Журнал «Если», 1994 № 02

— По всей вероятности, да. Не уверен, но, к сожалению, я не проявил большого ума, выбирая себе союзника. А это, — он указал на меч Алдонеса, — наш последний шанс. С его помощью мы можем уничтожить Шарру. Уничтожить окончательно. Но это означает, что все, кто настроен на код матрицы Шарры, должны тогда погибнуть…
— 
Я
 пока что оставлю меч у себя, — сказал Лоутон.
Кадарин рассмеялся резким, хриплым смехом.
— Лучше и не пытайтесь! После того, как он соприкоснулся с матрицей Шарры, даже я… — Он потянулся к мечу, но едва пальцы его коснулись рукояти, Кадарин с воплем отскочил назад. Он тряс рукой, будто обжегся. Потом посмотрел на Рейфа и предложил:
— Теперь попробуй ты.
— Ни за что! — Рейф даже от стола отошел.
Лоутон был вовсе не трус. Он протянул руку, взял меч и тут же в облаке синих искр отлетел в дальний угол, ударился о стену, упал, потом вскочил, потирая голову и явно с трудом соображая:
— Господи ты боже мой!
— Теперь моя очередь, — сказал я и нагнулся к мечу, упавшему на пол.
 Я
 сумел поднять его до уровня стола, но в итоге, весь дрожа, все-таки выронил. — 
Я
 могу до него дотронуться, — произнес я, ощущая во всем теле горячие покалывания. — Но мне его не удержать.
— Этого никто не может, — сказал Реджис. — Но я все же пока сохраню его у себя. — Он легко поднял меч и засунул себе за пояс. — 
Я
 все-таки Хастур!
Значит, Дар Хастуров — это, по сути дела, живая матрица!
Реджис кивнул. Матрица наконец попала в нужные руки. Частота волнового излучения мозга и нервной системы одного из Хастуров совпала с ее собственным частотным кодом, и она наконец пришла в равновесие; в таком состоянии ее можно было контролировать. Никто другой, видимо, не мог бы владеть этим мечом, не мог бы даже прикоснуться к нему, не подвергая себя опасности.
А Шарра оказалась всего лишь жалкой, но очень опасной копией этой матрицы.
— Да, — тихо сказал Кадарин. — Я догадывался об этом. Вот почему твоя рука никак не заживала, Лью! Сама по себе рана была вовсе не опасной, но в руке у тебя была эта матрица, а человеческая кровь и плоть ее не воспринимают, отталкивают.
 Я
 никогда не прикасался к ней без помощи хотя бы одного телепата…
Внезапно из коридора донесся вопль Тайры.
Кадарин вскочил.
 Я
 резко выпрямился. То, что привело Тайру в такое возбуждение и заставило кричать, как сумасшедшую, коснулось и меня. Какая-то черная пустота, терзающая, рвущая на части…
— Марджа! — я произнес это имя и чуть не зарыдал.
Кадарин резко повернулся ко мне. Никогда в жизни не видел я такого лица, ни раньше, ни потом.
— Быстро! Где она?
— В чем дело? — спросил Лоутон.
Кадарин пошевелил губами, но не произнес ни слова. Потом все же выговорил:
— Матрица у Дайана Ардиса…
— … и он не осмелится использовать ее в одиночку, — закончил я его мысль. — Он тоже знает, что произошло с моей рукой. Ему нужен еще один телепат, а Марджа — она же из Элтонов…
— Гнусный, грязный предатель… — В голосе Кадарина явственно звучал страх, но не за себя. Я смотрел на него во все глаза. Старая ненависть к нему вдруг ослабела. Реджис повернулся, вытащил из-за пояса меч Алдонеса и вручил его Кэти.
— Пусть побудет у тебя, — сказал он. — У тебя к нему полный иммунитет. Не бойся, ни один житель Дарковера не сможет без риска для собственной жизни отнять у тебя этот меч или причинить тебе какой-нибудь вред.
Он повернулся ко мне. Слов не требовалось, я и так понял, что ему нужно, и протянул пистолет.
— Что это вы… — начал было Лоутон, но Реджис резко перебил его:
— Это частное дело Комина, вам не следует вмешиваться. Каковы бы ни были ваши намерения, помочь вы все равно не сможете. Рейф, идем со мной!
— Болван, что ты стоишь? — хрипло сказал Кадарин. — Это же ради Марджи! Иди с ним!
И они выбежали из комнаты. Пронзительные истерические вопли Тайры продолжали доноситься из коридора. Кадарин стоял неподвижно, словно заставляя себя оставаться на месте; потом вдруг тоже бросился к двери.
— 
Я
 тоже пойду! — крикнул он Лоутону через плечо и выскочил вон. Лоутон схватил меня за руку.
— Нет, а вот ты никуда не пойдешь! Будь же наконец благоразумным! Ты и на ногах-то еле стоишь! — Он силой усадил меня обратно в кресло. — Куда это все они? И кто такая Марджа?
Крики Тайры вдруг прекратились, словно кто-то щелкнул выключателем. Воцарилась странная, пугающая тишина. Лоутон выругался и бросился вон из комнаты, оставив меня полулежать в кресле, покрывшегося испариной, яростно проклинающего свою беспомощность, не имеющего сил даже встать. Из коридора доносился шум и чьи-то голоса.
 Я
 терялся в догадках. И тут в кабинет ворвалась Дио.
— И они бросили тебя здесь! — гневно воскликнула она. — Что с тобой сделала эта рыжая стерва? Знаешь, они накачали Каллину какой-то гадостью! Ох, Лью, у тебя вся рубашка в крови! — Она опустилась возле меня на колени. Лицо ее стало белым, в тон платью. Громко топая, вернулся Лоутон. Он чуть не лопался от злости.
— Сбежала! Эта ваша Тайра сбежала! Из камеры, окованной сталью! При такой-то охране! Вот что происходит, когда здесь безумствует специалист по матрицам, да еще из Комина! — Тут он наконец заметил Дио, и ярость его еще более возросла — Я вас знаю! Вы сестра Лерриса. Что вам тут нужно?
— В данный момент, — не менее злобно ответила она, — я пытаюсь понять, насколько серьезно ранен Лью. Потому что всем остальным до этого нет никакого дела!
— Со мной все в порядке, — пробормотал я, сердясь на нее за излишние сочувствие и опеку. Однако я позволил девушке отвести меня вниз, в медицинский кабинет, где маленький толстенький человечек в белом халате ворчал что-то по поводу «этой нецивилизованной планеты», на которой ему приходится терять время на лечение ножевых ран. Он закрыл мне рану пластиковыми накладками, причиняя жуткую боль, затем обработал поле вокруг чем-то вроде ультрафиолетового облучения, заставил меня проглотить какую-то красную липкую гадость, от которой обожгло рот и сразу закружилась голова, но тут же исчезла боль; потом прошло и головокружение, и я вновь обрел способность нормально мыслить.
— Где Каллина Эйлард? — спросил я его.
— Здесь. Спит. Она была почти без сознания и совершенно без сил. Я сделал ей укол гипнала и посадил возле нее сиделку.
— Это случайно не последствия шока?
— Не знаю. — Доктор Форт раскладывал под лампой свои инструменты. — Она видела, как вас ранили, так ведь? У некоторых женщин такая реакция возможна.
Про себя я обругал его болваном. На Дарковере женщины не падают в обморок при виде кровй. Чем он тут занимается, если не может поставить простейшего диагноза? Это же типичная картина шока от воздействия матрицы! Если он напичкал Каллину успокоительным, значит, мне ее не разбудить, пока не кончится действие лекарства.
— Может, так оно и лучше, — тихо сказала Дио. — Пока Каллина не проснулась, я расскажу тебе кое-что о ней.
Лоутон между тем запускал в действие весь сложный механизм поиска. Время тянулось медленно; я сидел и ждан. Только однажды он позволил себе проявить мучившее его изумление, безнадежным тоном спросив:
— Черт побери, я так и не могу понять, как эта девчонка Маршалл попала сюда с Самарры. И никак не могу объединить вас всех — в каком вы все-таки родстве: ты, Рейф, Тайра, Кадарин… Братья, сестры, кузены, кузины… А теперь еще эта ваша Тайра куда-то пропала, словно испарилась! Ты что, заколдовал ее?
— И не думал. — На Тайру мне было совершенно наплевать, пусть себе хоть сгниет в камере.
Действие болеутоляющего меж тем кончалось; бок вновь саднило, а душа переполнялась смутным чувством страшной потери. Не хотелось даже думать, откуда это чувство возникло.
Кровавое солнце Дарковера достигло зенита и начало понемногу клониться к закату, когда послышались шаркающие шаги и в кабинет Лоутона ввалились Реджис, Рейф и Кадарин.
Реджис за это время поразительно повзрослел. Кровь на щеке, кровь на рукаве; но более всего изменилось лицо. На нем не осталось и следа былого мальчишества; весь юношеский задор словно выгорел. Теперь передо мной стоял мужчина, да к тому же еще и Хастур. И с горечью смотрел на меня.