Десятая планета
— Шагайте через синюю черту на грунте, Юриссимус, — засмеялся академик, — и увидите…
Юра сделал шаг и очутился по другую сторону черты.
— Я вижу вас! — вскричал он, смотря на академика.
— А теперь отойдите обратно, — сказал тот.
— Не вижу! — крикнул Юра, опять перешагнув через черту.
Некоторое время они забавлялись этим маленьким приключением.
— Все понятно, — наконец сказал академик. — Вот ребятишкам тут раздолье! А какая простая выдумка. Я объясню потом. Идемте дальше…
Обогнув дворец, они увидали раскрытую дверь. Ступени, ведшие к ней, были истерты. Видимо, здесь постоянно бывали многие посетители.
— Шагнем, Юриссимус? — бодро произнес академик, — На всякий случай, держитесь за мою руку. Если и провалимся в преисподнюю, то все-таки вместе…
Торжественная тишина окутала их в большом сумрачном зале. Взявшись за руки, они медленно двигались вперед.
Еле слышно скрипнула плита пола под тяжестью их шагов. И тогда тихая, нежная музыка раздалась откуда-то сверху. Они подняли глаза и застыли.
Испещренная причудливыми узорами мельчайших звезд, покоилась над ними тонкая голубая чаша неба. Узоры передвигались, сплетались в узлы, снова расплетались, плыли бесконечным потоком.
Из мириадов точек выделилась одна. Она светила из голубой бездны тусклым желтоватым светом. Она висела в пространстве, увеличиваясь и будто наливаясь лучистым прозрачным соком, подобно янтарной ягоде. И можно было заметить, как светились и кружились вокруг нее десять пылинок, то исчезая, то снова появляясь…
— Вот это модель! — восхищенно прошептал академик. — Вот это планетарий…
Он слышал, как Юра что-то ответил, и еще крепче сжал его руку.
— Млечный путь… смотрите… Наше Солнце — одна из звездочек, составляющих это скопление — Галактику… А вокруг Солнца…
— Десять планет, Михаил Сергеевич! — воскликнул Юра. — Обратите внимание, они показывают нам движение галактического потока по двум противоположным спиралям. А центральное сгущение Галактики они тоже расслоили…
— Вижу. Это изумительно!
Солнце успело затеряться в толпе таких же светящихся крошек. Музыка смолкла. На противоположной стороне сама собою раскрылась широкая дверь… Через нее виднелась знакомая гладь пруда.
— Сеанс окончен, Юриссимус. Давайте удирать, мы не брали билетов на представление…
Лучи жаркого утреннего солнца отражались от воды. Солнцев и Юра вышли на террасу. Академик узнал вдали золотые дорожки и мост через речку. Деревья чуть покачивали верхушками.
Тьма наступала так быстро, что академик не сразу понял, в чем дело. Серые тени набегали неукротимо, будто их гнал злой волшебник. Порыв ветра прогудел, как сирена. Звезды неожиданно вспыхнули. Особенно блистала Вега. Полярная с Медведицей нависли над далекой рощей.
— Затмение, Михаил Сергеевич, — проговорил Юра.
— Нуля с тремя хвостами мало вам за поведение! — зловещим шопотом произнес академик. — Хоть бы «лейку» взяли с собой. Хоть бы закопченное стекло… Затмение, наблюдаемое с Десятой… Подумать только! А он берет с собой бутерброды и яблоки. Отойдите от меня! Я за себя не ручаюсь…
Юра покорно отошел на почтительное расстояние. Академик яростно шарил в карманах. Ему казалось, что там должно было заваляться что-либо подходящее для наблюдения затмения, вроде куска густофиолетового стекла. Но ничего похожего там не оказалось…
Звезды погасли. Солнце снова сияло.
Академик подбежал к Юре, сжав кулаки:
— Марш на Третью! Везите сюда немедленно телескоп.
— Какой?
— Какой влезет в вашу вагонетку. Меридианный крут. Спектроскоп. Две фотокамеры… Погодите, я напишу распоряжение Татьяне Юрьевне… И пусть позвонят ко мне на дом, чтоб не ждали. Я здесь задержусь…
Он выхватил кусок бумаги и карандаш. Но в эту минуту солнце снова стало меркнуть.
— Второе затмение? — пробормотал он.
— Оно так и должно быть, Михаил Сергеевич: ведь у Десятой две луны.
Академик в бешенстве затопал ногами:
— Не луны, а спутники! И не два спутника, а четыре. Скорость обращения тех двух не такова, чтобы обежать вокруг Десятой к этому моменту…
Юра закивал головой.
— Простите, ровно четыре спутника.
— Выражайтесь точнее. Не менее четырех спутников. Можете вы поручиться, что сейчас не произойдет третьего затмения? Что?
В темноте при отсвете пышной солнечной короны академик распекал Юру в самых язвительных выражениях. А когда снова посветлело, он еще больше разошелся:
— У вас туман в голове… Вы перепутаете и привезете мне сюда не астрономический прибор, а…
Он хотел добавить: «а гастрономический набор», но Юра прервал его деликатно:
— Простите, мы не одни. Нас слушают.
Он слегка повел глазами. Академик живо обернулся.
Невдалеке на площадке около колонны стояли люди и смотрели на него.
XIX
Ближайший человек показался академику похожим на знакомого профессора физики Лариона Петровича. Нехватало только громадных очков в черной оправе. Академик не смог рассмотреть в подробностях одежду этих людей. Во всяком случае, они не успели надеть фраки и белые жилеты.
— Вы куда? — прошептал он Юре, испугавшись, что тот бросится разыскивать свое межпланетное такси. — Приказание пока отменяется. Попробую поговорить с этими лицами.
Он с достоинством приблизился к людям. Для него не было сомнений, что это настоящие живые люди.
— Позвольте, — произнес он учтиво, отвешивая легкий поклон, — представиться: Солнцев. А это профессор Кричигин.
Юра поклонился.
Люди смотрели, видимо ни слова не понимая. Академик решил пояснить:
— Моя фамилия Солнцев. — Он показал на Солнце — Это Солнце.
Человек, похожий на знакомого физика, кивнул головой, улыбнулся и ответил словом, которого академик не понял.
— Мы прибыли с Земли… То есть с Третьей планеты…
Физик пожал плечами. Академик повторил объяснение на семи известных ему языках, включая древнегреческий.
Люди ответили, оживленно жестикулируя. Академик пошевелил пальцами в задумчивости.
— Уу… фонетический метод не годится. Перейдем от рассказа к показу. — Он приблизился к человеку, похожему на Лариона Петровича. — Извольте сообразить, уважаемый гражданин. Смотрите на эту бумагу… Бумага… А это карандаш… Я пишу… Рисую…
Академик нарисовал кружок и взлохматил его линиями во все стороны.
— Это Солнце.
Юра заглянул через плечо академика и нашел, что рисунок напоминает скорее уродливого ежа, чем главное небесное светило.
Академик трудился над рисованием схемы солнечнопланетной системы:
— Извольте видеть… Меркурий… Вторая — Венера…
Возможно тщательнее он вычертил орбиту Земли. Поставил точку на орбите и пояснил:
— Земля.
Один из людей прикоснулся пальцем к бумаге. В руках у него не было ни карандаша, ни пера, но на линии орбиты, вычерченной академиком, теперь появилась вторая точка. Она обозначала место Десятой планеты в солнечной системе. Казалось, что человек мог писать на бумаге каким-то током, невидимо излучавшимся из его пальца.
Другой человек, похожий на Лариона Петровича, раздельно и четко произнес:
— Зяльмэ… Зяльмэ…
Академик радостно изумился:
— Отлично… Договорились… Юриссимус, оказывается название Десятой уже существует… Зяльмэ. Так?
Люди вокруг утвердительно закивали головами и, показывая на почву, растения, на далекие холмы, произнесли ясно:
— Зяльмэ…
Один из них, молодой, тщательно причесанный и выбритый, показав на чужепланетцев, сказал серьезно:
— Земля.
Схема академика имела успех. Он нарисовал путь планетоплана, Марс и Сатурн с его кольцами… Люди передавали друг другу бумагу, переговаривались, кивали головами. Академик рассказывал о своих ночных приключениях и в пылу объяснений даже взял за пуговицу одного из подвернувшихся зяльмэан. Тот изобразил на лице своем любезность и тоже взял академика за пуговицу. Юра счел необходимым вмешаться: