Проклятие Неферет (ЛП)

Камилла попыталась подбодрить меня своим радостным лицом.
― Сейчас — середина апреля. Через две недели будет уже шесть месяцев со дня смерти твоей матери. Тогда ты будешь свободна от траура и будешь в состоянии воссоединиться с обществом.
― Я даже не знаю, смогу ли выдержать еще две недели всего этого очень тоскливого и очень скучного. ― Я закусила губу, увидела удивленный взгляд Камиллы, и поспешила объяснить. ― Работа хозяйки дома Вейлоров — очень серьезна. Все должно быть именно так, как этого хочет отец, как это делала мать. Я не понимала, что значило быть женой. ― Я глубоко вздохнула и сказала: ― Она пыталась мне об этом сказать. В тот день. Тот день, когда она умерла. Вот почему я была в родильной комнате вместе с ней. Мать сказала, что она хотела, чтобы я поняла, что значит быть женой. Именно поэтому я видела, Камилла, я наблюдала, как она умерла в крови без любви мужа, держащего ее руку и носящего траур о ней. То есть, быть женой означает — одиночество и смерть. Камилла, мы никогда не должны выходить замуж!
Камилла размешивала свой чай, когда я стремилась поделиться своими мыслями хоть с кем-то. На мое восклицание она уронила ложку. Я увидела, как ее взгляд нервно метнулся к закрытой гостиной двери, а потом снова ко мне.
― Эмили, я думаю, тебе не стоит так сильно зацикливаться на мысли о смерти своей матери. Это плохо.
Сейчас, делая запись нашей беседы, я понимаю, что сказала намного больше, чем Камилла могла бы вынести, но мне нужно было прекратить держать свои мысли в себе — мысли, которые навсегда останутся в моем дневнике. Но тогда все, чего я хотела, это поговорить с кем-то — поделиться своими страхами и тревогами, и именно поэтому я продолжала.
― Мои мысли должны задержаться на ее смерти. Сама мама желала бы этого. Именно она настояла на том, чтобы я была там. Она хотела, чтобы я знала правду. Я думаю, что, возможно, мать знала, что ее смерть была близка, и она пыталась предупредить меня, — она старалась показать мне, что я должна выбрать иной путь, чем путь жены и матери.
― Иной путь? Что ты имеешь в виду? Уход в монастырь?
Мы сидели лицом друг к другу и мыслили совершенно одинаково по этому поводу.
― Это неправильно! Ты ведь видела старых дев из церкви, которые добровольно вызываются в ОФЖК. Они такие жалкие, как воробьи подбирающие крошки жизни. Нет, я думала о прекрасных небольших магазинах, которые открылись вокруг Петли. Если я могу управлять Домом Вейлоров, значит, я могу управлять и простым магазином по продаже головных уборов.
― Твой отец никогда не допустит этого!
― Если я могла бы выбрать свой собственный путь, я не нуждалась бы в его разрешении, ― твердо сказала я.
― Эмили, ― Камилла говорила, обеспокоенно и немного испуганно. ― Ты не можешь думать о побеге из дома. С девушками, живущими без семьи и без денег, происходят ужасные вещи. ― Она понизила голос и придвинулась ко мне. ― Ты ведь знаешь, вампиры только что переехали в свой дворец. Они купили весь Грант Парк для своей ужасной школы!
Я безразлично пожала плечами.
― Да, да, банк отца предлагал им сделку. Он без остановки говорил о них и их деньгах. Они называют школу Домом Ночи. Отец говорит, что школа полностью отгорожена от остальной части города и постоянно охраняется их собственными воинами.
― Но они пьют кровь! Они вампиры!
Я была в крайнем раздражении из-за того, что тема о плачевном состоянии моей жизни была омрачена одним из клиентов отца.
― Камилла, вампиры богаты. Каждый знает, что их школы находятся, во многих американских городах, а также и в столицах Европы. Они даже помогали финансировать строительство Эйфелевой Башни в Париже на Всемирной выставке.
― Я слышала, как мать говорила, что женщины вампиры отвечают за свое общество, ― прошептала Камилла, снова поглядывая на дверь комнаты.
― Если это действительно так, то это хорошо для них! Если бы я была вампиром, отец не запер бы меня дома, и мне не пришлось бы притворяться своей матерью.
Глаза Камиллы расширились. Я определенно нашла способ вернуть беседу к моим проблемам.
― Эмили, твой отец не может желать того, чтобы ты была своей матерью. Это не имеет никакого смысла.
― Есть смысл или нет, но мне так кажется.
― Ты должна посмотреть на него другими глазами, Эмили. Твой бедный отец, просто нуждается в твоей помощи в это трудное время.
Я почувствовала, как во мне начинает закипать злость, и я не смогла остановить слова.
― Я ненавижу его, Камилла. Я ненавижу то, что пытаюсь занять мамино место.
― Конечно, было бы неприятно то чувство, как будто бы ты являешься заменой своей матери. Я с трудом могу представить себе все, что ты должна делать, ― кивая, сказала Камилла. ― Но когда ты — хозяйка дома, у тебя есть и драгоценности, на которые ты можешь купить себе платья, и блестящая репутация. ― Она улыбнулась снова, и налила чая в мою чашку. ― Как только ты выйдешь из траура, то все это так же будет взвалено на тебя. ― Она хихикала, и я уставилась на нее, осознавая то, что она не понимала того, что я пыталась сказать ей. Когда я молчала, она продолжала счастливо болтать, как будто мы обе были беззаботными девочками. ― Колумбийская Выставка открывается через две недели — ты как раз выйдешь из траура. Подумай об этом! Твой отец будет, вероятно, нуждаться в твоей помощи, чтобы устроить званые обеды для всех видов иностранных государств.
― Камилла, отец не позволяет мне ездить на велосипеде. Он сокращает мое общение с тобой. Я не могу представить то, что он разрешит мне устроить званые обеды для иностранцев, ― попыталась объяснить я, попыталась заставить ее понять.
―Но именно это твоя мать и сделала бы, и как ты сказала, он же сам сказал, что ты унаследовала ее место в домашнем хозяйстве.
―Он прояснил то, что я поймана в ловушку, что я его раба и воображаемая жена! ― выкрикнула я. ― Единственное свободное время, которым я могу распоряжаться, это те несколько минут, которые я провожу с тобой и в саду матери. В течение дневных часов он заставляет слуг шпионить за мной, и если он недоволен тем, куда я иду и что я делаю, то посылает их вернуть меня. И ты знаешь это! Они приходят даже сюда и забирают меня, как будто я — сбежавший заключенный. Быть хозяйкой большого дома не значит, что всё мечты осуществляются. Это — просто кошмар.
―О, Эмили! Я действительно очень не хочу видеть тебя настолько обезумевшей. Помни то, что моя мать сказала месяцы назад — забота, которую ты проявляешь к своему отцу, сделает человека, который станет твоим мужем, очень счастливым. Я завидую тебе, Эмили.
― Не завидуй мне. ―Я видела, что неприветливость моего голоса причинила ей боль, но я не могла остановиться. ― У меня нет матери, и я поймана в ловушку с человеком, глаза которого прожигают меня! ― Я прервала свои слова, зажав себе рот ладонью.
Я видела, как меняется выражение её лица — от беспокойства до шока, и потом к недоверию, и поняла, что совершила страшную ошибку, сказав правду.
― Эмили, независимо от того, что я услышала, что ты подразумеваешь под этим?
― Ничего, ― заверила ее я. ― Я устала, вот и все. Я не так выразилась. И я не должна, все время, которое мы проводим вместе, тратить на разговоры обо мне. Я хочу услышать о тебе!!! Итак, расскажи мне, Артур Симптон уже ухаживает за тобой?
Я знала, что упоминание об Артуре уберет все другие мысли из головы Камиллы. Хотя он еще не говорил с ее отцом, Камилла, несколько раз, ездила бок о бок с ним во время велосипедных поездок. Он даже разговаривал с ней накануне, о том, как он был заинтригован гигантским колесом обозрения, которое возводилось для Выставки.
Я собиралась сказать Камилле, что была счастлива за нее, и что я желала ей всего самого наилучшего с Артуром, но слова не могла вымолвить ни слова. Я не была эгоистична, я не завидовала ей. Просто, я не могла прекратить думать о неизменном факте, который должен был случиться после свадьбы Артура и Камиллы. Не могла прекратить думать о том, что однажды моя подруга окажется в его рабстве, и умрет в одиночестве о потери крови …