Лисы Аляски

— Завтра вечером, мисс Рид, — сказал он Бренде при встрече, — я привезу вас сюда на машине, поскольку эта беготня нам ни к чему. Мы с вами на базе чужаки и потому имеем право спокойно осматривать окрестности.
— Откуда вам известно, что я приду сюда и завтра?
— Мы с вами просто–напросто договоримся об этом.
— Мы могли бы договориться и о совместном полете на Луну.
— К сожалению, моя «птичка» для этой цели непригодна. У нее скорость не та.
— Вы сегодня утром поднимались в воздух?
— Мы вылетали на поиски лейтенанта Харриса. Остров Врангеля, как всегда, окутан туманом, даже инфракрасная техника не помогла. А лететь на глубину мы не решились из–за русских. Несколько часов крутились на одном месте, пока позволяло горючее. В конце концов мы все равно разыщем старину Боба. Он вместе со своими парнями находится как раз на 72–й широте… Возвращался я без особой охоты…
— И вы не заметили русских истребителей?
— Мы не обратили на это внимания.
Лесли рассмеялся, вспоминая, как гладко прошел его первый вылет. Это было первое задание, после того как его наказали во Франции. Полет к острову Врангеля оказался изнурительным, как всякий длительный полет на большой высоте. Он до сих пор чувствовал, будто тело сдавливает скафандр. Впереди у него еще много полетов… И рано или поздно он таки найдет Боба Харриса.
— Вы должны рассказать мне об этом в мельчайших подробностях, — попросила Бренда.
— Хорошо, — согласился капитан, сообразив, что тема для разговора, которую он безуспешно искал вчера, наконец найдена. Сначала он решил, что подобный рассказ вряд ли заинтересует Бренду, так как она, можно сказать, выросла на аэродромах и все это хорошо знает. Однако она отреагировала на его рассказ точно так же, как отреагировали бы девушки, вовсе не знакомые с авиацией. Лесли, разумеется, не догадывался о том, что Бренде неважно было, о чем он рассказывает, ей доставляло удовольствие слушать его голос.
— Когда пилот садится в кабину ХВ–47, — увлеченно говорил капитан, — его охватывает какое–то особое чувство — не то восторга, не то чего–то еще. На высоте тридцать тысяч футов на плексигласе появляются мельчайшие ледяные кристаллики, но стоит нажать на кнопку антиобледенителя, как они тают. На высоте сорок тысяч футов линия горизонта вдруг становится изломанной и тебя охватывает чувство, будто ты отрываешься от земли. Вы такого наверняка не испытывали, мисс Рид, хотя и выросли в семье авиатора. На высоте пятьдесят тысяч футов небо приобретает фиолетовый цвет, рев турбин становится глуше или вообще исчезает, ты только улавливаешь, как нежно поет климатическая установка. А потом шестьдесят тысяч футов… Земля где–то далеко внизу… Там, на земле, остались страх, заботы, жажда денег, успеха… и никогда не прекращающаяся погоня за счастьем. На высоте шестьдесят тысяч футов обо всем забываешь и тебя охватывает чувство удивительной легкости и свободы. Только там ты начинаешь чувствовать, что ты человек…
Они остановились. Бренда прислонилась к темной скале, и капитан вдруг заметил, как благоговейно она его слушает. А ведь он рассказывал ей то же самое, что всем знакомым девушкам, за исключением Люсьен. Этот прием никогда не давал сбоя, хотя пользовался он им в течение долгих лет, лишь иногда что–то подправляя. Не пренебрегал он и тем, чтобы позаимствовать что–то у женщин, а если замечал, что кому–то из них неинтересно, сразу замолкал и переходил к более доступным средствам.
Лесли говорил и говорил. Как большинство американцев, он был достаточно самоуверен и не видел ничего предосудительного в том, чтобы немного приукрасить действительность или вставить несколько таких фраз, которые не соответствовали ей. Он считал, что так поступают все или почти все. Другие летчики свои истории, попросту говоря, высасывали из пальца. Мастерство рассказчика в том и состояло, чтобы искусно подать саму суть истории, выставив себя при этом в привлекательном свете. Женщины любят некоторую недосказанность, поскольку это их интригует. Недостаточно высвеченные в рассказе места они охотно домысливают, полагаясь на собственную фантазию.
В конце концов ему удалось обнять Бренду. Она попыталась было вырваться, но было поздно. И тогда он так поцеловал ее, что она невольно ответила на его поцелуй и, прижавшись спиной к скале, застыла в смущении. В лучах заходящего солнца их тени легли на теплый камень. Когда капитан отпустил Бренду, она отбежала от него шагов на двадцать, обернулась и прерывающимся, по–детски высоким голосом выкрикнула:
— Не тешьте себя иллюзией, что завтра я снова приду сюда!
— Ровно в семь… — нашелся Лесли. — Ровно в семь я буду ждать вас на этом месте.
* * *
Входя в дом, Бренда заметила направлявшегося к ним майора Горрелла. На ходу поприветствовав отца, она бросила:
— Папа, к тебе направляется этот буйвол, — и прошла в соседнюю комнату, где, как она опасалась, ее должен был ждать Гордон.
Бренда не ошиблась. Вскоре заскрипели половицы и в помещение тяжелой походкой вошел майор.
— Где это ты опять застряла? — спросил девушку Грей, отложив в сторону стопку газет, которые он просматривал, и внимательно поглядел на нее. По комнате плавал густой сизый дым.
В этот момент из–за перегородки раздался довольный голос майора:
— Приятные вести, полковник! Радиограмма с вертолета: «Экипаж Харриса находится у нас на борту. Все живы». Они уже летят сюда.
— Я побродила немного, — ответила Бренда Гордону.
— Все два с половиной часа? Неужели?
— Но я ничуть не устала, Гордон. — Девушка села на стул и стала снимать туфли.
А из–за тонкой перегородки доносился голос Тони Рида:
— Этому успеху мы обязаны Лесли. Он, слава богу, сделал то, на что не решались другие, проявив при этом завидную настойчивость. Он просто–таки молодец! Майор, теперь, я полагаю, мы предадим забвению эту дурацкую историю, случившуюся с ним во Франции.
— Охотно верю, что ты не устала. Меня только удивляет, что тебе так нравится прогуливаться в одиночестве.
— На той стороне, Гордон, есть великолепное озеро, которое называют Заходящее Солнце. Я сидела на берегу и не заметила, как бежит время.
Из–за перегородки снова донеслось:
— Что же мы будем делать с лейтенантом Харрисом? Он, конечно, ни в чем не виноват. Но самолета–то для него у нас нет…
— Новый он теперь нескоро получит, — откликнулся Рид, — машина — вещь слишком дорогая. Какое–то время придется полетать вторым пилотом. Пока он не оправится, лучше всего, думаю, спаривать его с Лесли.
— С капитаном Лесли, сэр?
— Они ведь старые друзья: это будет великолепная пара.
— Но ведь штурманом к капитану был намечен штабс–сержант Хестер?
— В этом вы сами разберетесь, майор.
— Значит, Заходящее Солнце и есть то самое место, где ты пропадаешь? — спросил Бренду Грей.
— Да, — ответила она, — там так красиво, так тихо… — Она наклонилась и сняла наконец туфли.
Грей закинул ногу на ногу и снова взял в руки газету, хотя читать вовсе не собирался. Он с подозрительным вниманием разглядывал Бренду, которая, как он заметил, покраснела, едва он задал последний вопрос. «Что бы это значило, черт возьми?» — задумался он. Женщин он знал неплохо, и ему вовсе не хотелось потерять Бренду, да еще здесь. Это было бы просто смешно. Нет, это самое ужасное, что могло с ним произойти.
Лесли посмотрел на часы — они показывали двадцать минут восьмого. Он ждал уже полчаса, но все еще надеялся, что девушка придет. Джип с поднятым брезентовым верхом он поставил за скалой и, тихонько насвистывая, прогуливался вдоль озера, засунув руки в карманы. Он чувствовал себя молодым, энергичным и удачливым. Мокрая трава шелестела у него под ногами.
Где же Бренда? Может, она поздно вышла из дома? Или решила заставить его ждать? В том, что она придет, он не сомневался. Он думал только о том, как она отнесется к поцелую.
Над его ухом назойливо звенел комар, но он даже не попытался отогнать его. Ругать Лесли она, конечно, не станет. И вообще, ничего плохого не произойдет. Сегодня очень счастливый день! После нескольких лет разлуки он наконец пожал руку Бобу, а майор Горрелл сообщил ему, что Боб будет у него вторым пилотом с завтрашнего дня. Итак, у него на базе есть закадычный друг, он получил первоклассную машину и познакомился с восхитительной девушкой. Теперь у него есть все. Все, что необходимо летчику. Пройдет совсем немного времени, и он начисто забудет и свою французскую подружку Люсьен, и ту неприятную историю, в которую влип из–за нее, и офицеров из военного трибунала, которые его допрашивали. Совсем скоро он станет таким, как прежде.