Чародей разгневанный (сборник)

— А что бы это значило?
— Просто вы, возможно, слышали не то, что я сказал. — Отец Видикон склонился над переключателем и набрал цветные полосы.
— В его словах есть резон. — Брат Энсон оторвался от поисков неисправности в схеме платы ТБК. — Я лично счел ее вполне почтительной.
— Еще бы, ведь ее спели. — Монсиньор знал, что брат Энсон был францисканцем. — Сколько я еще должен задерживать репетицию, отец Видикон? У меня ждут архиепископ и два кардинала!
— Вы сможете начать, когда трубка камеры заработает, монсиньор. — Отец Видикон снова набрал вторую камеру и убедился, что осциллоскоп показывал все-таки верно. — Если вы торопитесь привести сюда кардиналов, имейте в виду, что может быть поломка.
— Мне непонятно, как красная мантия может вызвать столько бед, — пробурчал монсиньор.
— Еще бы, ведь вы режиссер. Но эти старые плюмбиконовые трубки не любят красное. — Отец Видикон подправил цветность. — Конечно, если бы вы уговорили Его Святейшество предоставить нам несколько камер с цифровыми платами...
— Отец Видикон, вы же знаете, сколько они стоят! А мы уже век, как Церковь Бедных!
— Скорее четыре века, монсиньор — с тех пор, как Кальвин сманил от нас буржуазию.
— У нас столько же католиков сколько было в 1390 году, — решительно возразил брат Энсон.
— Да, и тот год был сразу после «черной смерти», не так ли? А с тех пор население земного шара немного выросло. Мне не по душе быть пессимистом, брат Энсон, но у нас лишь десятая часть тех верующих, какие шли к нам в 1960 году. А судя по притягательности, демонстрируемой Преподобным Суном, нам еще повезет, если мы сумеем сохранить к концу года десятую часть и этой паствы.
— Сейчас у нас кризис с камерами, — напомнил им монсиньор, — вы не могли бы воздержаться от обсуждения кризиса веры до тех пор, пока не будут налажены камеры?
— О, они уже работают. — Отец Видикон включил общий рубильник и откинулся от пульта управления камерами. — Сейчас они будут работать для вас превосходно, пока вы не начнете запись.
Монсиньор побагровел.
— А с чего бы им поломаться тогда?
— С того, что именно тогда они будут вам нужней всего, — усмехнулся отец Видикон. — Телевизионное оборудование подвластно закону Мэрфи, монсиньор.
— Я желал бы, чтобы вы чуть меньше волновались из-за закона Мэрфи и чуть больше из-за Христова закона!
Отец Видикон пожал плечами.
— Если целью Господа является отдать власть над энтропией в руки Беса Противоречия, то кто я такой, чтобы спрашивать Его?
— Ради всего святого, отец, какое имеет отношение Бес Противоречия к закону Мэрфи? — воскликнул монсиньор.
Отец Видикон пожал плечами.
— Энтропия есть потеря энергии в системе, что является самопогублением, а это и есть противоречие. И закон Мэрфи — противоречие. Следовательно, они оба, и Бес являются следствием Общей Константации Финаля «Противоречивость вселенной стремиться к максимуму».
— Отец Видикон, — резко сказал монсиньор. — Когда-нибудь вас сожгут, как еретика.
— О, только не в нашу эпоху. Если Церковь проклянет меня, я могу, подобно многим из нашей прежней паствы вступить в церковь Преподобного Суна. — Увидев, что монсиньор делается пурпурным, он повернулся к двери, быстро добавив. — Тем не менее, монсиньор, будь я на вашем месте, то не забыл бы прежде, чем скомандовать «пошла запись» прочесть «Литанию Камер».
— Этот образчик богохульства? — взорвался монсиньор. — Отец Видикон, вы же знаете, что Церковь никогда официально не провозглашала святую Клару покровительницей телевидения!
— И все же, она ведь видела, как умер святой Франциск, хотя находилась в то время в двадцати милях от него — первый католический случай «телевидения», «видения на далекое расстояние». — Отец Видикон помахал указательным пальцем. — А святой Генессий является официально признанным покровителем деятелей шоу-бизнеса.
— Актеров, разрешите напомнить. А у нас здесь таковых нет!
— Да, знаю. Я видел ваши программы. Но помяните хоть святого Иуду, монсиньор.
— Покровителя отчаявшихся? Зачем?
— Нет покровителя пропащих людей, а с такими древними камерами, он вам понадобится.
Дверь открылась и вошел монах.
— Отец Видикон, вас вызывают к Его Святейшеству.
Отец Видикон побледнел.
— Вам лучше самому помянуть святого Иуду, отец, — злорадно посоветовал монсиньор. Затем лицо его смягчилось. — И, помоги нам Господи — нам всем тоже не помешает.
Отец Видикон преклонил колени и облобызал папский перстень с облегчением — если ему подали для целования перстень, то дела обстоят не гак уж плохо.
— Встаньте, отец, — мрачно велел ему папа Климент.
Отец Видикон поднялся на ноги.
— Полноте, Ваше Святейшество! Вы же знаете, что все это было просто забавы ради! Немного непочтительно, но тем не менее это только шутка! В действительности я не верю в демона Максвелла, во всяком случае, полностью. И я знаю, что Общая Константация Финаля на самом деле заблуждение — противоречивость в нас самих, а не во вселенной. И святая Клара...
— Мир, отец Видикон, — устало сказал Его Святейшество. — Я уверен, что ваши шутки не угрожают существованию Церкви, а непочтительность меня не особенно беспокоит. Если Христос мог пошутить, то и нам не возбраняется.
Отец Видикон удивился.
— Разве Христос шутил?
— Он ведь принял человеческое воплощение, не так ли? Но я позвал вас сюда по более серьезной причине, чем ваше утверждение, что Христос выступил в качестве муниципального инженера, когда сказал, что Петр это камень, и на сем камне Он выстроит Церковь Свою.
— О! — Отец Видикон попытался принять подобающий степенный вид. — Если дело в финансировании обратной связи в громкоговорителях собора святого Петра, то я сделаю все, что в моих силах, но...
— Нет, положение, боюсь, почти критическое. — На углах губ папы появился намек на улыбку. — Вам, конечно, известно, что за последние двадцать лет верующие покидали нас все возрастающими толпами.
Отец Видикон пожал плечами.
— А чего еще можно ожидать, Ваше Святейшество? При телевидении, обратившем всех к вселенскому образу мыслей, они все больше и больше склонялись к мистицизму, нуждаясь в доктринах, охватывающих весь Космос и заставляющих их ощущать себя значительно интегрированными с ним; но Церковь по-прежнему предлагает лишь окаменелую догму и логические рассуждения. Конечно, они обратятся к экстазникам, к видео-демагогу, вроде Преподобного Суна, с его окрошкой из тайпинского христианства и дзен-буддизма...
— Да, да, я знаком с этими теориями, — отмахнулся от слов отца Видикона Его Святейшество, прикрывая другой ладонью глаза. — Не надо мне вашего маклюэновского жаргона, отец. Но вам будет приятно узнать, что Совет только что окончательно решил, какие части теорий Шардена совместимы с католической доктриной.
— Значит Ваше Святейшество уговорили их наконец согласиться на это! — Отец Видикон испустил сильный вздох облегчения. — Наконец-то!
— Да, я думаю, как неплохо было быть папой, скажем, в 1890 году, — согласился Его Святейшество. — Когда святой престол имел чуть больше власти и меньше надобности убеждать. — Он тоже тяжело вздохнул и сцепил руки на столе. — И произошло это как раз вовремя. В понедельник утром Преподобный Сун выступает с речью на Генеральной Ассамблее, и ни за что не угадаете на какую тему.
— Что Церковь — камень на шее всех стран мира, — мрачно кивнул отец Видикон. — Священники, мол, не передают по наследству свои гены, католики не пытаются контролировать рождаемость и таким образом вносят свой вклад в перенаселение, церковные земли не облагаются налогом — все это стало довольно избитой риторикой.
— В самом деле, большинство его последователей могут процитировать эти тезисы досконально. Но на сей раз, как заверяют меня мои источники, он намерен зайти куда дальше — попросить Ассамблею рекомендовать всем странам-членам ООН принять законодательные акты, делающие эти «злоупотребления» противозаконными.