Истребитель «17-У»

— Вы все еще думаете о новой конструкции рычага? Может быть, можно придумать новую комбинацию? Но вы сами виноваты! Ваши гениальные мысли вы записываете где попало. Это же невозможно. Вы пишете расчеты у себя на манжетах, на обрывках газет, на переплетах книг… Мне прямо иной раз не верится, что вы строитель двухпролетного моста через Волгу. Вы просто какой-то вредитель книжных переплетов… Только подумать, что вы идею своего знаменитого груздевского тормоза ухитрились, записать на обоях в своей комнате, под самым карнизом…
На это Груздев мило поморгал глазами:
— Это когда меня жена просила повесить гардины…
В слуховую трубку, соединяющую кабину с пилотом, послышался лебедевский баритон:
— Андрейко! Обрати внимание! Слышишь, какой ровный ход? Новая смесь масел моего изобретения…
— Что такое? — страдальчески спросил Бутягин.
Андрейко продолжал обгладывать скелет курицы:
— Новую смесь пробует. Один раз случайно номер прошел, вот он и выдумывает. А по-настоящему это против инструкции. Намешал два сорта масла и велел смазать. Я что ж, я повинуюсь. Только это против инструкции. Да и глушитель этот ни к чему. Без глушителя на ухо слышишь, где в моторе какая неисправность. А тут жужжит как жук. Ничего не разберешь…
Он продолжал ворчать, вертя в руках обглоданный скелет:
— А перейдем в штопор ни с того ни с сего, вот и будем хороши.
— Вы не пугайте нас! — улыбнулся Груздев. — А то Николай Петровичу нас совсем раскиснет.
Опять послышался лебедевский баритон из трубки:
— Андрейко! Получаешь выговор! Радиаторы греются.
Скелет курицы полетел в окошко. Андрейко заворчал в трубку:
— Общий перегрев, товарищ пилот… Смесь ни к чорту негодна. Повторяю это яко же на небеси, тако и на земли. Выключай глушитель, дорогой… Слухай… если перебои будут, то снижайся… надо разобрать мотор и чистить.
Глушитель был выключен. Мотор загудел. Бутягин не слыхал, что кричал Андрейко в трубу. Груздев показал пальцем вниз. Бутягин выглянул в окошко. Аппарат снижался. Внизу был виден зеленый лесной массив.
«Хороши, мы будем, когда распилимся на елках», пронеслась у Бутягина мысль.
Аппарат стукнулся и запрыгал, как будто катился по кочковатому болоту. Стало тихо. Мотор не гудел. Дверца открылась. Лебедев крикнул:
— Приехали! Вылезайте! Станция Петушки — горячие пирожки.
— Нет, кроме шуток, где мы? — осведомился Груздев. Бутягин вылез и выплюнул кровь, сочившуюся из прикушенного при посадке языка.
С мрачным видом вылез Андрейко и покачал головой:
— Изобретатели! На печке вам онучи сушить, а не по воздуху летать.
Но это мрачное ворчание Андрейки как-то сразу разрядило настроение. И все почувствовали радость, что посадка кончилась благополучно.
Аппарат стоял посредине картофельного поля. Невдалеке виднелась деревенька, от которой к аппарату бежал народ. Скоро все население деревни уже стояло вокруг и глазело на свалившихся с неба гостей. Ребята осмелели и уже дотрагивались до хвоста. Андрейко лазил под аппаратом.
— Имею доложить, товарищ пилот, — приложил Андрейко руку к шлему, — что чудеса в решете: поломок никаких… даже шасси в целости.
Лебедев снял шлем и зычно крикнул:
— Здравствуйте, товарищи! У нас маленькая остановка по пути. Что это за деревня? — показал он на дома у края картофельного поля.
Из толпы выступил разбитной парень в старой красноармейской гимнастерке:
— Деревня будет, товарищ командир, названием Вертуновка, Храбровского рика…
— Нам придется сделать у вас, товарищи, остановку. Мы проверим мотор и направимся в дальнейший путь. За потраву картофеля заплатим.
В толпе раздался говор:
— Милости просим… Да это какая ж потрава, ерунда…
Груздев осведомился у рядом стоящего парня:
— А ячейка Осоавиахима у вас в деревне имеется? Кто у вас здесь по этим делам?
— Ячейка Осоавиахима у нас имеется. Действует Ванюшка Голованов. Где Ванюшка? Эй, Голован! Тебя спрашивают.
Молодой паренек, сухощавый и крепкий, вышел из толпы. Серые глубокие глаза смело взглянули на Лебедева:
— Я председатель местной ячейки Осоавиахима. Приветствую ваше прибытие в нашу деревню, товарищ.
Лебедеву паренек понравился сразу:
— За приветствие — спасибо. Посадка наша здесь случайная. Мы должны держать путь дальше. Но уж раз мы приземлились здесь, то останемся у вас до утра. Придется вашей ячейке, товарищ Голованов, нам немножко помочь…
— Я понимаю, товарищ, — четко заговорил Голованов. — Для подъема нужна площадка. С картофеля самолет не поднимется. Его надо перевести на луговину. Это рядом, там нет ни кочек, ни рытвин.
Осматривать луговину пошли всей гурьбой. У самолета оставили охрану из деревенских комсомольцев.
— А парнишка-то действительно головастый, — подтолкнул Лебедев Бутягина, когда опять возвращались к самолету. Луговина оказалась подходящей для взлета.
— Крылья не переломайте! — закричал Андрейко, когда народ было кинулся к самолету. Но Голованов распорядился, и молодые ребята очень умело подошли к самолету. Лебедев понял, что в здешней ячейке знают, как надо помогать случайно приземлившемуся самолету. Андрейко двигался задом, словно капельмейстер перед марширующим оркестром, и взмахивал руками: — Шагом прямо! Не спеши! Хвост приподнимай! Дружно!
Самолет катился, сопровождаемый толпой, к которой все время прибегали и подъезжали люди из соседних деревень.
Лебедев поблагодарил ребят, перевезших самолет:
— Пожалуй, на первый взгляд покажется, что все это пустяки… Ну, случайно опустился самолет, сел в картофель, а вы перетащили его на лужайку. Однако вы сделали это организованно и умело. Не поломали, не попортили. Старайтесь и впредь быть готовыми оказать умелую помощь нашей советской авиации. Вечером приходите, устроим митинг, а завтра с зарей полетим дальше.
Пока Андрейко с Лебедевым выверяли мотор, молодежь нельзя было отогнать от самолета. Под вечер все было в порядке. Лебедев показывал ребятам устройство самолетного управления.
Андрейко, присутствовавший при этом, недовольно скосил глаза на одного слушателя:
— Ты чего это насмешки строишь? Я вижу…
Парень ухмыльнулся:
— Нашему Голованову лекции читать нечего. Он сам такой изобретательный человек, такой химик, — прямо сказать невозможно.
Стоявший рядом Груздев заинтересовался:
— Расскажите, товарищ Голованов, что такое…
Бутягин тоже придвинулся слушать. Голованов скромно потупился:
— Ничего особенного.
Но кругом стали подзадоривать:
— Нечего краснеть, Голованов!.. Расскажи, как ты у нас в деревне клопов и тараканов морил, как машину придумал сажать капусту.
— Так вы, товарищ Голованов, обладаете массой талантов? — спросили вместе Груздев и Бутягин. — Покажите ваши достижения. Не надо скромничать.
Голованов повел своих новых знакомых в деревню:
— Что ж, поглядите, как мы здесь стараемся…
На задворках стояла старая баня. Над ней возвышался флаг и два шеста с натянутой антенной.
— А вот и наша лаборатория, — конфузливо улыбнулся Голованов. Он отпер дверь и сделал вежливый приглашающий жест:
— Пожалуйте.
Бутягин был удивлен. Внутренность старой бани выглядела как приличная чистенькая лаборатория. На столе у окна поблескивали склянки, торчали самодельные приборы. Две спиртовых лампочки были аккуратно накрыты колпачками. Под самодельным вытяжным шкафом блестел вычищенный примус.
— Совсем недурно, — одобрил Бутягин, — как настоящая лаборатория. Кто же у вас инструктором?
Сероглазый паренек показал на полку, где лежали книги и несколько комплектов авиационных и химических журналов.
— Да ведь мы грамотные…
Груздев полюбопытствовал:
— А деньги откуда?
— Это мы отвоевали из сумм, которые по самообложению поступают в сельсовет, — ответил сероглазый. — Со стариками бой выдержали… Зато теперь в курсе дела.