Первая встречная

— Да, ты превзошла саму себя.
Может, поэтому Грегори и оставил практику? — мелькнуло в голове у Айлин. Он принципиален и пытался исправить то, что ему казалось несправедливым… Но, видно, не добился своего.
Мелани, ехидно улыбаясь, продолжала:
— Вот что нас все время разделяло. Дорогой, ты это признаешь и принимаешь. Не так ли?
— Не радуйся, поста губернатора тебе все равно не видать как своих ушей.
— Грегори, никто не может помешать тебе выиграть дело о родительских правах, — горячо заговорила Айлин, вдруг испугавшись, что из любви к сыну он поддастся на шантаж. — Если суд решит в твою пользу…
Мелани перебила ее:
— Дорогой, объясни-ка все своей бестолковой подружке.
Грегори глубоко вздохнул, посмотрел в глаза Айлин пустым, ничего не выражающим взглядом. Голос его зазвучал глухо и бесстрастно:
— Я упрекал Мелани, что ради карьеры она слишком мало внимания уделяет Сирилу. После каждодневных изматывающих скандалов она вынудила меня уйти из дому. Потом родительские обязанности быстро ей наскучили, и она выпроводила малыша ко мне. В то время это вполне соответствовало ее целям и амбициям. Я обратился в суд, который постановил, что Сирил останется со мной. Мелани не стала опротестовывать решение, поскольку оно ее более чем устраивало. А теперь мадам метит в губернаторы, и для имиджа ей позарез необходима образцовая американская семья. Поскольку я не собираюсь идти на уступки, она вновь обратится в суд, где начнет заламывать руки, изображать душевные муки и волнение за ребенка, будет жаловаться на жестокое обращение грубого мужчины с беззащитной женщиной. Будет утверждать, что ей угрожают физическим насилием… Верно, я говорю, любвеобильная мамаша?
— Это только цветочки, Грегори, в сравнении с тем, что может последовать потом, — насмешливо ответила Мелани.
— Теперь, нацелившись на высокое кресло, она должна проповедовать семейные ценности и терпимость, заботу о людях. То, что раньше мешало ей, теперь становится необходимым. Избирателям нужна душевность, доброта. И воссоединение с Сирилом станет чем-то вроде приманки…
— И с тобой, мой милый, — безмятежно проворковала Мелани. — Преданный муж и отец! Вы с Сирилом станете надежной основой моего имиджа.
Чтобы не сорваться, Грегори стиснул кулаки.
— В суде она скажет, что я всячески препятствовал ее общению с сыном и, чтобы лишить мать законного права видеться с ребенком, якобы увез его в Японию.
Айлин возмутилась:
— Но в Японию ты ездил один и совсем по другой причине! Мистер Фокс подтвердит…
— Истинное положение дел тут ни при чем, — не дал ей договорить Грегори. — Речь идет о том, что будет говориться в суде!
— За год ты кое-чему научился, Грегори, — усмехнулась Мелани и с нескрываемым удовольствием добавила: — Отсутствие родительской любви и привязанности, вот как я представлю это в суде. Теперь у меня хорошие связи в прессе. Женщины поддерживают борьбу против засилья и диктата мужчин, и я разыграю эту карту!
Она цинично и с наслаждением издевалась над справедливостью, открыто и бесстыдно манипулировала человеческими отношениями. Айлин, как всегда, когда сталкивалась с несправедливостью и ничего не могла поделать, чувствовала себя раздавленной.
Грегори не стал пускаться в дальнейшие объяснения — все и так было предельно ясно. Он столкнулся с безжалостной карьеристкой, которая на пути к цели не остановится ни перед чем. Видя, что ему нечего больше возразить, Мелани поправила челку и небрежно спросила:
— А где мой сын? Я хочу с ним повидаться.
— Ты и Сирила хочешь ввязать в свои грязные политические игры, черт тебя побери! — Грегори исподлобья смотрел на нее, и, если бы взглядом можно было убить, Мелани бы, наверное, тут же упала замертво.
— Иди и скажи ему, что мамочка ждет своего медвежонка, — просюсюкала Мелани.
Грегори выругался, но подчинился: если он сейчас не приведет сына, то сыграет на руку противнику. Мелани немедленно этим воспользуется, и даже Айлин, как свидетельница разговора, под присягой подтвердит в суде, что он препятствовал общению Сирила с матерью.
Когда женщины остались вдвоем, Мелани, глядя в пространство, проговорила:
— Полагаю, по завещанию Конрада Ларсена квартплата здесь чисто символическая…
Айлин не удостоила ее ответом, чтобы не давать пищу для злых насмешек.
— Тот еще был дурак! — фыркнула Мелани. — Мозги куриные. На закате лет связаться с какой-то девкой, завести незаконнорожденного ребенка. Тьфу! Сделал из себя шута.
Айлин молчала. Она понятия не имела, о чем идет речь, а показывать свою неосведомленность ей не хотелось.
Мелани оглядела комнату, как бы прикидывая в уме стоимость обстановки.
— А все-таки кое-что дельное старый дурак после себя оставил. Жаль, не могу это унаследовать… Разве что по тонтине? Почему бы и нет, все возможно…
Наследство! Айлин стала лихорадочно соображать. Значит, завещание мистера Ларсена еще эксцентричнее, чем она полагала! Она знала, что, по условиям тонтины, когда кто-то из наследников умирает, доля живущих возрастает и в конце концов все достается последнему. Кто же этот счастливчик? Мелани или Грегори?
Алчный взор Мелани остановился на Айлин.
— И не надейся остаться здесь. Я позабочусь, чтобы у тебя пропала всякая охота торчать под этой крышей.
Вошел Грегори, на согнутой руке которого сидел Сирил. Мальчик смотрел на отца и не видел, кто находится в комнате. Грегори опустил его на пол и, указав на Мелани, сказал:
— Сынок, тебе надо поздороваться с этой женщиной. Она твоя мама.
Мальчонка уставился на Мелани, та изобразила радостную улыбку, от которой за милю несло фальшью.
— Здравствуй, Сирил. — Она протянула руки навстречу ребенку.
Сирил обхватил ноги отца и даже не подумал сдвинуться с места.
— Пожалуйста, милый, подойди к маме, — мягко попросил Грегори, разнимая руки сына и подталкивая его вперед. — Хочешь, пойдем вместе?
Ребенок насупился и махнул ручонкой в сторону Айлин.
— Вот моя мама, — неожиданно заявил он. — Моя и Фионы…
— Нет, Сирил, — терпеливо возразил Грегори. — Ты же знаешь, лгать нехорошо.
— Ты же в парке сказал, что ты полицейский?!
Грегори растерялся, и Айлин поспешила ему на помощь.
— Я мама понарошку, — стала объяснять она мальчику, — но с удовольствием буду с тобой дружить. А эта тетя — твоя настоящая мама.
— Нет, нет! — закричал Сирил, готовый расплакаться.
Мелани, поняв, что спектакль не удался, уронила руки и поморщилась.
— Уведи мальчика, Грегори. Я просто хотела на него посмотреть. Он весь в тебя, ничего моего, а жаль. Но мордашка в общем-то симпатичная, будет хорошо смотреться на предвыборном плакате.
— Может, ты сама объяснишь ребенку, кем ему приходишься? — предложил Грегори.
— Нет. Пока он повзрослеет, пройдут годы и годы. — Мелани говорила холодно и расчетливо. — В конце концов он поймет, кто я ему.
Грегори ничего не сказал, только стиснул зубы. Потом склонился к сыну.
— Иди к Агате, сынок.
Не взглянув ни на кого, мальчонка выбежал из комнаты. Тяжело вздохнув, Грегори затворил дверь и повернулся к Мелани. Та игриво подмигнула.
— Займемся делом. Женишься на мне, Сирил останется с тобой. Или хочешь, чтобы тебя обливали грязью во всех газетах и в суде?
Так вот зачем ему нужна была жена! — осенило Айлин. Теперь все ясно как божий день: если бы Грегори был женат и новая семья оказалась крепкой и любящей, благополучие ребенка считалось бы надежно обеспеченным. В этом случае суд позволил бы отцу оставить малолетнего сына у себя, конечно, при согласии Мелани, Право на посещение ребенка она получила бы, но никогда бы им не воспользовалась. Айлин убедилась в этом сама: Сирил даже и не узнал мать.
— Думай, Грегори, здесь долгих размышлений не нужно! — прикрикнула Мелани. — Определяйся!
Грегори молчал, закусив губу. Ему предстояло сделать тяжкий выбор. Сына он любит беззаветно, но заплатить за эту любовь придется слишком дорого.