Вершина

Была еще призрачная надежда, что он выживет, если поплотнее завернется в мантию и пропустит все ряды Фолька. Затем он пристроится сзади и… Возможно, он доползет до Зимнего Стойбища, доедая остатки мха, которыми побрезговали остальные, хотя это очень и очень сомнительно.
А если все-таки попытаться перебраться через эту проклятую преграду, невесть откуда появившуюся на его Тропе? Тепла эта штука дает в избытке, так что в спячку он явно не впадет. Если он будет работать всю ночь напролет, то, наверняка, проложит через поверхность этой проклятой железяки дорожку из песка. Дорожка должна надежно защитить его мантию от ожогов.
Бодрствуя ночью, он тем самым нарушал Закон, но если при этом он не будет питаться, то это нарушение ему простят.
Ул Кворн придвинулся к штуковине, перегородившее ему путь, вплотную и начал сгребать песок у ее основания Работа продвигалась медленно, пересохший промерзший песок рассыпался и Кворну приходилось постоянно подгребать его с краев к центру кучи. Но вот наконец песчаная гора достигла верхнего края диска. Кворн посмотрел на ровную поверхность, открывшуюся перед ним.
Пятьдесят радов!
Но будь этот путь длиной хоть пятьдесят зетов, он бе его все равно не преодолел. Энергетический запас Кворн, был почти на нуле, он едва двигался. Проложить песчаную дорожку по этой бескрайней блестящей поверхности было сверх его сил. В полном изнеможении он рухнул на песок. Все оказалось тщетным! Оставалось одно — распахнуть мантию, испустить жалкие остатки энергии и уйти в Пустоту.
Он настолько увлекся работой, что не ощущал, как напряженно вибрируют переговорные отростки его соседей. И лишь теперь, лежа на песке, он уловил взрыв радости со стороны Каада и циничную фразу, брошенную Варси:
— Благородный поступок, Ул Кворн! Так должен поступать каждый на твоем месте.
Кворн понял, что соседям известны все его намерения. Его тело покрылось мурашками, мысли сковала безысходность. Он устал настолько, что у него не оставалось сил даже на злость. Энергия с каждой минутой покидала его обмякшее тело. Он равнодушно созерцал окружавшую его пустоту. Вот и все. Рано или поздно это случалось со всеми членами Фолька. Пришел и его черед. Он и так прожил дольше многих своих сверстников. Ул Кворн лежал на груде песка, мантия его была широко распахнута. Он лежал и покорно ожидал конца.
Но смерть словно забыла про него, и Ул Кворн начал понемногу приходить в себя. Его тела не коснулось разложение, этот страшный проводник в Пустоту. Он был просто истощен до предела, и сытная пища вдохнула бы в него энергию, вернула бы его к жизни.
Еда! Будь она у него, Кворн сумел бы проложить дорожку по металлической поверхности этой штуковины! Но еды не было.
Пролежав несколько минут, опустошенный и беспомощный, он вдруг почувствовал ритмичную вибрацию, которая, исходя от штуковины, через песок передавалась Улу Кворну. Чудо! Эта страшная вещь ожила! К нему возвратилась надежда. Если металл живет, значит с ним можно договориться! Собрав остатки энергии, превозмогая боль, Кворн приложил переговорный отросток к металлической поверхности.
— Помогите! — отчаянно завибрировал он. — Вы перегородили мой путь! Я не могу пройти!
Он уловил, как при этих словах с одной стороны злорадно захихикал Варси, а с другой раздалось довольное кряхтение Каада. Кворн завибрировал еще сильнее, пытаясь не обращать внимания на страшную боль в обожженном отростке.
Внезапно внутри штуковины что-то резко щелкнуло, и ритм ее вибрации ускорился, “Она просыпается!” — подумал Кворн, и сам поразился своей мысли.
Сверху раздался клацающий звук. Из цилиндра медленно выдвинулся стержень и уткнулся в территорию Варси. Над штуковиной появилась квадратная решетка, которая начала медленно вращаться. Внезапно на Ула Кворна обрушился целый поток слов. Да-да, это были именно слова! Они, словно молоты, били по сознанию Кворна, но смысл их был ему неясен. Видимо, язык Фолька здорово изменился с тех древних времен, из которых появился этот страшный артефакт!
Затем раздался пронзительный визг, от которого у Кворна, казалось, вот-вот разорвется мантия. Цилиндр изрыгнул пламя и дым; оттуда, с недосягаемой высоты, медленно поплыли к земле два серебристых шара и наконец приземлились рядом с ним. Кворн закутался в мантию и опрометью скатился с песчаной горки.
Стояла такая пронзительная тишина, что, казалось, Пустота окутала всю землю.
Медленно и робко Ул Кворн приоткрыл мантию.
— Заклинаю своими предками, — чуть заметно провибрировал он, — скажите, что это?
Он почти ослеп и оглох от страшного визга, прокатившегося над ночным полем. Это было пострашнее самшина, который время от времени налетал с юга и уносил с собой песок, мох и самых медлительных и беспечных членов Фолька, не успевших укрыться от ярости стихии. Осторожно, готовый каждое мгновение вновь съежиться в комочек Кворн принялся исследовав свою мантию. Ущерб, нанесенный ей, был значительно меньше, чем он предполагал, Мантия лишь чуть-чуть разорвалась в одном месте и срастить ее особого труда не представляло. Но только Ул Кворн собрал остатки сил для восстановления мантии, как его сознание уловило божественный сигнал! Он исходил от странных черных волокон, которыми блестящие шары соединялись где-то там, наверху, с цилиндром.
Еда!
Еда!!!
От предвкушаемого наслаждения его мантия сделалась пурпурной. Позабыв про все на свете, содрогаясь каждой клеточкой от нетерпения, он послал к волокнам псевдопод, после чего окутал их своей мантией, и волны наслаждения побежали по его телу. Позабыв про всякую осторожность, Кворн жадно прильнул своим поглощателем к волокнам, а всем истощенным, искалеченным телом — к серебристому шару. Такого с ним не было никогда! Ул Кворн ощутил, как энергия бурлит и пульсирует в его теле. Драгоценный источник начал понемногу иссякать, но в двадцати радах он заметил еще один, такой же, и метнул в него свой псевдопод, хотя и зарядился энергией до последней клеточки своего организма.
Кворн чувствовал, что еще немного — и он начнет воспроизводиться. Одна мысль об этом показалась ему настолько забавной, что он мелко завибрировал всем телом. Насколько он помнил, еще никогда и никто не воспроизводился во время передвижения к Зимнему Стойбищу. Это войдет в анналы Фолька и, может быть, даже приведет к изменениям в Законе!..
Посланный Улом Кворном псевдопод замер, выискивая цель, потом зарыскал по ночному полю. Вокруг ничего не было.
Его сознание клещами стиснул ужас. С головой уйдя в обжорство, Кворн не заметил, что волокно уменьшилось в диаметре и стало медленно всасываться назад в цилиндр. О ужас! Теперь он болтался высоко над металлическим диском, который совсем недавно не мог переползти.
Кворн отчаянно пытался оторвать свой поглотитель от страшного волокна, но оно словно было намазано каким-то невиданным клеем. Кворн намертво прилип к нему, теряя всякую надежду освободиться.
Волокно медленно, но уверенно поднималось все выше и выше, с каждой минутой приближая Кворна к тускло блестевшему в ночной темноте цилиндру, к черной дыре, которая разверзлась вдруг в нижней его части. Кворна охватила паника!.
Посланный им в припадке отчаяния псевдопод кружил в ледяном воздухе, не находя ни единой опоры, за которую он мог бы ухватиться и тем самым приостановить это кошмарное движение вверх к боли и ужасам, ожидавшим Кворна в страшном цилиндре.
И вдруг рыскающий псевдопод столкнулся с другим псевдоподом! Сознание Кворна пронзил импульс ужаса и отчаяния, посланный старым Каадом. Он тоже попался в ловушку и сейчас медленно отрывался от земли не в силах освободиться.
— Так тебе и надо, — удовлетворенно провибрировал Кворн, забыв на мгновение о собственном плачевном состоянии, — зачем ты браконьерствовал на моей территории?
— Освободи меня! — завизжал Каад. Его дряблое старческое тело извивалось, пойманное широкой лентой божественной еды, выползшей из волокна. Кворн удивился, насколько отчаянно сопротивляется это тщедушное тело. Видимо, старики испытывают перед смертью значительно больший страх, чем молодежь. Странно.