Проклятие Неферет (ЛП)

Я думала, как удачно я нашла Артура и его приветливых родителей, когда я вошла в наш холл и включила газовое освещение в пределах комнаты. После успокоительной темноты кареты и ночи, свет, казалось, послал шипы в мои глаза, и я немедленно закрыла их.
― Мэри! ― позвала я. Дома никто не откликался. ― Карсон! Здравствуйте! ― Позвала я снова, но мои слова были перебиты чудовищным кашлем.
Я жаждала утешительных теней своего сада и темноты, сокрытия под своей ивой — тогда я полагала, что это успокоит меня! Но я чувствовала себя настолько больной и осознавала, что должна добраться до постели. Похоже была сказана правда по поводу серьезности моего кашля и моей лихорадки, это начинало пугать меня. Я боролась эти три лестничных пролета, желая, чтобы Мэри услышала меня и помогла мне.
Я была все еще одна, когда добралась до своей спальни, потянула шнур, который звонил в звонок вызова в небольшую, подвальную комнату Мэри и разлеглась на своей кровати. Я понятия не имела, сколько времени я лежала там, изо всех сил пытаясь дышать. Это казалось очень долгим временем. Я испытывала желание рыдать. Где была Мэри? Почему я была одна? Я попыталась отстегнуть трудные небольшие кнопки, которые были в задней части моей шеи и снять зеленое шелковое платье, которое было настолько облегающим, что это дышать было почти невозможно. Той ночью я даже не была в состоянии снять жемчуг матери.
Полностью одетая, я легла на кровать, задыхаясь от кашля, в состояние, которое было более фантастичным, чем наяву. Волна слабости прошла через меня, закрывая глаза. Я думаю, что я, возможно, спала, потому что тогда, когда мои чувства вернули меня в мир, я думала, что я была в тисках отвратительного кошмара.
Я поняла, что это он прежде, чем была в состоянии открыть глаза. Аромат бренди, кислого дыхания, пота и сигар заполнил мою спальню.
Я заставила себя открыть глаза. Он был неповоротливой тенью на моей кровати.
― Мэри? ― Я звала ее, потому что не хотела верить тому, что мои чувства мне сказали.
―Ты проснулась? ―Голос отца был полон ярости и алкоголя. ― Хорошо. Ты должна была. Нам нужно кое-что уладить между нами.
― Отец, мне плохо. Давай подождем и поговорим завтра, когда мне будет лучше. ― Я отодвинулась подальше и прижалась к своим подушкам, пытаясь оставить больше пространства между нами.
― Подождём? Я достаточно долго ждал!
― Отец, я должна позвать Мэри. Как сказал доктор, она должна сделать для меня горячий пунш так, чтобы я смогла отдохнуть.
― Зови Мэри сколько хочешь — она не придет. Ни один из них не придет, ни Карсон ни повар. Я послал их всех на ярмарку. Сказал им, чтобы они гуляли всю ночь. Здесь никого нет, кроме нас двоих.
Именно тогда я испугалась. И тогда я со всей силы что смогла откатилась в другую сторону кровати, далеко от него, и встала. Отец был стар и пьян. Я была молода и бегала быстро. Если бы я смогла бы просто ускользнуть вокруг него, он не был бы в состоянии поймать меня.
Но той ночью я не была быстрой девочкой. Я испытывала головокружение с лихорадкой и слабым кашлем, который не позволял мне отдышаться. Поскольку я попытался убежать от него, мои ноги как будто были сделаны из камня, и я наткнулась на него.
― Не в этот раз. На этот раз мы уладим это! ― Отец схватил меня за запястье и потянул меня обратно.
― Нам нечего улаживать! Я собираюсь выйти за Артура Симптона и иметь хорошую и счастливую жизнь далеко от тебя и твоих извращений! Ты думаешь, что я не знаю, как ты смотришь на меня? ― Я кричала на него. ― Ты внушаешь отвращение к себе!
― Я внушаю отвращение к себе? Ты шлюха! Ты — та, кто соблазняет меня. Я вижу, как ты наблюдаешь за мной — как ты щеголяешь передо мной. Я знаю твой истинный характер, и к концу этой ночи ты тоже узнаешь его! ― он кричал, его слюни летели в мое лицо.
Тогда он ударил меня. Но сначала не в лицо. Позже той же ночью он ударил и в лицо. Одна из его горячих рук скрепила оба моих запястья железной хваткой, потом он поднял мои руки к голове, в то время как его другая рука, сжатая в кулак, трогала мое тело.
Я боролась с ним со всей своей силой. Но чем больше я боролась, тем тяжелее он избивал меня. Я была, как дикое существо, загнанное в угол охотником, пока он не схватил подол моего шелкового платья и разорвал его, разрывая жемчуг матери с тонкой тканью так, чтобы они лились дождем вокруг нас, поскольку моя грудь была полностью обнажена.
Мое тело предало меня тогда. Я больше не могла бороться. Я стала холодной и вялой. Когда со звериным рычанием он прижал меня к кровати, он снял мои юбки и протаранил себя в пределах моей самой интимной части, когда он укусил и нащупал мою грудь, я не двинулась. Я только кричала и кричала, пока мой голос не пропал.
Все это не заняло у него много времени, и он закончил. После того, задыхавшийся он упал в обморок, его большой, потеющий вес, придавил меня.
Я думала, что умру, кровоточа, вся сломанная под ним и задушенная болью, потерей и отчаянием.
Я была неправа.
Он начал храпеть, делая большие фыркающие вдохи, и я поняла, что он полностью спит. Я осмелилась взять его за плечо и, с ворчанием, он скатился с меня.
Я не двинулась. Я ждала, пока его храп не возобновился. Только тогда я начала медленно двигаться далеко от него. Я должна была часто останавливаться и прижимать руку к губам, чтобы сдерживать влажный кашель, но, наконец, я была свободна и находилась далеко от кровати.
Нечувствительность моего тела закончилась, хотя я сильно пожелала, чтобы это не возвращалось. Но я не позволяла боли заставлять себя колебаться. Я двигалась так быстро, как мне позволяло мое избитое тело, и вынула свой плащ из шкафа. Тогда медленно, спокойно, я собрала жемчуг, так же как изумрудную заколку, и спрятала их и свой дневник в карман плаща.
Я вышла через заднюю дверь. Хотя я не могла рискнуть и приостановиться у своей ивы, я шла через темный путь, и чувствовала комфорт от знакомой темноты. Когда я достигла ворот сада, я сделала паузу и оглянулась назад. Полная луна осветила фонтан снова. Мраморное лицо Европы было повернуто ко мне, и через мое затуманенное зрение казалось, как будто вода от фонтана была похожа на слезы, катившиеся по щекам, когда она оплакивала мою утрату. Мой пристальный взгляд перешел от фонтана к моей тропе, и я поняла, что позади себя оставила след крови.
Я вышла через ворота сада, которые позволили Артуру, как я верила, спасти мою жизнь. Я вернулась бы той же дорогой. Он все еще был моим спасением — он должен все еще быть моим спасением.
Особняк Симптонов находился далеко внизу на Саут Прэри-Авеню. Я была благодарна за столь поздний час. Я встретила очень немного людей, когда я шла по дорожке, закутанная в плащ, в который я крепко вцепилась.
Вы могли бы подумать, что во время той болезненной поездки я буду воображать то, что я должна сказать Артуру. Я не думала об этом. Мой ум казался не моим собственным, так же, как, ранее, мое тело прекратило повиноваться мне. Мои единственные мысли были о том, что я должна продолжать продвигаться, к безопасности, доброте и Артуру.
Это был Артур, он нашел меня. Я остановилась перед особняком Симптонов, облокачиваясь на холодный забор сварочного железа, который украшал границу вокруг особняка. Я пыталась отдышаться и направить свои мысли на нахождение задвижки от ворот, когда Артур, вез свой велосипед, от самых ворот, к которым я приближалась.
Он увидел меня и остановился, не признав в темноте мою одетую и закрытую тень.
―Я могу помочь вам? ―Его голос, добрый и знакомый, сломал меня.
Я расстегнула свой плащ, и охрипшим голосом, который я только признала своим собственным, закричала:
― Артур! Это — я! Помоги мне! ― Затем более серьезный кашель, чем раньше, одолел меня, и я начала кланяться к земле.
― О, Боже! Эмили! ―Он бросил свой велосипед в сторону и поймал меня на руки, когда я упала. Мой плащ тогда открылся, и он задохнулся в ужасе при виде моего порванного платья и моего изувеченного и кровавого тела. ―Что с тобой произошло?