Проклятие Неферет (ЛП)

Затем, я изменила оформление и украшение. Мне хотелось принести в дом сад, чтобы напомнить Артуру о проведенном вместе времени, поэтому я руководила садовниками, срезавшими охапки ароматных лилий- старгейзер [2], хотя и не тех, что росли вокруг фонтана. Я также приказала им собрать камыши и занавеси плюща с болотистого берега озера. Потом я начала заполнять вазы лилиями, камышом и вьющимся плющом, надеясь, что Артур все это заметит.
И, находясь в центре вихря своей творческой деятельности, я поняла нечто невероятно интересное: чем более требовательной я становилась, тем больше людей со мной считалось. Раньше я ходила по дому Вейлоров на цыпочках, словно робкий призрак девушки, теперь я шла решительной походкой, уверенно отдавая приказания.
Я продолжаю учиться. Этот урок я считаю одним из наиболее важных. Возможно, этот способ управления миром вокруг меня лучше, чем мамин. Она использовала свою красоту и свой нежный приятный голос, чтобы уговаривать и упрашивать — таким был ее метод. Я поняла, что предпочитаю более властный подход.
Что было со мной не так? Что это за холод, который, как я чувствовала, распространялся внутри? Как может быть неправильным обретение уверенности и контроля?
Правильно или нет, я использовала это вновь открывшееся мне знание, когда выбирала платье. Отец, разумеется, приказал мне снова надеть одно из маминых платьев из зеленого бархата.
Я отказалась.
О, я была не настолько глупа, чтобы отказать ему напрямую. Я просто отвергла все мамины зеленые бархатные платья, которые предложила мне Мэри. Там, где раньше она настояла бы, а я уступила, моя новая позиция вызвала у нее недоумение.
―Но, девочка, вы должны надеть одно из платьев вашей матери. Ваш отец на этом настаивал, ― запротестовала она в последний раз.
―Я выполню просьбу отца, но на моих собственных условиях. Я — хозяйка дома Вейлоров, а не кукла, которую можно одевать. ―Я подошла к своему шкафу и вытащила из дальнего угла платье, которое планировала надеть на свой дебютный бал. Оно было из кремового шелка, с юбкой, украшенной каскадами вышивки в виде плюща. Лиф, хотя и скромный, был в складку, так же, как юбка, а тонкость талии подчеркивалась, так что моя фигура приобретала совершенную форму песочных часов. А мои руки оставались соблазнительно открытыми, но это было к месту. Я протянула платье Мэри. ― Возьми зеленый бархатный пояс и бант от одного из маминых платьев. Я оберну этот пояс вокруг талии, а бант пришью на лифе. И принеси мне одну из ее зеленых бархатных лент для волос. Я надену ее на шею. Если отец станет возражать, я смогу честно ответить, если он спросит, что я ношу мамин зеленый бархат.
Мэри нахмурилась и пробормотала что-то, но сделала так, как я велела. Все было сделано, как я велела. Даже отец смирился, когда я отказалась идти в ОФЖК в пятницу, сказав, что слишком занята.
―Ладно, Эмили, завтра все должно быть как положено. Пропуск на этой неделе волонтерских обязанностей, конечно, понятен. Приятно видеть, как ты исполняешь обязанности хозяйки дома Вейлоров.
―Спасибо, отец. ― Я ответила ему теми же словами, что и много раз до этого, но не смягчила свой тон и не опустила голову. Напротив, я посмотрела ему прямо в глаза и добавила: ― И я не смогу поужинать с вами сегодня вечером. У меня слишком много дел, а времени слишком мало.
― Конечно, ну конечно. Будь уверена, что правильно распоряжаешься своим временем, Эмили.
― Не беспокойтесь, отец. Я уверена.
Кивнув самому себе, отец не заметил, что я вышла из комнаты прежде, чем он отпустил меня.
Восхитительной роскошью было приказать Джорджу принести поднос в мою гостиную в пятницу вечером. Я ела в совершенной гармонии, выпила небольшой бокал вина и пересчитала карточки с золотым тиснением ответов на приглашения — все двадцать приглашений были приняты.
Я положила карточку с ответом Симптонов на самый верх стопки.
Затем я улеглась на свою кушетку рядом, и пока не сгорели шесть свечей в подсвечнике, листала последний каталог Монтгомери Уорд. Впервые я поверила, что могу наслаждаться тем, что я — хозяйка дома Вейлоров.
* * *
Волнение не удержало меня от нервного головокружения, когда Карсон объявил в субботу вечером, что гости уже начали прибывать. Я бросила последний взгляд в зеркало, пока Мария повязывала бархатную ленту вокруг моей шеи.
―Вы так прекрасны, девочка, ― сказала мне Мария. ― Сегодня вы будете лучше всех.
Я приподняла подбородок и сказала своему отражению, прогоняя призрак моей матери.
―Да, буду.
Когда я дошла до лестничной площадки, отец стоял ко мне спиной. Он уже включился в оживленный разговор с мистером Пуллманом и мистером Райерсоном. Карсон открывал дверь для нескольких пар. Две женщины — одна, довольно пухленькая, в которой я узнала миссис Пуллман, и другая, выше нее и красивее — любовались большой центральной композицией из лилий, камыша и занавесей плюща, на которую я потратила столько часов. Я легко услышала их донесшиеся до меня, повысившиеся от удовольствия голоса.
― О, это так красиво и необычно, ― сказала миссис Пуллман..
Высокая женщина с одобрением кивнула.
― Какой прекрасный ход — использовать эти лилии. Они наполнили холл изысканным ароматом. Словно мы вошли в благоухающий сад внутри дома.
Я не двигалась. Мне хотелось испытать собственный момент наслаждения, поэтому я представила, всего на мгновение, что вернулась на скамейку в саду, укрытую ивой, окруженную темнотой, и сижу рядом с Артуром Симптоном. Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох, наполняясь спокойствием, и тут поняла, что его голос доносится до меня, словно его принесла сила моего воображения.
― Вот и сама мисс Вейлор. Мама, я думаю, что композиция, которой ты любуешься — ее собственное произведение.
Я открыла глаза, чтобы посмотреть на Артура, стоявшего рядом с красивой женщиной, которую я не узнала. Я улыбнулась, произнесла:
― Добрый вечер, мистер Симптон, ― и начала спускаться по последнему пролету. Отец проскользнул мимо них и поспешил мне навстречу, двигаясь так быстро, что натужно сопел, когда предложил мне свою руку.
― Эмили, мне не верится, что ты познакомилась с матерью Артура, ― сказал отец, представив меня ей.
― Мисс Вейлор, вы даже прекрасней, чем описал мой сын, ― произнесла миссис Симптон. ― А эта центральная композиция впечатляет. ― Вы сами ее создали, как и предположил мой сын?
― Да, миссис Симптон, сама. И я польщена, что вы ею восхищаетесь. ― Я не смогла удержаться, чтобы не улыбнуться Артуру, пока говорила это. Его добрые глаза светились от его собственной улыбки — той, которая была мне уже знакома и становилась мне все дороже.
― А как вы узнали, что композицию создала Эмили? ― Я была ошеломлена грубым тоном отца, уверенная, что все окружающие могли расслышать в нем собственничество.
Сбитый с толку, Артур добродушно рассмеялся.
― Ну, я узнаю лилии-старгейзер из… — посреди своего объяснения он, должно быть, увидел ужас в моих глазах, потому что прервал его, преувеличенно закашлявшись.
― Сын, с тобой все в порядке? ― Его мать с беспокойством коснулась его руки.
Артур откашлялся и снова улыбнулся.
― О, все хорошо, мама. Просто першит в горле.
― Что это вы там говорили о цветах Эмили? ― Отец был похож на жирного старого пса с костью.
Артур не пропустил удара, но продолжил уже спокойней:
― А это цветы Эмили? Значит, моя догадка была удачной, потому что они сразу же напомнили мне о ней. Они тоже очень красивые и такие же милые.
― О, Артур, ты все чаще и чаще говоришь, как твой отец, каждый день. ― Мать Артура сжала его руку с явной любовью.
― Артур! О боже мой. Я надеялась, что ты будешь здесь. ― Камилла бросилась к нам, обогнав мать, хотя миссис Элкотт шла за дочерью по пятам так близко, что показалось, будто она вытолкнула ее вперед.
― Мисс Элкотт, ― Артур сухо и официально поклонился. ― Миссис Элкотт, добрый вечер. Я сопровождаю свою мать, так как мой отец все еще болен.