Мертвая пехота
Например, к гражданской войне.
— Но… — изумленно возмутилась Пальчики. — Дор Бонз!..
«Наша радость не знает границ, Гатар!» — подумал про себя Рэм. Работать надо с задором, а не с ненавистью. Вот удружил, так удружил долбаный старикан!
— Ваши личные конфликты это ваши личные проблемы, — белесые глаза уставились на Консворта. — Работе и служению империи они мешать не должны. Вам это ясно.
Это он спросил или утвердил, интересно? Рэм очень не хотел поворачиваться к притихшей «коллеге». Утешало лишь то, что для девчонки эта новость тоже не из приятных.
— Отчитываться будете передо мною и наместником Нувалом. Дело возглавляет лично император, но его глаза и уши — старина Вэпс. Учтите, что перед ними я вас покрывать не стану. Так что все в ваших руках, мои дорогие, — равнодушно поведал Гатар Бонз.
— И еще…
Старик чуть пошевелился в кресле. Заколыхалась мешанина Медикариумовских трубок опутывающих его слабое тело. Гатар опустил взгляд на пульт управления, вмонтированный в стол, и дрожащей рукой нажал пару клавиш. С резким стуком открылась крышка справа от Верховного дознавателя.
— Я не выдавал Инсигний со времен падения Зарака… — пробормотал Гатар.
Голос передатчика остался таким же громким и четким, каким и был. В нем не было того сомнения, что царило сейчас на лице старика. Но вскоре все ушло на второй план. Верховный Дознаватель вытащил на белый свет два бирюзовых шара, размером чуть меньше двух дюймов в диаметре. Инсигнии. Знаки высшей власти. Вся империя обязана подчиняться требованиям обладателя Бирюзовой эмблемы. И теперь Рэм мог без опаски допрашивать всех, кто только покажется ему подозрительным.
Вплоть до императорской семьи. Впрочем, вряд ли кто позволит ему даже приблизиться к Стоику, несмотря на все волшебные шары.
Бонз что-то шепнул, и Инсигнии повисли над столом, а затем, поворачиваясь вокруг своей оси, медленно поплыли к дознавателям.
Рэм принял знак с почтением и затаенным дыханием. Инсигния приятно грела кожу, и, сжав ее в ладони, Консворт почувствовал, как ощутимо вибрирует скрывающаяся в шаре энергия.
— Спасибо за честь, дор Бонз. Я… Я обязуюсь…
Такой торжественный момент, а он оказался к нему не готов. Но, адова канитель, видишь, отец, чего я добился? Видишь, мертвый, безродный пень?!
— Могу ли я отказаться? — тихо произнесла Пальчики, но Консворт не позволил всколыхнувшейся злости поглотить новую радость. Пусть, сучка, изображает из себя гордую принцессу. Все равно бессмысленно.
— Нет, — подтвердил его теорию Катар и нажал еще одну клавишу на пульте:
— Свободны. Оба. На выходе вас ждет человек Нувала. И держите меня в курсе.
Дверь распахнулась, и Рэм первым поднялся из-за стола. У него за спиной словно распахнулись крылья. Мир казался светлым и радостным местом, а тело легким, как пушинка. Какое доверие, адова канитель! Он — владелец Инсигнии!
Волшебный шар Рэм с сожалением положил в карман штанов. Это чудо так не хотелось прятать!
— Консворт? — встретил его в коридоре крепкий военный в синей форме внутренней службы безопасности. — Мое имя Излом Раберс. Я хотел бы приступить к делу неза…
— Мне нужно знать все об этом охраннике, — сходу перебил его Рэм. У него было хорошее настроение, но на лице солдата поселилась такая презрительная усмешка, что хотелось загнать ее Излому в глотку. И смотреть в угасающие глаза с мягкой ироничной улыбкой. Консворт с трудом отогнал прочь соблазнительный образ. — Я про того, кто выпустил себе мозги. Мне нужно все: от его привычек до реестра болезней его родителей. Контакты, поездки, счета, элементы съемки. У вас же есть съемка из покоев Огара?
— Это гостевые покои наместников, Консворт, — Излом неодобрительно прищурился. — Какая съемка?
— Не надо считать меня за дурочку. Я никогда в жизни не поверю, что там нет скрытых камер. На входе-то обязательно должна была быть.
— Съемки из его покоев нет, — отрезал Консворт. — Есть данные с внешней камеры наблюдения. Вот только…
В коридор вышла Пальчики, и Рэм тут же почувствовал себя неуютно. Женщина остановилась рядом, но дистанцию с ним удержала. Проклятье, как же им работать вместе, если его колотит от одного ее присутствия?!
— Досса Лианот, — поклонился ей безопасник и покорно удостоился холодного взгляда.
Рэм уловил, что в адрес девчонки военный употребил уважительную приставку. У Раберса что-то личное к Консворту?
— Я все равно не верю, что нет камер внутреннего наблюдения, — раздраженно напомнил о себе Рэм.
— Да мне плевать, веришь ты во что-то или нет… — побагровел от сдерживаемой ярости военный.
— Что значат ваши слова, дор Раберс?! — начал терять терпение Рэм. — Вы, офицер службы императорской безопасности, отказываетесь помогать следствию? И что значило ваше многозначительное «вот только»?
— Мы располагаем видеосъемкой с камеры напротив входной двери. Но ее часть изъята лично Вэпсом Нувалом. Все резервные данные уничтожены. У нас есть только тот момент, когда Болвар Гедаус, охранник Ноя Огара, заходит в его покои и инициирует взрывчатку! — отчеканил Раберс.
— Причина изъятия? — подала голос Пальчики.
— Я не знаю, досса Лианот, — развел руками Излом. — Я не дознаватель! Может быть, вы и разберетесь? Это же ваша работа, не так ли?
Раберс, опытный в дворцовых интригах, не смог не придать слову «работа» пренебрежительной окраски. Каков мерзавец!
Рэму очень хотелось заметить эту шпильку. Вытащить Инсигнию и спросить еще раз. Но он понимал, какое же это будет ребячество. И хорошо себе представлял, сколько убийственного яда вложит Пальчики в свою тонкогубую ухмылку, глядя, как он потрясает волшебным шариком перед крысиными глазками Излома Раберса.
— Все данные по мере поступления сбрасывайте мне на коммуникатор, — приказал безопаснику Консворт.
— Нам… — поправила его Пальчики.
Адова канитель, какие же мерзкие денечки ему предстоят!
— Да, — согласился он с видом, будто ничего не произошло. — Нам… Все понятно?
Излом недовольно сверкнул глазами, но промолчал. Вообще Раберсы — весьма знатный род в империи. Оттого вдвойне приятно было добить его язвительной улыбкой и фразой:
— Выполняйте, Раберс.
Уважительное обращение «дор» Рэм опустил сознательно.
Ноздри Излома гневно расширились.
— Что-то еще? — Консворт насмешливо склонил голову набок.
— Разве вы не собираетесь осмотреть место преступления? — очень холодно спросил Излом.
— Когда произошло убийство, Раберс?
— Утром…
— Ранним утром, Раберс, — поправил его Рэм. — А сейчас уже день. Как вы думаете, неужели там все еще сидят и ждут триумфального появления дознавателей Дома? Полагаю, те, кто осмотрел место преступления, уже должны были составить полный отчет, не так ли?
У Излома на скулах заиграли желваки. Массивная челюсть чуть выдалась вперед.
— Не забудьте, что эти отчеты тоже нужны, Раберс, — подмигнул ему Рэм и добавил: — Нам.
Воин резко развернулся и чеканным шагом отправился по коридору прочь. Темная фигура на фоне белых стен. Консворт проводил взглядом напряженного и оскорбленного офицера, думая о нарисовавшейся вдруг проблеме.
Эта проблема стояла сейчас позади него и молчала. И сама собой разрешаться не собиралась. А ведь дела не ждут. В горле моментально пересохло.
— У меня тут есть клиент, — он скорее просипел эти слова. Откашлялся. — Может быть, он что-то знает о…
— У меня тоже есть зацепка, — прервала его Пальчики. Ему почудилось, или в ее интонации прозвучала насмешка? Может, показалось?
Или все-таки прозвучала?
Проклятье, эта сука над ним издевается? Она считает себя чем-то лучше его? Надо бы развернуться и посмотреть на выражение ее лица. Надо! Но так не хочется. Вдруг она заметит, как он нервничает?
— Тогда работаем по обоим направлениям… — Как же хотелось сказать что-нибудь другое, что-нибудь хлесткое, убийственное. Способное открыть ей глаза на все, что она когда-нибудь делала. Чтобы она прозрела, поняла свою никчемность и покончила с собой от раскаяния!