Серебряный шпиль (ЛП)

Когда мы вошли, он тотчас вскочил из-за стола и, обежав его вокруг, потряс мне руку.
— Мистер Гудвин, я Роджер Джиллис, — мрачно заявил он раньше, чем Бэй успел приступить к процессу формального представления. Руководитель образовательной программы был дюйма на два выше меня и, наверное, фунтов на пятнадцать легче, из-за чего казался ужасно долговязым. Его вытянутая физиономия прекрасно гармонировала с общим обликом, а с копной волос морковного цвета вряд ли могли справиться все инструменты парикмахерского ремесла — будь то гребень или щетка любого размера, спрей или гель.
— Оставляю вас наедине, — сказал Бэй, закрывая за собой дверь.
Я занял кресло, стоящее у стола Джиллиса, а он расположился в точно таком же напротив меня.
— Не люблю, когда между мной и собеседником находится стол, — заявил Джиллис с ужасно серьезным видом. — Он похож на стену.
Я выразил полное согласие и затем без нажима приступил к делу, спросив, как давно он трудится в Серебряном Шпиле и в чем состоят его обязанности.
На свои вопросы я получил более чем лаконичные ответы: «девять лет» и «руковожу образовательной программой для взрослых и детей».
После пяти минут подобного рода беседы — моих вопросов и его сверхкратких ответов — я поднял руку.
— Послушайте, вы сказали, что письменный стол подобно стене разделяет собеседников. Между нами нет стола, но стена существует, и именно вы воздвигли ее. Я понимаю, что вам, видимо, надоело отвечать на вопросы. Вначале это был Фред Даркин, затем полиция и представители прессы...
— Все контакты с прессой осуществлял только Барни, да благословит его Господь, — фыркнул Джиллис.
— Отлично. Но все же и вам немало досталось. И вот появляюсь я. Я обещал вашему боссу, что не займу времени больше, чем необходимо, но вы не очень-то способствуете мне в этом.
— Я отвечал на все ваши вопросы, — воинственным тоном заявил он, приглаживая костлявой лапой свою лохматую гриву.
— Едва-едва. Чем быстрее я буду удовлетворен, тем раньше избавлю вас от моего присутствия.
Джиллис, помрачнев, потер ладонью узкий подбородок.
— Мистер Гудвин, я говорю с вами только потому, что об этом попросил Барни. Честно говоря, я не вижу никакого смысла в нашей беседе. Всем ясно, что Фред Даркин застрелил Роя. И вот появляетесь вы, чтобы спасти своего человека, попытавшись обвинить кого-то из нас.
— Значит, вы уверены, что никто из вашей братии не стрелял в Мида?
— Ясное дело, уверен! — Его брови взлетели вверх, а нижняя челюсть двинулась в противоположном направлении.
— Следовательно, у вас нет причин для волнения.
Помрачнев еще сильнее, он заявил:
— Ненавижу, когда кто-то сознательно пытается исказить картину, чтобы переложить вину на невиновного.
— Мистер Джиллис, в контексте нашей беседы за словом «кто-то» стоят Ниро Вулф и я. Повторяю, у вас нет причин беспокоиться, если никто из служащих храма не виновен. Полиция и окружной прокурор убеждены, что уже нашли преступника. Потребуются исключительно веские доказательства противного, чтобы заставить их изменить свою позицию.
— И вы намерены найти такие доказательства, — осуждающим тоном произнес он.
— Если они существуют. Я уверен, что ни вы, ни ваш духовный пастырь не захотели бы, чтобы невинного человека отправили в пожизненное заключение.
Выражение вытянутой физиономии Джиллиса несколько смягчилось, и он кивнул.
— Хорошо, мистер Гудвин. Вы меня убедили. Постараюсь отвечать так полно, как могу.
— Благодарю. Как бы вы охарактеризовали отношение к Миду членов «кружка веры»?
— Я не могу говорить за них, — ответил он, пожимая плечами.
— Бросьте. Хотя бы в общих чертах вы имеете представление об их настроении. Вы работаете вместе и встречаетесь на заседаниях уже много лет.
По выражению лица парня было ясно, что в его душе кипит жаркая схватка с самим собой. Выдержав несколько мгновений этой борьбы, он издал нечто среднее между вздохом и стоном.
— Рой являлся... не самой популярной личностью. Бывал резок со своими коллегами. Но я уверен, что он поступал так только потому, что хотел полностью использовать потенциальные возможности храма, однако...
— Я весь внимание.
— Рой обладал способностью выводить людей из себя.
— И вас тоже?
Щеки Джиллиса залила краска, и он пробормотал:
— Может быть, иногда.
— Не могли бы вы привести пример?
Сначала он изучил ногти, потом ладони. Если он там что-то искал, то явно не нашел желаемого.
— Ну что же... Это случилось на собрании «кружка веры» несколько недель назад, — проговорил он, растягивая слова, но не столь заметно как Бэй.
Я решил, что он родом из Теннесси или Северной Каролины, однако меня вряд ли можно считать экспертом по особенностям южного произношения.
— Рой тогда привел данные о посещаемости классов для взрослых за последние несколько месяцев. Цифры несколько снизились, и он высказал предположение, что объем работы превышает мои возможности и что «...настало время найти для бедного Роджера помощника». Надо было слышать как презрительно, каким покровительственным тоном это произносилось... Вообще-то он говорил о снижении посещаемости уже несколько месяцев, но тогда он в первый раз прямо вменил это мне в вину.
— Посещаемость действительно упала?
— Ну да... упала, но совсем немного. Между тем в последние два года темп прироста выражался двузначными цифрами. В какой-то момент рост должен был прекратиться. Количество прихожан, между прочим, тоже перестало увеличиваться. Община Серебряного Шпиля последние десять лет росла наподобие сказочного боба. Даже в сказке это не может продолжаться вечно, не говоря уж о церковной образовательной программе.
—- Но, очевидно, Мид смотрел на вещи по-иному?
— Мистер Гудвин, Рой чертовски хорошо понимал, что нельзя ожидать вечного расширения образовательной программы. И без того более семидесяти процентов членов общины привлечены по меньшей мере к одному курсу. Готов держать пари на любую сумму, что это — предел для каждой крупной церкви любого вероисповедания.
— И он избрал объектом критики только вас одного?
—- Нет. Сэм, Сэм Риз, неоднократно получал выволочку от Роя за прекращение роста числа прихожан.
— И чего же Мид хотел добиться своей критикой?
Джиллис нервно отбросил упавшую на глаза прядь волос и решительно наклонился ближе ко мне.
— Могу сказать. Он пытался подкопаться под каждого. Он жаждал власти и не терпел, когда других за что-то хвалили. Он был вторым после Барни, но всегда рвался к большему. Он... — Джиллис резко оборвал себя и закончил словами: — Я сказал больше чем достаточно.
Подождав, пока он окончательно выпустит пар, я спросил:
— Что вы думаете о записках, которые находили в мешках с воскресными пожертвованиями?
Он покачал головой.
— Мне они крайне не нравились. Некоторые члены «кружка» полагали, что они безвредны — работа какого-то бедного чудака. Но меня записки беспокоили. В теперешние дни среди нас бродит множество опасных безумцев. Я был доволен, когда Ллойд уговорил Барни пригласить к нам настоящего детектива. Правда, теперь, оглядываясь на то, что случилось... Но почему вас интересуют эти записки?
Я ответил вопросом на вопрос:
— Не считаете ли вы, что между записками и смертью Мида существует какая-то связь?
— Никоим образом, — энергично замотал головой Джиллис. — Абсолютно не считаю. Достаточно скверно то, что умер Рой, — я ужасно жалею о нем, несмотря на то, о чем говорил вам минуту назад. Но есть еще какой-то неизвестный, угрожающий Барни. И поверьте мне, мистер Гудвин, это весьма реальные угрозы. Зло — вокруг нас.
— Похоже на то. Не могли бы вы описать ход собрания в тот вечер, когда был убит Мид?
— Это было отвратительно, — скривившись, ответил он. — Ваш мистер Даркин заявил, что угрозы исходили от кого-то из нашего круга. Уже это выглядело достаточно мерзко. Но затем Рой принялся... оскорблять его, и мистер Даркин ответил тем же и произнес ужасные слова, по-настоящему ужасные. Тут Барни призвал нас к молитве, и затем мы разошлись на четверть часа по своим кабинетам для медитации.