Черный Город (ЛП)

— Как поживает Эм-Джей? — спрашиваю я, чтобы сменить тему.
Она пожимает плечами. — У него бывают хорошие и плохие дни. Спасибо за обезболивающие — они, в самом деле, помогают.
Я слегка касаюсь её руки.
- Я достану еще, как только они тебе понадобятся. Договорились?
Она кивает, а её шоколадно-карие глаза увлажняются.
— Давай сменим тему на что-нибудь более жизнерадостное. Мы должны веселиться, — говорю я.
Дей неловко улыбается.
- Так…гм…так чем обычно занимаются, ночуя в гостях?
— Ты никогда не ночевала в гостях, не была на вечеринках?
Дей поправляет на носу очки.
- У меня, вообще-то, совсем нет на это времени. Я все время занимаюсь.
Она не смотрит на меня, и я гадаю, настоящая ли это причина, почему она не бывает ни у кого в гостях, и у неё нет никаких подруг, кроме меня. Я открываю тумбочку у кровати и вытаскиваю свою косметичку и заначку конфет.
— Ну, нам обязательно надо накрасить ногти, есть конфеты, и болтать о мальчиках, — говорю я.
Я выбираю в своей косметичке лак симпатичного кораллово-розового цвета и начинаю красить ногти Дей.
— Себастьян довольно привлекательный, — бьет не в бровь, а в глаз Дей.
— Наверное. Мы встречались какое-то время, но расстались несколько месяцев назад.
— Почему? — спрашивает она.
— Я застала его за занятием сексом с другой девушкой.
— Это ужасно! — восклицает она.
— Даже не представляешь, насколько, — бормочу я.
— А зачем ему спать с другой девчонкой, если у него была ты?
Я краснею.
- Ну, я…мы не…
— Ты девственница, да?
— Дей!
— Прости, я не должна спрашивать про такое?
Я смеюсь.
- Это немного тупо. Да, я девственница, но это не оправдание, чтобы мне изменять.
— Нет, разумеется, нет. Он просто урод.
Она укладывается на подушку и дует себе на ногти.
— А ты девственница? — спрашиваю я.
Она злится и краснеет: — Нет.
У меня отвисает челюсть. Никак этого не ожидала.
— И каким был твой первый раз? — спрашиваю я.
Она вздыхает.
- На самом деле, по-дурацки. Это не было романтично, как пишут об этом в книгах. Было неуютно и мы оба не знали, что надо делать. Плюс было супер-стыдно раздеваться перед Жуком… — Она оборвала предложение, но сказанного не воротишь.
— Ты переспала с Жуком? — спрашиваю я.
— Ага, — шепчет она. — На мой пятнадцатый день рождения. Была такая неразбериха. Мы думали, что влюблены. А потом его родителей убили, и он начал тусить с Эшем и употреблять Дурман, и всё на этом. Я больше для него ничего не значила; все, что его волновало — это кайф и помощь в делах Дарклингу. Я ненавижу Эша Фишера. Он забрал у меня Жука — он разрушил мою жизнь.
— Мне жаль.
— Не важно. Мне плевать на него.
— Нет, не плевать.
— Может и нет, но какой теперь-то смысл убиваться по нему? Нельзя же со всем соглашаться. Ты же слышала, как мы разговаривали в классе истории. Как два таких разных человека могут быть счастливы друг с другом?
— Не знаю, — тихо говорю я. И тут же вспоминаю о сверкающих черных глазах. Да что со мной?
* * *
После того, как мы поужинали в моей комнате, я достала старый фильм, но мы обе слишком устали, чтобы его смотреть, после такого насыщенного дня, и решили, что пора закругляться. Я одолжила Дей одну из своих ночных рубашек, и мы стали готовится укладываться спать.
— Прости, что не предоставилось возможности познакомить тебя с мамой, — говорю я, разворачивая свой спальный мешок. — Она работает допоздна…
— Это ничего. Я же согласилась не для того, чтобы познакомится с ней, мне просто хотелось позависать с тобой.
Мне радостно это слышать. Мои друзья в Центруме приходили в гости только тогда, когда мама была дома. Никто из них мне ни разу не позвонил, с тех пор, как мы переехали в Блэк Сити.
— Я весело провела время. Может, как-нибудь повторим? — спрашиваю.
— С удовольствием. — Дей забирается в мою кровать.
Дей довольно быстро погружается в сон, в то время как я ворочаюсь без сна в своем спальном мешке на жестком полу. Я смотрю в открытое окно на звезды. Они мне подмигивают, напоминая глаза Эша. Почему я все еще думаю о нем? Почему я вообще о нем думаю? Да во имя чертова Его Всесилия, он же полукровка. Я поворачиваюсь так, чтобы больше не видеть звезд.
Трюффелек спрыгивает с кровати и устраивается на мне.
— Ой! Маленький ты надоеда, — говорю я, поднимая его вверх. — Хочешь на улицу?
Он в ответ мяукает.
Я встаю и открываю, как можно тише, балконную дверь. Трюфелек соскальзывает с моих рук и взбирается на балюстраду. Я чешу его под подбородком и возвращаюсь к своему спальному мешку, оставляя дверь открытой, чтобы впустить немного прохладного воздуха. В течение нескольких секунд я засыпаю и вижу сны.
* * *
Я опять в пещере. Не знаю, почему я здесь, но у меня такое чувство, что я сделала что-то очень плохое. Я что-то выкрала, но что? Я должна это выяснить, они хотят это вернуть. В панике, я обыскиваю пещеру в поисках этого предмета, но тщетно. Здесь ничего нет, кроме липких, теплых, пульсирующих стен и…
Хныканья.
Страх подступает к моему горлу.
Посреди пещеры маленький ребенок. Ребенок гол, за исключением зеленого листа обернутого вокруг его талии. Я не могу видеть его лицо. Все, что я вижу — это бритую голову. Мальчик? Кто он? Почему-то, у меня такое чувство, что я его знаю.
Стены начинают сжиматься. Я знаю, что должно произойти. Я должна выбраться отсюда. Я пытаюсь пошевелиться, но мои ноги застряли в рыхлой земле. Пещера начинает сжиматься вокруг меня. Становится всё страшнее и страшнее, когда стены приближаются настолько, что давят на меня. Я не могу дышать, они душат меня…
Мой разум заполоняют крики. Они такие громкие, что оглушают меня. Но это не мои крики. Кричит кто-то другой. Дей!
* * *
Я в страхе начинаю просыпаться. Дей стоит на кровати, и кричит во все горло, указывая на что-то прямо надо мной. Что-то теплое и липкое капает мне на щеку. Я поднимаю взгляд вверх. Сначала, я не понимаю, на что смотрю, а затем до меня доходит, что это за изуродованное тельце надо мной: клочки белого меха, лапа, ухо.
Прежде чем закричать, я кое-что замечаю:
Сердце Трюфелька пропало.
  
НАТАЛИ
 
Через несколько дней после убийства Трюфелька мама решила, что лучший способ для меня пережить его смерть — это провести субботу в магазинах вместе с нашей горничной Мартой и Себастьяном. Она даже дала мне тридцать монет, так как своих наличных денег у меня не было с тех пор, как она прекратила мне их давать. Это её ответ на все. Зачем иметь дело с моими чувствами, если она может просто всучить мне деньги?
— Бьюсь об заклад, это один из Людей за Единство, — говорит Себастьян, когда мы идем по Унылой Улице по направлению к станции. — Такие подлости, их рук дело.
Я вздыхаю, устав обсуждать с ним одно и то же. Вчера он был уверен, что это дело рук Легиона Фронта Освобождения. Позавчера — что это, наверное, какой-то ненормальный сталкер. Было несколько таких, когда мы жили в Центруме. Они просто приходили с близлежащих территорий, ведь я была дочерью Эмиссара. Ничто не может заставить меня почувствовать себя хоть немного лучше, когда убийцы котов врываются в мою спальню. Как они могли попасть туда, ведь моя комната находится на верхнем этаже?
— Но зачем убивать Трюфелька? Он всего лишь надоедливый кот. Зачем сердце-то ему вырезать? — спрашиваю я.
— Вероятно, это было сообщение для твоей матери, чтобы дать ей понять, что случится, если она не прислушается к их требованиям и снесет Пограничную стену — произнес Себастьян. — Просто будь благодарна, что это был твой кот, а не ты сама
Я не могу выкинуть из головы вид скрюченного от побоев тела Трюфелька. Вся эта кровь, прямо как в ночь смерти отца… Грудь начинает сковывать паника. Я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Марта легонько сжимает мою руку, и я благодарна ей за этот небольшой акт доброты.