Правила счастья
Сейчас Джез Стоукс был бас-гитаристом легендарной английской группы «Слэнг». Слава в сочетании с чувством юмора наделяла его исключительно притягательной силой. Он являлся постоянным объектом охоты со стороны рано созревших школьниц, хотя внешность имел на редкость уродливую. На лице его, как у боксера наилегчайшего веса, нос располагался асимметрично, одна губа была рассечена, а белесые брови так изъедены шрамами, что казались выбритыми. Эта грубая внешность уличного торговца так же не вязалась с его быстрым и острым умом, как бурный флирт с поклонницами не соответствовал его подлинной сексуальной ориентации.
Джез восхищался Лулу, потому что ее юмор был таким же реактивным, как и его собственный. А Лулу, несмотря на все свои тирады, направленные против мужчин, обожала Джеза. Любовь к нему – единственное, пожалуй, что было общего у нее с Лидией.
– Вы выглядите великолепно, – обратился Джез к ним обеим. – Впрочем, я тоже. Не кажется ли вам, девочки, что Лидия толстеет? Бьюсь об заклад, что она снова жирует, съедая не меньше трех крошек в день.
Джуно рассмеялась, но тут же раскаялась, так как Лидия бросила на нее обиженный взгляд, чувствуя себя скорее задетой, чем польщенной намеком на исключительную худобу. Она только что купила бутылку «Ньюкасл Браун» для Лулу и для нее же стащила со стойки блюдце с сухариками. Джуно благодарно улыбнулась и подмигнула Лидии, но ту уже снова отвлек очередной обожатель, предлагавший ей сигарету.
– Спасибо, но у меня все руки заняты, – извинилась Лидия, пытаясь протиснуться мимо него поближе к Лулу и передать ей свои подношения.
Еще несколько мужчин попытали счастья с Лидией, пока собирались остальные приглашенные Джуно друзья. Следующими появились Элли и Дункан. Они жутко извинялись за то, что задержались из-за няни. Это была очень дружная пара. Джуно их знала несколько лет и полюбила с первой встречи. Дункан тогда управлял клубом под названием «Деливери», а Элли была его верным соратником, выполняя обязанности то актрисы, то официантки – по необходимости. Сейчас, покинув прокуренный клуб, Дункан состоял в штате Би-би-си, писал сценарии, а Элли получила передышку – она делила свое время между правкой текстов Дункана и воспитанием шестимесячной малышки по имени Чайна, которая золотистым цветом волос и добрым нравом пошла в родителей.
Они подарили Джуно двухлитровую бутылку шампанского. Если добавить к этому симпатичный штопор в виде рыбки от Эйвана и Эльзы, бутылку коньяка от Джеза и бутылку бренди от Лулу, то к моменту появления извиняющейся Одетты Джуно почувствовала себя законченным алкоголиком, который не пропадет от жажды.
– Никак не могла поймать такси – я принесла тебе «Джек Дэниел», я знаю, ты любишь. Прости, не было времени завернуть, – Одетта протянула пакет и всех перецеловала. – Я побуду в ресторане совсем немного, я должна успеть до десяти тридцати на прием, а потом сводить одного клиента на ночное шоу у Джоджо.
Одетта училась в колледже вместе с Эльзой и Джуно, а сейчас работала коммерческим директором компании, зарабатывая бешеные деньги, тратить которые у нее уже не оставалось времени. Работая двадцать четыре часа в сутки, она жила на Ислингтонском канале, одна в огромном доме, до реконструкции служившим складом. Дом был по-больничному стерилен и безличен, потому что сама хозяйка проводила там гораздо меньше времени, чем ее домработница, и даже не успела обставить его до конца. Этот дом был идеальным местом для вечеринок – в нем нечего было разбивать. Хотя в костюме от Донны Каран Одетта выглядела как Линда Лусарди, а сумму ее банковского счета украшало больше нулей, чем показания высотомера у астронавта, Одетта была слишком занята, чтобы заводить романтические знакомства.
Теперь, когда все были в сборе, Джуно расслабилась и позволила себе пропустить глоток-другой водки. Стоя между Лидией и Одеттой, она заметила, что трое лиц мужского пола потихоньку приблизились к ним с явным намерением застолбить. Затем они вклинились в их компанию и разделили ее по схеме мальчик—девочка, мальчик—девочка. Короче говоря, классическая комбинация парной игры в группе была разыграна блестяще.
Один из игроков отважился притязать на Лидию и из кожи вон лез, чтобы снискать ее расположение. Высокий, скользкий тип – явный функционер, с пепельными волосами и голубыми глазами. Ему повезло больше, чем его предшественникам, прежде всего потому, что он был куда более настойчив и довольно быстро сумел организовать диалог с глазу на глаз. Бедная Одетта стала жертвой дубоватого регбиста с огромными плечами и оглушительным смехом. Джуно с восхищением смотрела, как стремительно тот перешел к деду, сократив вступление до минимума: «У тебя классные титьки, детка!»
Надеясь, что он не зайдет слишком далеко, Джуно отвернулась и обнаружила около себя невысокого мужчину с оленьими глазами и растрепанной кудрявой шевелюрой. На щеках под двухдневной щетиной виднелись ямочки. Просторная рубашка была ему великовата, и он отвернул манжеты. Пожалуй, он был старше, чем казался на первый взгляд, но в нем было неуклюжее обаяние мальчишки, который совершает свою первую вылазку в паб. Он выглядел таким растерянным, настолько не в своей тарелке, что Джуно почувствовала легкую жалость к нему.
– Руки коротки, – она улыбнулась, показывая свои собственные руки с отвернутыми рукавами. – Мы генетически запрограммированы так, что не сможем стащить порножурнал из газетного киоска.
Секунду он смотрел на нее, как бы не понимая, а затем расхохотался – неожиданно хрипловатым сексуальным смехом, который заставил Джуно улыбнуться еще шире. Он очень даже привлекателен, и зубы у него прекрасные, – отметила Джуно.
– Меня зовут Бруно, – он протянул ей руку. У него был очаровательно мягкий акцент, несомненно, ирландский.
– Джуно, – ответила она.
– Звучит как парочка братьев Маркс: Джуно и Бруно.
Ей понравилось, как он объединил их имена. Вообще, он с каждой секундой казался ей все более и более привлекательным, особенно эти огромные, как у олененка, глаза со смешными длинными ресницами.
– В таком случае, можно считать, что мы находимся на марксистском митинге. Интересно, а как зовут твоих друзей? – спросила она, отметив, что Лидия со своим функционером уже находится на стадии негромкого хихиканья и перешептывания на ушко. Все-таки она гроссмейстер по части флирта.
– Их зовут Кевин и Даррен. Такие славные ирландские имена. Здесь они не очень популярны, не знаю почему.
– А сами они тоже ирландцы?
– Не совсем, – он понизил голос до шепота. – Просто подделывают акцент, чтобы нравиться девушкам. Кевин чуть-чуть перебарщивает, если прислушаться.
Регбист Кевин между тем развлекал Одетту рассказами об умопомрачительной жизни редакторов почтовой продукции. Его чудовищный акцент с равным успехом можно было принять как за ольстерский, так и за техасский.
Джуно рассмеялась:
– Ну, а ты?
– Извините, у меня все настоящее, без обмана, – он поднял свою пинту «Гиннесса» так, словно это служило доказательством, и пристально посмотрел ей в глаза. – Скажи, а в твоей крови не течет ничего ирландского?
Джуно прекрасно знала эту шутку про виски.
– Нет, сегодня нет, – рассмеялась она.
Так они болтали минут десять, и чем дальше, тем больше он нравился Джуно. Оказалось, что Бруно, как и его спутники, работает в Сохо, в издательстве, выпускающем почтовую продукцию. У него было приятное чувство юмора, с которым он относился прежде всего к самому себе. Оказалось, что точки зрения на самые разные предметы у них с Джуно абсолютно совпадают, как у близнецов, так что они несколько раз договаривали фразу хором и потом изумленно смеялись. Во время разговора взгляд его оленьих глаз притягивал ее взгляд, путешествовал по залу, жадно все впитывая, и снова возвращался к ней, когда он отвечал на ее замечание или задавал ей вопрос.
Охваченная восторгом, Джуно заметила, что Лидия смотрит в их сторону. Она попыталась перехватить ее взгляд, чтобы по-девичьи перемигнуться, но Лидия отвела глаза.