Последняя тайна первоэлемента (СИ)

Крошечное пятно дневного света, которое с каждый преодолённым мною снежным выступом, с каждым метром становился все ближе и ближе. Лифтовая кабина осталась далеко внизу, в десяти метрах, и из нее раздавались неясные беспокойные звуки, от которых у меня шел мороз по коже. Это был шепот.
Я старался удалиться как можно дальше от него, и все явственнее видя очертания белого неба наверху, я все быстрее и быстрее карабкался вверх, цепляясь за прочные выступы льда. Лифтовая кабина со скрежетом начала расширяться, словно лопаясь от напора вздувшейся внутри нее огромной массы. Из трещин в кабине лифта вверх поползли черные сгустки, словно густая черная масляная краска потекла вверх. Они ползли быстрее меня, обволакивая собой все окружающее пространство. Из лифта что-то нашёптывало, подгоняя эти потоки. Жижа текла вверх все быстрее уже почти приблизившись ко мне. Я преодолел последние два выступа и затем рывком запрыгнул на край, подтянулся на руках, и, распрямившись, встал в полный рост.
Успел.
Когда я заглянул вниз, в лифтовую шахту, то все уже было спокойно. Кабина лифта мирно покоилась внизу, стены, покрытые слоем льда, не несли на себе никаких следов черных потоков. Я облегченно выдохнул и вновь взглянул на небо. Все три громады солнц величественно высились высоко в белом небе, которое сегодня, впервые за столь долгое время, было свободно от туч. От остова крыши небоскреба, на которой я сейчас стоял, не осталось и следа. Провал лифтовой шахты покоился среди огромной, тянувшейся до горизонта, снежной равнины. Отойдя от него на несколько метров, я опустился на землю, достал мешок, и, положив его перед собой, начал копаться в его содержимом. Я выудил из него микрокомпьютер, включил его, и, сверившись с картой, убрал его обратно. Затем я завязал мешок и вновь закинул его за спину, и начал ждать, устроившись поудобней.
Через час все небо затянуло тяжелыми серыми тучами, сквозь которые с трудом пробивался солнечный свет. Повалил густой снег, но я даже не попытался найти укрытие - просто сидел и смотрел, как на меня ровным слоем накладываются друг на друга снежинки, образуя на моей броне приятный белый покров.
Через два часа начало темнеть. Первое солнце уже начало скрываться за горизонтом, отчего казалось, что тучи стали еще темнее. Я сидел все также неподвижно, лишь изредка оборачиваясь или напрягая слух, в попытке уловить изменения вокруг, но все по-прежнему было спокойно.
Через четыре часа меня почти полностью завалило снегом, крупные хлопья которого непрерывно сыпались с неба. Я зашевелился, встал, и стряхнул с себя снег, а затем уселся обратно. Я все еще ждал.
Через шесть часов два солнца полностью скрылись за горизонтом. Я так проголодался, что был вынужден развести костер, в который я закинул последние из имевшихся дров, и разогреть на нем банку с консервами. Последнюю.
Остатки костра, который тлел всю ночь, я засыпал снегом. Уже светало, хотя на небе по-прежнему были тучи. Я из последних сил сопротивлялся сну, который так приятно манил меня в свои пучины, и когда сил не осталось, я и сам не заметил, как заснул, завалившись на бок.
Разбудил меня странный шум. Нарастающий тревожный гул, который становился все громче и громче. Я разлепил глаза, а затем, когда разум мой окончательно прояснился, вскочил на ноги и, задрав наверх голову, начал озираться. С неба не прекращая сыпался снег. Кроме сплошной стены туч не было видно абсолютно ничего. Вдруг, в одном месте, словно разрез, тучи подались в стороны, и, проплывая сквозь них, вниз устремилась огромная белая махина. Падала она намного дальше того места, где находился я - в нескольких километрах. Через несколько мгновений махина с грохотом рухнула на землю, вздымая под собой огромные столпы снега. Земля под моими ногами на несколько секунд затряслась, и как только тряска прекратилась, я, стряхнув оцепенение, бросился в ту сторону, куда упала космическая станция. Через пять минут я уже видел густой черный дым, валивший изнутри корабля. От бега я уже начал задыхаться, весь вспотел, а мой правый бок кололо так сильно, что я был вынужден сбавить темп. Я шел быстрым шагом, и теперь уже отчетливо видел надпись, на борту корабля. Номер два. Я был почти у цели.
  
Глава 13.
 
То, что я поначалу принял за стену, на деле оказалось идеально ровной гермодверью, которую можно было открыть лишь с пульта управления автомобиля. Мне удалось включить свет во всем тоннеле, по которому я бежал, и теперь я уже не испытывал то гнетущее состояние, в каком человек обычно пребывает попав в крайне тяжелую ситуацию, в которой я и оказался. В тоннеле, как выяснилось, вправо и влево уходило очень много ответвлений, которых я не мог увидеть в темноте. Первым делом, когда я забрался внутрь автомобиля и захлопнул бронированную дверь, я включил свет в тоннеле и начал активно исследовать бортовую консоль, в попытке открыть гермодверь впереди. Машина была сконструирована очень странно - внешне она напоминала сжатый и сплющенный гоночный болид на широких колесах, покрытый броней и имевший четыре маленьких мутных бронированных стекла, по одному на каждую сторону. Автомобиль был рассчитан на одного человека, который, залезая внутрь, принимает на мягком кресле полулежащее положение, полностью вытянув вперед ноги, так, что они частично оказывались под капотом. На руле и приборной панели было настолько много разноцветных датчиков разного размера, с различными пометками и обозначениями, что в глазах от одного только их вида начинало рябить. Позади сиденья был просторный грузовой отсек, в котором друг на друге лежали две деревянные зеленые коробки. Деревянных относительно, с пометкой "С-2". Они, равно как и сам автомобиль, с пометкой "С-1", были сделаны из Вещества, чему я был весьма рад, ведь изначально я думал, что из вещества были изготовлены лишь космические станции с их "внутренностями". Когда же мне удалось щелкнуть нужным тумблером, гермодверь перед машиной еле-еле поползла вниз, и за пять минут сдвинулась лишь на пару сантиметров. Лампочки в тоннеле позади машины начали мигать, словно в сети подскочило напряжение. Когда дверь опустилась на половину, они погасли. Из тоннеля я уже слышал топот и дикие вопли тварей, которым, похоже, удалось выбраться из недр подземелий, где они обитали. Черная жижа, из которой на мгновенья вверх взмахивали маленькие уродливые щупальца, текла вперед, вровень с сотней тварей, на полном ходу мчавшихся ко мне. Вдалеке я уже видел две сотни маленьких ярко светящихся синих огонька - их глаза. Первый из них - самый голодный - добежал до меня, когда дверь почти полностью скрылась в нише в полу. Он запрыгнул на крышу автомобиля, и, сцепив все четыре уродливые кривые когтистые руки в замок, со всей силы ударил в то место на крыше, под которым находилась моя голова. Вмятина от удара достала до моей головы, хоть и не сильно, но все же ударив. Голова сразу же закружилась. Изнутри на крыше появились несколько трещин. К машине подбегала уже вся орава тварей, когда дверь полностью опустилась. Я вдавил педаль газа и машина, встав на дыбы и скинув с себя тварь, готовящуюся нанести новый удар, рванула вперед. Из-за яркого света я не мог разглядеть за стеклами ничего, и вслепую гнал вперед. За несколько секунд автомобиль разогнался до двухсот километров, и когда мои глаза попривыкли к свету, я чуть отпустил педаль газа, и теперь машина катила вперед на сотне километров в час.
***
Они стояли в темноте тоннеля и смотрели вслед мчащемуся автомобилю. Из сотен уродливых клыкастых ртов стекала на пол черная маслянистая жижа, в лужах которой то и дело мелькали отвратительные щупальца. Они не могли выйти наружу - солнечный свет убьет их меньше чем за час. Но упустить такой лакомый кусок они не могут. Весь их искривлённый коллективный разум требовал только одного. В их сознании еще теплится отголосок разума существа, который теперь так стремительно отдаляется от них. Они будут чувствовать его, даже когда он будет за тысячу километров от них. Они не станут преследовать его по верху.