Сердце дракона (СИ)

шкатулки, надеясь найти там подсказку. Так увлеклась, что не услышала шум за спиной.
— Тебе говорили, что нельзя рыться в чужих вещах?
От неожиданности чуть не выронила коробку. Несколько раз подкинув ее в руках, все же
удержала. Только острым краешком вензеля задела ранку на пальце. Кровь закапала на
деревянную поверхность, растекаясь по изогнутым линиям узора.
В дверях стояла Ксения. Она внимательно рассматривала меня.
— Я… я, — я пыталась придумать правдоподобное объяснение, но ничего в голову не
приходило. Только злость. Меня заперли в каком-то подвале, угрожают, а теперь и
обвиняют. — Я хотела уехать. Искала выход. Велимир закрыл меня тут. Что, по-вашему, я
должна еще делать?
— Велимир? — хмыкнула блондинка, — для тебя господин Доронин. Если он оставил тебя
здесь, значит, на то имелись веские причины.
— Мне об этом ничего не известно. Может, вы соизволите объяснить, какого черта тут
происходит?
Внутри шкатулки что-то щелкнуло, видимо, сработал потайной механизм. Крышка медленно
съехала в сторону, открывая содержимое. На подставке из черного камня лежал амулет.
Иначе эту вещицу не назовешь. Шестигранный диск, на котором выбита звезда, упирающая
своими острыми углами в края пластины. Посередине круг с расходящимися в разные
стороны лучами. Еще надписи, сделанные на странном языке.
— Ключ? — Ксения выдохнула с благоговением, — но как ты смогла открыть?
— Не знаю. Я как раз пыталась сделать это, когда вы вошли. Чуть не уронила. Кажется, испачкала шкатулку.
Я приподняла коробку, посмотрела на крышку. К моему удивлению, она оказалась чистой.
— Твоя кровь, — догадалась девушка. Дальше она говорила скорее с собой, рассуждала, —
почему сейчас? Я столько лет билась над проблемой! Неужели я ошиблась в выборе?
Сколько времени упущено! Нет, этому не бывать.
Ксения подошла, склонилась надо мной, взявшись руками за обе ручки кресла.
— Ты еще жива. Потому что ничего не знаешь.
— Да что ж такое! Почему мне все время угрожают? — возмутилась я, но тут же притихла
под пристальным взглядом Ксении.
Лицо блондинки находилось в нескольких сантиметрах от моего. Огромные глаза цвета
медовой патоки с малахитовыми крапинами в обрамлении длинных ресниц, прямой нос, пухлые губы. Любой мужчина влюбился бы без памяти.
— Сейчас ты не поймешь. Но я обязана это сделать, — сказала Ксения, — прости.
— Сделать что? — я похолодела.
Блондинка не ответила. Она пристально посмотрела мне в глаза. Казалось, я открыта перед
ней, как настольная книга. А Ксения легко переворачивает страницы моей жизни одну за
другой. С ужасом поняла, что не могу пошевелиться. Тело не подчинялось. Расширенными
от ужаса глазами я могла только наблюдать, как Ксения сделала надрез на своем запястье.
Смочив пальцы в крови, она стала чертить что-то на моем лице и теле. Потом я
почувствовала боль. Девушка вонзила зубы в мою шею.
Передо мной замелькали обрывки воспоминаний. Детство, школа, первый поцелуй, поезд, огромный ночной город в иллюминации, Велимир. События смешались в один клубок, завертелись, превращаясь в яркие узоры калейдоскопа. Прошлое рассыпалось на тысячи
кусочков, а затем вновь соединилось. Маленькие фрагменты информации складывались в
новые картинки. В них ловко вплетались лишние элементы, которые я никогда не видела
ранее.
Голова гудела от напряжения. Еще немного, и я взорвусь. Так и получилось. Яркий сноп
искр ударил по сознанию, вызвав острый приступ мигрени. Затем фейерверк разрозненных
картинок стал медленно опадать, исчезая, словно брызги салюта в ночном небе. Как только
погасла последняя из светящихся точек, погрузилась во тьму беспамятства и я.
глава
Боль нарастала по мере того, как я приходила в себя. Казалось, что каждая клетка
испытывает невыносимые страдания. Лицо горело, колючие осколки впивались в кожу. Я
попыталась разлепить глаза. Кровь, стекающая из ссадины на лбу, склеила веки. Пришлось
руками содрать засохшие комочки. Первое, что я увидела — снег.
Как? И это в июле?
Я огляделась. Вокруг меня только черные камни, припорошенные белыми хлопьями.
Где я? Может, умерла?
Превозмогая нахлынувшую тошноту, я попробовала встать. Получилось только на
четвереньки.
Что случилось? Почему такая слабость во всем теле? Откуда раны, кровь?
Я легла на спину, зажмурилась. Открыла глаза. Ничего не изменилось.
Это сон. Точно. Все вокруг — мое воображение.
Поверхность подо мной была чуть теплой. Странно. Это притом, что снег лежит на
расстоянии вытянутой руки.
Как такое может быть?
Думалось с трудом. Мысли будто обрели форму, стали густыми, тягучими. Они не спешили
соединиться в единое целое и донести до меня смысл происходящего. Глаза сами собой
закрывались. Тело изнывало, будто от сильной перегрузки, и требовало отдыха.
Проснулась ночью. Передо мной расстелилось огромное черное небо, усыпанное
сверкающими точками звезд. Они были так близко, что, казалось, стоит протянуть руку и
можно будет прикоснуться к ним.
Чувствовала себя намного лучше. Однако все еще была слабой. И желудок возмущенно
урчал.
Сколько времени я не ела? Как долго здесь?
Я потянулась, зачерпнула рукой снег, положила его в рот. От ужасного металлического
привкуса свело скулы. Выплюнула все обратно.
— Господи, пусть все закончится уже! Очень хочется домой.
Следующая мысль пронзила током.
А где он, мой дом?
С ужасом осознала, что практически ничего не знаю о себе. Несколько обрывочных
воспоминаний. Лицо женщины, склоняющейся надо мной. У нее лучистые янтарные глаза и
теплая улыбка. Вот, я маленькая бегу к кому-то, распахнув руки. Меня ловят и поднимают
высоко в воздух, кружат. Перед глазами все мелькает. Я никак не могу рассмотреть человека, что держит меня. Потом темнота, кто-то не дает дышать, сдавливая в стальных объятиях.
Взгляд выхватывает картину с горным пейзажем. Еще странный диск на моей ладони. Он
жжет кожу. Я кричу от боли. И еще слова. Я не понимаю смысла, но они льются в мой разум, смешиваясь с сознанием, проникая в кровь.
Первые лучи небесного светила показались из-за горизонта, освещая вершины скал, укутанных в белоснежные шапки. Я приподнялась. Дыхание захватило от раскинувшейся
передо мной картины. Строгие мрачные монументы в ослепительно белом обрамлении.
Насколько хватало взгляда, простирались иссиня-черные горы в одеянии из ледяных
наростов и сверкающего на солнце снега. А у самых верхушек — окрашенные в розовый
цвет облака. Внутри все замерло от потрясающего величия природы.
Я сделала попытку подняться. К моему удивлению, это легко удалось. Но на этом сюрпризы
не закончились. Осмотрела себя. На теле затянулись все ранки и порезы, исчезли синяки и
ссадины, что я заметила при первом пробуждении.
Как это возможно? А, может, их не было? Воображение разыгралось? Нет.
Следы крови напоминали о ранах. Платье порвано. Во многих местах на ткани обугленные
следы от ожогов.
Да что же это? Ни одного разумного объяснения. Может, временная амнезия? Со мной явно
что-то случилось. Скорее всего, мозг отключил ненужные воспоминания. Что же делать? Где
я?
Решила прогуляться, а заодно и осмотреть тут все. Как оказалось, я очутилась на вершине
огромной скалы, прихотью природы выполненной не остроконечным пиком, а плоским
плато. Отвесные стены терялись в клубящихся ниже облаках. Высота запредельная.
Встала на четвереньки, чтобы рассмотреть, есть ли хоть малейшая надежда спуститься.
Слишком гладкие стены, крутой спуск и ни одного выступа. Меня замутило. Я покачнулась
и едва удержала равновесие. Пропасть будто ждала свою жертву.
— Нет!