Отчуждение. Резервация разума

– Разрешите? – спросил я, и сразу же представился. – старший лейтенант Троица.
– Заходи, Троица. Прочитал я шифротелеграмму относительно вашей группы. И в окно видел, как ты на этой штуке прилетел. Что там за двигатель интересный стоит? Винтов нет, крыльев нет, а летает. Я так понимаю, реактивные двигатели с всеракурсно управляемым вектором тяги?
Я, мало понимая в услышанной технологии, вежливо снял с головы свой шлем. Но не столько потому, что среди русских людей живет обычай снимать в помещении головной убор, сколько для того, чтобы занять чем-то руки, которые мне некуда было деть. Слышал я, что по рукам определяют профпригодность актеров. Если актеру на сцене руки мешают, значит, он никакой актер. Следовательно, актер из меня получился бы скверный. Но спецназовец, насколько я сам понимал, получился не самый беспомощный, и командир взвода не самый плохой. И этому следовало радоваться. Знавал я командиров взводов, которых их солдаты, мягко говоря, недолюбливали. Но я на подобные размышления отвлекаться не стал, они просто так, промелькнули в голове, и ушли. Следовало поддержать разговор с полковником Сорабакиным, и так ответить, чтобы полковника не обидеть.
– Никак нет, товарищ полковник. Там вообще нет двигателя.
– То есть? А как он тогда летает?
– Он не летает. Он перемещается в пространстве за счет силы мысли. Но это долго объяснять, тем более, я сам многого не знаю.
«И не надо объяснять», – несмотря на то, что с головы я его уже снял, вложил мне шлем в голову мысль, но произнести ее вслух я, честно говоря, не решился.
Лучше поддерживать с начальником погранотряда хорошие отношения. Тем более, принял он вполне радушно, а ответ шлема мог бы показаться Сорабакину простой грубостью. Это не помогло бы нашему взаимопониманию. А поведение дежурного ненавязчиво сообщило мне, что полковник в крутости мало уступает нашему комбату, если вообще уступает.
– Это как так?
– Я не в состоянии это объяснить, товарищ полковник. Тем не менее, это есть, и работает на удивление отлично. В шифротелеграмме, что вы получили, есть что-то, что касается нашей группы? Что-то такое, что требует если не совместных действий, то согласования?
Полковник Сорабакин посмотрел на часы. Сам при этом выглядел смурно и строго.
– Там много чего есть. Даже предупреждение о внешнем виде бойцов группы, солдат и офицеров. Но, несмотря на это, на мой вкус всех, кто ходит без знаков различия, положенных в армии, следует надолго закрывать на гауптвахте. Но мое командование, зная мои манеры и высокую требовательность к армейскому порядку, просчитало мое возможное поведение, и конкретно об этом предупредило. И потому я тебя, старлей, не называю армейским разгильдяем. Есть там и конкретные данные. Через час сорок две минуты к нам должен прилететь грузовой беспилотный вертолет, и доставить контейнер, который мы обязаны передать лично тебе, старлей или майору Медведю для тебя. Присылают какое-то оборудование для испытаний в боевой обстановке. Как я понял, некое новое оружие. Что конкретно, я не знаю.
– Не думаю, что полностью новое, но. Слава Богу, позаботились. Я заказывал комплект «выстрелов» для гранатомета. Наверное, это и присылают.
– Комплект «выстрелов» могли бы приказать нам передать вашей группе со своего склада.
– У вас есть «выстрелы» для «Вампира»? – поинтересовался я.
– Для «Вампира»? – переспросил полковник. – А что это такое?
– РПГ-29. Самый мощный из современных ручных гранатометов, – вынужден был объяснить я. – Только это уже не испытания. «Вампир» уже давно принят на вооружение, хотя, к сожалению, за границу его продают больше, чем поставляют в свою армию.
– Нет, таких «выстрелов» у нас нет. Я могу поделиться «выстрелами» для РПГ-16 и даже для РПГ-7. Причем, разными, и осколочными, и бронебойными [1].
– Спасибо, товарищ полковник. В таких у нас надобности нет. Вот «выстрелы» для «Вампира», как я просил, должны прислать. А что еще? Что пишут?
  
ГЛАВА ВТОРАЯ
 
– Просят предоставить вашей группе режим наибольшего благоприятствования для работы, и еще всякие мелочи, типа: обеспечить компьютером для просмотра компакт-диска с инструкциями по оборудованию, и что-то подобное. Это всегда пожалуйста. Компьютерного времени нам не жалко. После испытаний и написания отзыва спецтехнику предлагают принять на испытание мне, чтобы отправить на какую-нибудь неспокойную заставу. А у нас все заставы неспокойные. По крайней мере, раньше было. Через Грузию в республики Северного Кавказа возвращались домой прошедшие войну в Иране и в Сирии бандиты. Часто попадались на границе. И без боя не сдавались. У нас тоже потери были. Правда, только ранеными. Без «двухсотых» обошлось. Сейчас, кажется, можно ждать двух вариантов развития событий. Первый вариант – бандитов будут «тормозить» еще в Грузии на Полосе Отчуждения. Там американцы какие-то приборы, говорят, привезли. И набили небо «беспилотниками». Как, кстати, и в самой Резервации. Но в резервации они не везде летают. Наша российская часть стоит неподалеку. Радиолокационная станция. Они отслеживают ближайшее небо Грузии. Постоянно дают нам данные. Активность «беспилотников» беспрецедентная. Второй вариант наиболее неприятен. Бандиты будут прорываться, и американцы будут намеренно пропускать их. Будут прорываться, концентрироваться в Резервации уже на нашей стороне, и проводить оттуда вылазки на Большую Землю, чтобы совершить теракты. После чего снова будут уходить в Резервацию.
– Если второй вариант получит развитие, товарищ полковник, у меня есть опасения, что мой взвод получит здесь постоянную «прописку». А ни мне, ни моим солдатам, тем более, это, боюсь, не понравится. По крайней мере, это не поднимет им настроение.
– Но у тебя же не весь взвод с тобой? Мне так сообщили.
– Никак нет, товарищ полковник. Только те добровольцы, что решили пойти за мной в Резервацию. Парни, что уже были здесь, и решили своего командира не покидать. Наш командующий разрешил.
– Хорошие, наверное, парни. – в голосе полковника прозвучала зависть.
– Хорошие парни, товарищ полковник.
Иначе я и не мог охарактеризовать своих солдат. И был при этом искренен. Но хотелось бы, чтобы начальник погранотряда и командира взвода оценил. Не с каждым командиром солдаты так вот, добровольно, неизвестно во что влипнуть пожелают.
– Ладно. Давай будем держаться ближе к делам, – полковник Сорабакин встал из-за стола, и я впервые увидел, насколько он высок ростом. Гораздо больше, чем сто девяносто сантиметров. Я даже стоя казался себе рядом с ним пигмеем или ребенком. – Нам еще больше полутора часов ждать прилета грузового «беспилотника». А тебе хочется посмотреть на останки сбитого летательного аппарата. С людьми, наверное, поговорить захочешь. Тогда нам нужно попасть на «пятую» заставу. Можно, конечно, на моей машине отправиться. Сорок минут туда, сорок минут обратно. Десять минут на разговор. До границы дойти, чтобы посмотреть в бинокль, не успеем никак. Там пешком до точки наблюдения добираться больше пятнадцати минут. Есть предложения, старлей? Едем? Или сначала «грузовик» дождемся?
– Вижу, товарищ полковник, есть предложение с вашей стороны, и даже догадываюсь о его содержании.
– Проницательный ты, значит, человек, Троица. Наверное, вас чему-то дельному там, в военной разведке, тоже учат. Только я для начала хотел поинтересоваться – твой летательный аппарат на одного человека рассчитан или в состоянии двоих носить?
– Мы уже летали вдвоем. Только для этого требуется некоторую трансформацию произвести. Хотя бы второе кресло там поставить. Я это сделаю.
– У меня здесь только одно кресло есть – рабочее, – он кивнул на кресло, из которого только что встал. – Разве оно подойдет?
– Едва ли, товарищ полковник. Но вы не беспокойтесь. Я мыслью поставлю второе кресло.
– И полетим мы тоже с помощью твоей мысли? – он посмотрел на меня больше, чем с простым недоверием.