Неоконченный сценарий
Купил книжку и вышел из магазина. Увы, такой фильм ему снять не суждено. Для этого необходимо найти мецената, рискнувшего бы по самым скромным подсчетам двумястами тысячами. У кого столько лишних денег, тот миром доволен и в обновлении его не заинтересован...
Лутц Бернсдорф, блестящий режиссер и счастливый отец семейства, сорока шести лет от роду, искренне старался вникнуть в суть того, что говорила Ундина. Она никогда не была для него просто кошечкой: когда он приехал в Мюнхен восемь лет назад без имени и положения. Ундина приняла его без всяких условий, стала ему другом. Сейчас Бернсдорф ей от души сочувствовал, будучи глубоко разочарован в том, чем занимался сам.
Слов нет, еще немного, и он бесславно пойдет ко дну. Что из задуманного ему удалось осуществить? Ну, снял с дюжину боевиков, которые киношники в своем кругу называли "стреловидными": они как бы впивались в кожу зрителя. Сентиментальные детективы и изящные мелодрамы, свидетельствовавшие о тонком вкусе режиссера. О да, продюсеры считали Бернсдорфа человеком, способным спасти сырой сценарий, вдохнуть в него жизнь, обогатить. А посему позволяли ему дорогостоящие натурные съемки, массовки и сцены погони в лондонском порту или даже в нью-йоркском аэропорту имени Кеннеди. Тем самым фильмы Бернсдорфа как бы претендовали на жизненное правдоподобие. Увы, оно ни разу не было достигнуто. Жизнь была иной, чем в его фильмах.
Какая между ними с Ундиной разница? Оба они верой и правдой служат одному божку, одному идолу - тому, что не дает людям думать. И разве так уж важно, что тебя отупляет: дурацкая реклама или бессмысленный фильм... Но сейчас Ундина говорила о чем-то другом, она, кажется, осталась без работы?..
- Фишер решил уйти на покой, представь себе, в пятьдесят с небольшим, - объясняла она. - Собирается слетать в Африку, на сафари. Но не через "Бюро путешествий", независимость для него превыше всего.
- С кем же он полетит?
- Он предпочел бы со мной. Спросил, согласна ли я сопровождать его. В Кению, "по следам Хемингуэя".
- А ты? Согласилась?
- Лутц! Мне нужна работа. Нет ли у тебя чего для меня? Может быть, в твоей съемочной группе?
Ему было неприятно огорчать ее, но свою съемочную группу он как раз распустил. Он сказал об этом Ундине и добавил:
- Я постараюсь разузнать что-нибудь. Было бы курам на смех, если бы мы тебя не пристроили... Не горюй, все уладится.
Ундина кивнула.
- Да, а сам я финишировал. Осталось еще кое-что по мелочам: перемонтировать, перезаписать звук, но тут они и без меня справятся. Знаешь, я сыт по горло... Хочу вырваться из этой клетки. Попытаюсь поставить настоящий фильм... Если я на это еще способен. Знаешь, чего мне не хватает? Другого климата!
- Тебе тоже? В моей машине внизу сидит еще один такой сумасшедший. Хочет снять большой фильм, с левых позиций, и по возможности за океаном.
Бернсдорф навострил уши.
- Кто он такой?
- А-а, студент. Но оператор профессиональный, научился этому в бундесвере. А теперь, представь себе, снимает акции протеста.
- Снять политический фильм на документальном материале за океаном? Эта идея сразу понравилась ему. - Чудесно! Только... кто даст нам деньги? Впрочем, скорее всего твой Фишер. Ему все равно, охотиться на слонов или финансировать немецкое кино...
- Ты способен говорить со мной серьезно?
Ундина уставилась на него своими светлыми, несколько асимметрично расставленными глазами, из-за которых он некогда и обратил на нее внимание.
- Ты, Ундина, себя недооцениваешь, - сказал он. - Разве не с тобой он собирался лететь в Кению? Потом ты сказала, что он любит независимость, любит командовать. Если он станет нашим продюсером, мы ему это предоставим.
- Знаешь, кто ты, Лутц? Совратитель, Мефистофель!..
- "Дорога в ад устлана долларовыми купюрами". Вставай! Пойдем получать аванс на дорогу в ад!
Ундина дозвонилась до Фишера, тот согласился принять ее около десяти вечера. А потом они решили заехать к Ундине, тем более что это по дороге. Подойдя к машине, засыпанной снегом, Ундина сразу заметила, что попутчик ее дожидается. Молодой человек вышел им навстречу. Ростом он на голову выше Бернсдорфа, но не столь плечист.
- Кремп, - представился он.
- Я рада, что вы дождались меня, - сказала Ундина. - Это Лутц Бернсдорф, режиссер. У нас неожиданно родился серьезный план: снять за границей фильм. "Левый", конечно. И оператором мы видим вас. Кстати, у вас есть желание прогуляться в Африку?
- Почему в Африку?
- А что вы имеете против Африки?
- Латинская Америка мне как-то ближе.
- В чем вы видите разницу? Все страны одинаковы, как на экране телевизора.
- Если вы намерены снять фильм, который заинтересует нашего зрителя, вы должны выбрать страну, где капитализм не в зародыше, а уже достаточно развит.
Ундина почувствовала, что, если так пойдет дальше, им не договориться.
- Я бы все-таки посоветовал вам взять Гватемалу, - стоял на своем Кремп, который, подобно всем уроженцам севера Германии, был упрямцем.
- Где убили нашего посла? - спросил Бернсдорф.
- К самой стране это отношения не имеет.
- Дипломаты у вас не в почете, я угадал?
- Нет. Мой дядя дипломат. Я жил у него в Лиме.
- Понимаю. Значит, вы знаете испанский... Как ты считаешь, Ундина, сможем мы уломать Фишера? В силах он отказаться от сафари?
- Вы, наверное, задумали сделать игровой фильм? - спросил Кремп. Тогда я для вас неподходящий человек. Я чистой воды документалист.
- Научиться можно всему, - сказала Ундина.
Вырулив в боковую улицу, полого ведущую вверх, Ундина подумала о том, каким непрочным оказался их план. Как легко все может рухнуть, причем даже не из-за Фишера, а из-за упрямства этих двоих.
Квартира в новостройке конца шестидесятых годов, маленькая, удобная, две комнаты с балконом. Кремп снял пальто, помассировал вспухшую руку и положил свою ядовито-зеленую книжку перед большим, в метр длиной, аквариумом.
- Только не сюда, - попросила Ундина. - Спугнете еще рыбок.
- Ты перед аквариумом отдыхаешь? - спросил Бернсдорф.
- Я получила его в наследство от предыдущего жильца, - принялась защищаться она. - "Левый" писатель, но сейчас ничего не пишет, переводит детективные романы.
- А раньше он что писал? Ундина сняла с полки книгу, она называлась "Банановая война" и, судя по выходным данным, была с разрешения гамбургского издательства "Ровольт" издана в ГДР.
- Мистика, - сказал Бернсдорф. - Это книга о Гватемале. По-моему, вы вступили в заговор.
- Можно, мне взять ее? - спросил Кремп. - Я такие собираю.
- Эта тоже из вашей коллекции? - Бернсдорф постучал пальцем по книжке в зеленой обложке.
- Да, это последняя новинка. - Кремп открыл книгу на заложенной странице. - Прочтите, и вы поймете, почему я за Гватемалу, а не за Перу или Боливию.
- Я-то подумал, что вы хотите быть поближе к дядюшке.
- В Гватемале у власти так называемая Революционная партия. Программа у нее социально-либеральная, и фасад она пытается соорудить демократический. А за этим фасадом - двадцать местных семейств, которые фактически хозяйничают в стране. С помощью террора... Потрясающая модель. Здесь вы найдете все закономерности классовой борьбы, пусть и не в совсем привычной для нас форме; и ничего выдумывать не надо, события достаточно драматичны сами по себе. - Кремп говорил с жаром, размахивая рукой над аквариумом, чем напугал рыбок. Заметив это, он отошел от аквариума.
- Пива выпьете? - крикнула из кухни Ундина.
Она готовила яичницу; запахло жареным салом.
- Само название правящей партии звучит классически: "Партидо революсионарио", сокращенно ПР, как "Паблик релейшн", обработка общественного мнения, или, если расшифровать: меры монополий по манипуляции общественным мнением. Именно в этом и состоит задача ПР - обманывать людей, не подвергая угрозе привилегии двадцати семейств.