Зима (ЛП)

— Я на дежурстве, девушки. Вы пили сегодня что-нибудь?
Улыбка сходит с лица брюнетки. Блондинистые подружки с двух сторон хватают ее под руки и тащат вниз по лестнице:
— Нет! Нет, конечно, офицер! Мы просто здесь живем.
Судя по всему, девушка бы призналась в том, что пила, хотя является несовершеннолетнее, только бы поговорить с ним еще минутку. Она уже открыла рот, но пьяные подружки тащили ее назад, и пришлось идти.
Я не могла промолчать. Просто должна была знать. Мое сердце слишком любопытно.
— Что, черт возьми, это было?
— Я пару раз выступал в барах. Люди иногда меня узнают, — Люк потирает подбородок, глядя в сторону.
Не то чтобы я действительно узнала что-то новое. Люк всегда играл на гитаре. Когда мы были в школе, нам, влюбленным подросткам, было достаточно просто сидеть и издалека наблюдать за ним и его друзьями. Он всегда очень стеснялся играть. И делал это подальше от толпы. А сейчас играет в барах?
— Что, вроде как в группе?
Люк и рта не успевает открыть, когда его напарник отвечает:
— Да. Рид вроде как звезда. Они стали местными One Direction, черт возьми.
Люк стискивает зубы, его смущение вдруг прошло. Вообще-то он выглядит довольно озлобленно.
— Ты можешь, черт побери, просто заткнуться? Иди внутрь и вспугни пару подростков, хорошо? Твою мать!
Его напарник пожимает плечами, ни капли не задетый этими словами:
— Как скажешь, чувак.
И затем поднимается по лестнице, удерживая руку на дубинке, которую готов в любой момент использовать. Он входит внутрь, и снова слышатся громкие крики. Люк потирает затылок и смотрит на мои ступни.
— Ну, вы взорвали это место, знаете? Мы получили пять звонков о громкой музыке и нарушениях по этому адресу.
Я оглядываюсь на выкрашенный в зеленый цвет дом со всеми этими пьяными людьми, которые смеются и пьют пиво. Это не очень хорошо, что я задерживаюсь у здания, особенно потому, что те девчонки, которые ушли только что, были здесь не единственными, кому рано пить.
— На самом деле мы тоже уже уходили.
— Хм-м, — Люк с секунду смотрит на меня, потом его брови дергаются, будто он хочет нахмуриться. — Девочки, может, вы останетесь, пока мы здесь не закончим? Это не займет много времени. Я бы правда хотел поговорить с тобой, Айри… — он запинается, и я вижу что-то непонятное в его глазах. Боль? Определенно, он в замешательстве. И не знает, как меня назвать.
— Эвери, — спокойно произношу я.
— Эвери, — кивает он, — отлично, я запомню.
Я посылаю ему слабую примирительную улыбку и прочищаю горло:
— Мы спешим домой. Завтра рано вставать. Давай в другой раз?
Неожиданно в нагрудном кармане Люка срабатывает рация, заставив Морган подпрыгнуть. Секунду мы слышим только помехи, пока Люк не вытаскивает ее и начинает говорить:
— Двадцать третий, проверяем жалобу на шум. Прием, — кажется, он разрывается, позволяя еще паре девчонок быстро убежать по улице. Изнутри слышится звон бьющихся стаканов, и чем более буйными становятся крики, тем сильнее Люк хмурится. — Мне нужно разобраться со всем этим. Могу я позвонить тебе завтра?
Ногти Морган все еще впиваются в мою руку. Да что с ней такое, черт возьми?
— Завтра подходит. Мне нужно готовиться к экзаменам, но да…
— Хорошо, завтра. Напиши мне свой номер.
Он протягивает блокнот, в котором его номер полицейского и выбитый тисненый золотой значок на обороте. Я раскрываю его и пишу свой мобильный, пока Люк смотрит на меня. Отдаю его обратно, он поджимает губы:
— Спасибо.
Мы с Морган спускаемся по ступенькам, а Люк идет наверх. Заглянув ему в глаза, я вижу то, что всегда внушало мне страх. Жалость. Ненавижу, когда на меня так смотрят. Когда мы с Морган возвращаемся к себе в кампус, я жалею, что не сообразила сразу. Я жалею, что не была достаточно трезвой и умной, чтобы написать ему неправильный номер.
  
2 глава
 
«У Розиты»
На следующее утро Морган будит меня для пробежки. Бег и я смутно знакомы, мы не стали лучшими друзьями. И только несколько серьезных угроз и обещанные шоколадные вафли заставляют меня выйти за дверь в шесть утра. На улице ужасно холодно, и утренний воздух решительно настроен заморозить мои легкие изнутри. Проходит двадцать минут, прежде чем температура повышается, и мы направляемся в «Завтрак и обед у Джеки».
— Ты отдаешь себе отчет, — говорю я, скользя в кабинку напротив Морган, — что из-за блинчиков с тонной кленового сиропа твоя задница станет более жирной?
— Да пошла ты.
— Сама пошла ты.
Женщина в кабинке напротив нашей свирепо на нас смотрит, но Морган не замечает.
— Ну, мы все еще откладываем это на потом?
Я искоса смотрю на нее, пытаясь определить, есть ли смысл притвориться, что я не понимаю, о чем она говорит. Она далеко не каждое утро появляется на моем пороге, требуя пойти побегать. Это предлог, и я знаю, что последует дальше. Ее челюсть напряжена, что означает — мне сильно не повезет. Люк. Она хочет знать о Люке.
— Он просто парень, которого я знала дома, — говорю я.
— И?
— И все.
— Айрис, нет, — едко говорит Морган. — Есть прекрасный источник сплетен, а ты собираешься все скрывать от меня?
Мое лицо бледнеет, когда она использует это имя. Я не слышала его месяцами. Сейчас только мама меня так называет. Хотя если она представит, что я не дочь Максвелла Бреслина, а кто-то другой, то, в свою очередь, сможет притвориться, что была замужем за другим парнем, Паттерсоном, который не был хладнокровным убийцей.
Я смотрю вниз и вижу, что мои руки крепко сжаты в кулаки. Морган замечает это. На ее лице отражается раскаяние.
— Черт. Прости, Эв. Временами я не слишком умна.
— Все нормально. Я просто… Я больше не она.
Иногда я сама все порчу. Пребывая в уверенности, что стала сильной, но когда кто-то говорит что-то подобное, становлюсь чертовски слабой и подумываю о самоубийстве. Не потому, что я грустная или устала от всего этого, а скорее потому, что стала озлобленной и опустошенной. Но я считаю самоубийство уделом слабаков.
— Я знаю, — произносит Морган. — И больше не буду тебя так называть, обещаю.
Я принимаю ее виноватую улыбку, но часть меня все еще находится в смятении. Кажется, что, несмотря на то, что Морган моя подруга, иногда ей нравится говорить неуместные вещи. От этого она чувствует себя лучше, сильнее или что-то в этом роде.
— Спасибо.
Подходит официантка и принимает наш заказ; мы обе выбираем бельгийские вафли с шоколадом. К тому времени, как приносят кофе, Морган переключается с мягкого притворного смущения оттого, что расстроила меня, в режим испанской инквизиции.
— Так откуда ты его знаешь?
Судя по блеску в глазах, она настроена на горячую историю про отношения. Да, придется ее разочаровать.
— Мы ходили в одну школу. Потом он был копом в моем родном городе пару лет, пока не переехал.
— Угу… — она кивает и делает глоток кофе, не отрывая от меня взгляда.
— Все.
— Все?
— Ага.
Она оглядывается вокруг, как будто не поверив в то, что только что услышала.
— Ты знала этого парня и не заявила на него права немедленно? Девочка, что с тобой не так? Ты понимаешь, что он чертовски офигителен?
Я делаю глубокий вдох и роняю голову на стол.
— Да, я знаю, насколько он горяч. Но ему было двадцать, когда он уехал, а мне шестнадцать. К тому же у него была девушка, Кейси Фишер. Они встречались все старшие классы. Вместе переехали и все прочее. Так что…
— Ничего из этого не должно быть проблемой.
Я просто пялюсь на нее. Если бы мы поменялись местами, и я сказала слишком неуместные вещи, Морган бы закатила глаза. Мама запрещала мне это делать в детстве, и я не делала, даже если сильно хотелось.
— Хорошо, это было довольно сложно. И незаконно. Кроме того, у меня были неприятности. Мой отец…