Твое электронное Я. Сборник научно-фантастических повестей и рассказов

 
ТВОЕ ЭЛЕКТРОННОЕ Я
Сборник научно-фантастических повестей и рассказов
НАУЧНАЯ ФАНТАСТИКА
СОСТАВИТЕЛИ:
Балабуха Андрей Дмитриевич
Бритиков Анатолий Федорович
ЛЕНИНГРАД «ПОЛИТЕХНИКА»
1991
 
МОЖЕТ ЛИ МАШИНА МЫСЛИТЬ?
Что собирался ты увидеть там?
Ткань из стекла? И мысль из электронов?
Джон Уэйн «Стихи, приписываемые электронному мозгу».
 
Анатолий Днепров
ИГРА
Это была, как сказал профессор Зарубин, «математическая игра чистейшей воды». Участвовать в ней предложили делегатам Всесоюзного съезда молодых математиков, и, ко всеобщему удивлению, все делегаты согласились.
Игра происходила на большой арене стадиона имени Ленина.
— Учтите, это будет продолжаться часа три-четыре. Если кто-нибудь не выдержит — все пропало! — предупреждал Иван Клочко, молодой логист; ему Зарубин поручил вести всю организационную работу. — Запомните: вашей команде присваивается номер «десять». Каждого участника вы сами занумеруйте порядковыми числами в двоичной системе: первый, десятый, одиннадцатый и так далее, — говорил Иван главе делегации Российской Федерации.
Так он подходил ко всем делегациям, сообщая им условный индекс и разъясняя порядок нумерации участков. На организацию игры ушла суббота. Сбор был назначен на девять утра в воскресенье.
Ровно в девять все мы собрались на стадионе. Там уже находились профессор Зарубин, его ассистент Семен Данилович Рябов и Ваня Клочко.
Зеленое поле стадиона было разбито на квадраты и прямоугольники. В каждой фигуре стояла небольшая деревянная тумба, на голубой поверхности которой мелом был написан номер. Все мы уселись на траву, ожидая, что будет дальше.
Профессор Зарубин куда-то исчез, и вскоре мы услышали по радио его голос:
— Группа участников с индексом тысяча одиннадцать, займите прямоугольное поле в восточном конце стадиона. Расположитесь шеренгами и в затылок друг другу, на расстоянии вытянутой руки, в порядке возрастания порядкового номера. Семь человек в шеренге, глубина строя — шесть человек. Группа с индексом сто одиннадцать, займите поле у южной трибуны…
В течение пятнадцати минут Зарубин подробно инструктировал все группы участников, кому, где и как расположиться. Как только профессор называл индекс группы, молодежь вскакивала и стайкой бежала на указанный участок стадиона.
— А сидеть можно? — крикнул кто-то.
Через несколько секунд голос Зарубина сообщил:
— Можно! Главное — строго соблюдайте тот порядок, который я вам указал.
Я принадлежал к так называемой специальной команде. Мне и моим товарищам предстояло расположиться между двумя группами и, как объяснил Клочко, «быть связными между ними».
Когда построение было закончено и стадион стал выглядеть так, как будто полторы тысячи юношей и девушек собрались для выполнения гимнастических упражнений, снова послышался голос Зарубина:
— Теперь слушайте правила игры: начиная с товарища Сагирова, первого от северной трибуны, будут передаваться числа в двоичной системе исчисления. Например, один-ноль-ноль-один. Товарищ Сагиров сообщит эту цифру соседу справа, если она начинается с цифры один, и соседу слева, если она начинается с цифры ноль.
Если в числе будут последовательно две единицы или два ноля, то он должен сообщить это число соседу, сидящему за его спиной в следующей шеренге. Каждый, получив от своего соседа числовое сообщение, должен прибавить к нему свой порядковый номер и в зависимости от результата сообщить его соседу. Кроме того, если группа имеет индекс…
Правила игры были повторены три раза, и когда на вопрос: «Понятно?» — весь стадион хором ответил: «Понятно!» — Зарубин сказал:
— Тогда приступим.
Игра началась ровно в десять утра. Я видел, как начиная с Северной трибуны головы участников стали поворачиваться то направо, то налево.
Эти странные движения распространялись по большой площади как волны, от одного человека к другому, от одной группы участников к другой. Сложными зигзагами сигнал медленно приближался ко мне, и наконец мой сосед справа, внимательно выслушав то, что ему сказали сзади, и быстро вычислив что-то, тронул меня за плечо:
— Один-один-один-ноль-один-ноль.
По инструкции я должен был отбросить все цифры, кроме первых четырех, и передать их в следующую группу.
— Один-один-один-ноль, — сообщил я девушке впереди себя.
Не прошло и минуты, как ко мне прибыло еще одно двоичное число, и я снова передал его вперед.
Движения среди игроков становились все более и более оживленными. Примерно через час все поле непрерывно колыхалось. Воздух наполнился однообразными, но разноголосыми выкриками «один-один… ноль-ноль… ноль-один…». А числа все бежали и бежали вдоль шеренг и колонн игроков… Теперь они уже наступали из разных концов. Начало и конец этой странной игры были потеряны. Никто ничего не понимал, ожидая парадоксального окончания, обещанного профессором Зарубиным.
Иван Клочко стоял у Южной трибуны стадиона. Я видел, как угловой игрок иногда наклонялся к нему и он что-то записывал.
По истечении двух часов все изрядно устали: кто сел, кто лег. Среди молодежи начали завязываться самые различные, не относящиеся к игре разговоры, которые прерывались на секунду только тогда, когда вдруг откуда-то сообщалось число, с которым необходимые операции теперь производились быстро, механически, и результат сообщался дальше.
К исходу третьего часа я передал не менее семидесяти чисел.
— Когда же кончится эта арифметика? — с глубоким вздохом произнесла студентка Саратовского университета. Это она принимала от меня числовую эстафету и передавала ее то вправо, то влево.
— Действительно, не очень веселая игра, — заметил я.
— Потерянное воскресенье, — проворчала она.
Было очень жарко, и она то и дело поворачивала красное злое личико к Северной трибуне, где стоял Зарубин. Глядя в блокнот, он диктовал числа «начинающему», Альберту Сагирову.
— Еще час, — сказал я уныло, взглянув на часы. — Ноль-ноль-один-ноль!
— Один-ноль-ноль-один, — передала моя напарница соседу справа. — Знаете, я не выдержу.
— Уходить нельзя!.. Ноль-ноль-один-один!
— Один-один-один-ноль! А ну их! Право, я потихоньку уйду. У меня начинает кружиться голова…
И с этими словами она поднялась и пошла по направлению к Западной трибуне, к выходу.
— Один-ноль-один, — услышал я сзади.
«Кому же теперь передавать?» — задумался я. И так как другого выхода у меня не было, я сообщил это число парню, который сидел слева от исчезнувшей студентки. К концу игры через меня прошло еще пять чисел, затем раздался голос Зарубина.
— Игра окончена. Можно расходиться…
Мы поднялись на ноги и в недоумении стали смотреть на Центральную трибуну. Затем все заговорили, замахали руками, выражая и словами, и жестами неподдельную досаду.
— К чему все это? Чепуха какая-то! Вроде игры в «испорченный телефон»! А кто победитель? И вообще, в чем смысл игры?
Как бы угадав все эти вопросы. Зарубин веселым голосом сообщил:
— Результаты игры будут объявлены завтра утром, в актовом зале университета…
На следующий день мы собрались в актовом зале университета для обсуждения последнего и самого интересного вопроса нашего съезда: «Думают ли математические машины?». До этого в общежитии и многочисленных аудиториях участники съезда горячо обсуждали этот вопрос, причем единого мнения на этот счет не было.