Мой личный пейзаж страха (СИ)
Карми сразу после зала отправилась добивать грушу, и, судя по видео, делала это почти правильно. Сильные чувства, владеющие ей после общения с потенциальным смертником, обреченным, благодаря ее доносу, сделали ее более точной и резкой.
А потом она пошла в душевую. Совсем одна в пустую общую душевую, находящуюся в раздевалке тренажерного зала. Это она опрометчиво. Быстрыми шагами направляюсь туда же. Отличное место для назревшего серьезного разговора.
PS: Happy Birthday, Mr Courtney, Happy Birthday to you ))))
====== Глава 20 ======
Комментарий к Глава 20 Спасибо вам, мои любимые читатели, за огромное количество невероятно позитивных отзывов! Каждый ваш комментарий или лайк заставляет светится от радости, мотивирует писать дальше и добавляет +100500 к фантазии автора)))
Ну, как-то так! Картинка, как всегда условная, но что нам мешает представить на ней Эрика? ))
http://v-i-pics.com/Emotion/hug/hug02/hug000092vipics.jpg
Итак, поехали!
POV Карми
«Я все сделала правильно, правильно, правильно». Слова рефреном бьются в голове в такт моим быстрым шагам. Прости меня, Алан, но я должна была сделать это – собственноручно отдать на растерзание Эрику и остальным Бесстрашным. Ты сделал свой выбор – в угоду изгоям предал фракцию и, пусть и не своими руками, подставил под пули ни в чем не повинных людей, и меня в том числе. Эти уговоры немного успокаивают, но жалость все равно маленькой, но острой занозой сидит в душе – я чувствую, что он делал это не по своей воле. Чем же тебя зацепили настолько, что ты готов продать самое дорогое, что есть у каждого из нас – свою фракцию, которая не отделима от понятия «семья» и «дом».
Тяжесть и гнетущее душу чувство вины гонят меня по коридорам фракции в единственное место, где гарантирована эмоциональная разрядка – в тренажерный зал. Даже подумать сейчас страшно о полной комнате людей общежития, где придется улыбаться, общаться и делать вид, что у меня все хорошо, в то время как на душе кошки скребутся. Не хочется слышать шум, смех и беспрестанную болтовню, не хочется толпиться в общей душевой, где на взвинченные нервы будет действовать веселый смех и пустые разговоры.
Удар, резко одернуть руку. Выпад, удар. Уклон – снова удар. Принимаю на плечо покачнувшуюся грушу, переношу вес тела на правую ногу и снова бью изо всех сил, окончательно сбивая костяшки в кровь. Через какое-то время, когда рука уже горит от болезненных атак, а раны на кисти кровоточат, уставшая, измученная, но довольная иду, наконец, в душ. Тело, получившее мощную энергетическую разрядку, теперь требует покоя и релакса.
Горячий душ приятно обжигает кожу, как будто смывая собой все скопившееся за этот долгий день напряжение. Завтра будет новый день и новые трудности, но сейчас мне безумно тепло, уютно и спокойно под этими ласкающими кожу струями воды. Звенящие от напряжения нервы постепенно успокаиваются, тело расслабляется.
Сквозь шум воды слух улавливает звук открывающейся двери, а по ногам пробегает холодок сквозняка. В этот поздний час я абсолютно одна в огромном помещении тренажерного зала, поэтому чье-то присутствие мгновенно настораживает. Хватаю с крючка большое полотенце и быстро оборачиваюсь им. Не велика защита, но, прикрывшись, чувствую себя все же поувереннее. Пора уже заканчивать с водными процедурами и идти к себе. С человеком, вошедшим в раздевалку, нас разделяет только одна дверь, лично закрытая мною изнутри на автоматический замок. Тем страшнее видеть, как она, щелкнув запором и помигав зеленой кнопкой, начинает приоткрываться. И у меня, честное слово, даже не вызывает удивления до боли, в прямом смысле слова, знакомая фигура, рывком распахивающая дверь и быстро входящая в помещение.
Черная футболка, рукава которой обтягивают мощные бицепсы, джинсы с неизменным ремнем, на пряжке которого скалит свою пасть волк, симметричные ряды татуировок на шее и обоих предплечьях. Взгляд фиксирует даже голые ступни ног. Стараюсь смотреть куда угодно, но только не на лицо мужчины, черты которого сложились в отталкивающую гримасу холодной ярости. И не на правую руку, пальцы которой играют с отбрасывающим блестящие блики ножом, ловко крутя его вокруг своей оси. Похоже, это тот самый нож, который я положила в карман еще при встрече с Аланом, и который Эрик вытащил из моих джинс, оставленных в раздевалке.
Лидер молча приближается, а мне приходится пятиться назад. Никак не могу оторвать взгляд от острой полоски металла, ловко и умело прокручивающейся бабочкой в руках, но неизменно оказывающейся направленной острым лезвием в мою сторону. Казалось бы, уж кого, а меня-то больше удивить нечем, но при виде мужчины с ножом, идущего на меня с мрачной решимостью, волосы на голове начинают шевелиться, а сердце пропускает удар. Его лицо совсем такое же, как там, в тренерской. Напряженный взгляд впивается в меня, темные зрачки становятся почти черными, рот искривлен в злорадной усмешке. Такого Эрика я боюсь до ужаса, до помутнения рассудка, потому что чувствую, что он не в себе. Складывается впечатление, что в такие моменты им владеет какое-то отвратительное древнее зло, захватившее сознание мужчины и заставляющее причинять боль. Как его унять? Как заставить Лидера снова стать относительно нормальным?
Выставляю ладони вперед, и, стараясь смотреть прямо в глаза, говорю первое, что приходит в голову, лишь бы не молчать:
- А что с Аланом?
Наверное, это моя суперспособность – огребать неприятности, открыв рот в ненужный момент. Потому что после этой фразы мужчина, сжав зубы и чуть ли не зарычав, за два шага молниеносно сокращает расстояние между нами и, толкнув в спину, припечатывает к стене. Предплечье согнутой в локте руки давит на шею, кулак сжат до побелевших костяшек. Грудь ходит ходуном от злости, глаза шарят по лицу в поисках признаков страха. И тут же находят желаемое, потому что мне действительно очень страшно. Интересно, узнаю я все же о судьбе Алана до того, как умру здесь от ножевого ранения и обильной кровопотери?
Острие ножа, зажатого второй рукой, упирается мне точно под горло, тихий голос, весь состоящий из злобы и ярости, шипит в самое ухо:
- Давай-ка лучше подумаем, кому ты сделала хуже своим галимым цирком?
Я молчу. Тяжелый комок в горле не дает говорить. Мои надежды на то, что Лидер тут же лично побежит раскрывать сеть предателей, забыв про меня, не оправдались. Вот он, стоит передо мной, разозленный дальше некуда моим глупым провокационным поведением, детской выходкой, которая тогда казалась чем-то вроде достойного ответа, а на деле будет причиной моей нелепой смерти. Струи воды из душа льются на спину командира, но он, похоже, не замечает ничего вокруг, кроме моих глаз, в которых плещется самый настоящий ужас.
- Доигралась, сучка, – ласково шепчет мой личный кошмар, медленно ведя острием от горла все ниже, доходя до кромки полотенца, прикрывающего грудь. Поддев ножом заправленный краешек, дергает его, отчего полотенце медленно оседает к моим ногам. Пытаюсь отчаянно схватить его руками, но нож почти впивается в кожу, заставляя прекратить попытки и снова встать прямо. Острие продолжает свое опасное движение, заставляя напряженно вздрагивать всем телом от царапающих кожу прикосновений.
- Ты такая беспомощная и жалкая. – Темные глаза с жадностью впитывают мой испуг. – Где же твой демонстративный вызов? Если уж ввязалась в игру, выбрав меня в противники, так и играй дальше, а не трясись от ужаса.
Я проиграла, выбрав себе соперника не по силам. Но даже сейчас я не жалею о том порыве. Как же его задело! Мой расчет оказался верным. Вот только можно ли считать это гарантией того, что я останусь сегодня в живых? Я продолжаю молчать, пытаюсь сохранить остатки гордости, да и сказать-то нечего. Прощения просить? Уговаривать успокоиться? Это бесполезно, об этом говорит весь мой прошлый опыт. Мне нужно что-то, что быстро приведет мужчину в порядок, что усмирит зло, сидящее внутри.
На уровне живота рука, держащая смертельное орудие, продолжающее впиваться в кожу, замирает. Другой рукой Эрик берет меня за затылок, сдавливает пальцами болевые точки, заставив вскрикнуть, а потом на выдохе, грубым от злости голосом командует: