите! Сейчас же. Это приказ.
Рука непроизвольно потянулась к сабле, висящей в ножнах на поясе. Бэстифар остался невозмутимым. Когда лишь шаг отделял Мальстена от того, чтобы вытолкать малагорца за тент, расплата, наконец, проявила себя во всю силу, вцепившись в каждый нерв. Данталли задохнулся от боли и начал оседать, издав короткий отрывистый стон, сдержать который не получилось, как он ни старался.
Бэстифар среагировал мгновенно, подхватив Мальстена под правый бок и левое плечо. Он совершенно не выглядел удивленным: казалось, он даже ждал подобного развития событий.
— Ничего, ничего, — мягко проговорил малагорец, не переставая улыбаться. — Все хорошо.
— Уходите… — вновь выдавил Мальстен, словно это было единственное слово, которое сейчас имелось в его лексиконе.
Малагорец лишь усмехнулся.
— И оставить тебя здесь вот так? Ты преувеличиваешь мое хладнокровие.