Минзаг "Марти". Дилогия (СИ)
На девятый день заработала вторая ступень нефтепереработки, дающая солярку. В остатке получился не перегнанный мазут. Поскольку постоянно гонять Марти на полном ходу необходимости в ближайшем будущем не просматривалось, можно будет поочередно остужать котлы и спокойно их чистить от нагара. Из кубометра нефти получалось 80 литров легкой фракции и 90 литров солярки для дизелей. За день удалось перегнать три куба. Для хранения полученных нефтепродуктов изготовили деревянные ящики по 10 кубов, законопатили щели, просмолили и закопали их в грунт. В этот же день нарисовались испанцы.
Сигнальщики заметили небольшой двухмачтовый парусник, идущий с севера. Оказавшийся в этот момент на борту Мещерский хотел было дать команду сниматься с якоря, благо в топливных танках уже плескалось 80 тонн нефти, но подумав, решил сначала посмотреть, что будут делать испанцы. Парусник, пройдя вдоль берега на расстоянии трех миль и заметив Марти, развернулся, и снова пошел вдоль берега во встречном направлении, но уже на расстоянии в две мили. Пройдя мимо, снова развернулся и пошел на третий галс, уже всего в миле от Марти. Видимо, испанцы никак не могли понять, что именно они видят. Ни на один современный корабль Марти не походил. Скорее, они могли принять его за стационарный форт, построенный на острове. Мякишев определил корабль как когг. В открытые пушечные порты с каждого борта выглядывали по 8 пушек. Однако, огня испанцы не открывали.
Мещерский решил сделать испанцам мелкую пакость и спровоцировать их, так же как в Нью-Йорке галеон дона Истебана. Когда парусник в третий раз оказался на траверсе Марти, сигнальщик замигал ратьером. Когг среагировал ожидаемо. Его борт окутался дымом, громыхнул бортовой залп. Большой недолет. Мещерский приказал расчету сорокапятки сбить коггу мачту. Пятым выстрелом переднюю мачту переломили. Когг встал. Из-за высокого борта Марти выскочили два катера и двинулись к коггу. Для придания переговорам нужной направленности, рядом с парусником в воду положили два трехдюймовых фугаса. Рухнувшие на палубу водяные столбы, вкупе со стеганувшими по бортам осколками, резко охладили пыл испанцев.
С подошедшего на сотню метров разъездного катера с капитаном парусника вступил в переговоры Мякишев. Рабочий катер с сорокапяткой, зайдя с кормы когга, страховал переговоры. Переводил краснофлотец Подригин, москвич, окончивший языковую спецшколу с испанским уклоном, второй человек в экипаже, хорошо знавший испанский язык. В их школе училось много детей испанских коммунистов. Переговоры прошли успешно. Испанцам гарантировали жизнь. И освобождение после года работы на постройке крепости. На когге закрыли пушечные порты. Затем экипаж когга обрубил канаты упавшей мачты, принял буксирный трос, катер отбуксировал парусник к берегу. Испанцам предложили оставить оружие на борту когга и выходить на берег с поднятыми руками. На берегу цепью выстроились 15 бойцов с винтовками. С флангов их страховали два ручных пулемета. Катера пристроились с носа и с кормы парусника, тоже страхуя высадку.
Мещерский переоценил сообразительность испанцев. В экипаже когга было 105 человек. Видимо, испанцы не приняли всерьез редкую цепь стрелков на берегу. Сталкиваться с автоматическим оружием им еще не приходилось. Тогдашние аркебузы перезаряжались по нескольку минут. С парусника сначала грохнул ружейный залп, затем с борта в воду посыпались матросы с саблями в руках. Трое конвойников упали. Оставшиеся открыли ураганный огонь из автоматических винтовок. С флангов по бредущим по грудь в воде испанцам ударили ручные пулеметы. Максимы с катеров перекрестным огнем врезали по палубе когга. Через минуту все было кончено. В воде плавали только трупы. Ярко голубая морская вода у берега покраснела. Над фальшбортом когга заколыхалась белая тряпка на шесте. Стрельба постепенно стихла. Мякишев в рупор приказал прекратить огонь, а испанцам снова приказал выходить с поднятыми руками. На этот раз сопротивления не было. На берег вышли 32 испанских моряка. На паруснике осталось 13 трупов и 11 раненых. Остальные плавали в воде в виде трупов. Все раненые захлебнулись. У нас погиб один боец, двое было ранено. Погибших похоронили. Испанцам разрешили провести похоронный обряд.
Оставшихся в живых испанцев под конвоем отправили на берег и определили на работы, строить частокол с правой стороны периметра. Раненым оказали помощь. Тяжело приобретенный опыт показал, что проявлять мягкость с испанцами не следует. Они принимают ее за слабость. Силу оружия им нужно демонстрировать сразу. С выжившим штурманом Мещерский решил побеседовать подробно. Тот рассказал, что гарнизон форта у Конкерабии составляет 30 человек. Форт обеспечивает снабжение проходящих кораблей провизией и водой. Ввиду своей малочисленности, гарнизон поддерживает с индейцами мирные отношения. Продукты вымениваются, а не отбираются. Постоянного корабля у форта нет. Корабли заходят в форт довольно редко, примерно раз в месяц. Когг зашел в Конкрабию пополнить запасы, и командир гарнизона попросил капитана проверить поступившие от индейцев сведения о появлении на южной оконечности острова каких-то чужаков, имеющих много железа и строящих крепость. С когга изъяли карты и судовой журнал. Штурмана подробно допросили обо всех населенных пунктах, обозначенных на карте. По словам испанца, на острове Бекия гарнизона не было, что было весьма приятно. Затем его отправили к остальным на работы. Судя по полученной от штурмана информации, какое-то время испанцев можно было не опасаться. В корабельной кассе оказалось пара кило серебра и 13 золотых монет. К сожалению, когг шел порожняком.
Погибшего красноармейца похоронили со всеми воинскими почестями. С построением всех отрядов, под барабанный бой и сигнал горниста. Круминьш сказал речь о необходимости усилить бдительность. Новый мир взял свою первую жертву.
Через два дня трое испанцев сбежали. Мещерский тут же известил Петекотля, пообещав один нож за возврат беглых живьем. Через день индейцы привели изрядно помятых, но живых, испанцев. Беглецов посадили на трое суток в карцер на диету из родниковой воды. Затем выпустили. Остальных предупредили, что в случае нового побега за каждого сбежавшего будет по жребию расстрелян один из оставшихся. Пролетарская мораль требует не церемониться с эксплуататорами. Больше побегов не было.
Дни шли. В механическом цехе до винтика разобрал паровой двигатель, снятый с катера, сделали деталировку и запустили изготовление серии из четырех двигателей. Попутно делали керосиновые плиты и в большом количестве керосиновые фонари. Первый отряд строил столовую и кухню, прачечную, уборную и баню, навесы над пилорамами, здание электростанции, амбары над котлованами с нефтью. Второй отряд построил пристань для катеров и возводил башни вдоль периметра. Частокол удлинялся, вырубка расширялась. В столярном цехе изготовили восемь крепких телег с оббитыми железом ободьями колес. Теперь там делали мебель. Телеги раздали по отрядам и приспособили для перевозки бревен.
От туземцев вернулся Зильберман. Рассказал руководству экспедиции, что туземцы возделывают батат, кукурузу, табак, фасоль, помидоры, подсолнечник. Из сока сахарного тростника варят брагу. Все это у них можно выменять. Петекотль благодаря полученным от нас ножам резко возвысился над соседними вождями. Он получает большой гешефт, втридорога перепродавая полученные ножи. За Зильберманом в лагере появился сам вождь с группой отцов семейств и девушек. К сожалению, большинство из них оказались совсем малолетками. Лет по 10 - 12. Пришлось разъяснить вождю и отцам, что девушки моложе 14 лет не принимаются. Наша коммунистическая вера не позволяет жениться на таких малолетках. Четырнадцатилетних девушек оказалось всего восемь. Петекотль и отцы семейств очень удивились и расстроились, но с уважением отнеслись к чужим предрассудкам. Зильберман пояснил, что ресурс взрослых девушек и воинов в небольшом племени Петекотля полностью исчерпан. Он уже прислал в лагерь всех своих воинов и девушек. Нужно выходить на контакт с другими вождями. Но, Петекотль бил себя в грудь и говорил, что эту проблему быстро решит. Ему пока поверили. Зильберман с Петекотлем вернулись в племя, унося четыре ножа за восьмерых девушек.