Долгое прощание. Обратный ход

– Они верхом ездят на ком пожелают. Что вы теперь от меня хотите?
– Чтоб ты отвалил, – твердо произнес Менендес.
– Куда отвалил?
– Не пробуй нажиться на деле Леннокса или рекламу себе на нем делать.
Теперь все, с концами. Терри нет, и мы не хотим, чтобы его память ворошили.
Парень и так намучился.
– Бандит с нежными чувствами, – сказал я. – Умереть можно.
– Закрой поддувало, дешевка. Менди Менендес спорить не любит. Он приказывает. Зарабатывать ты на этом не будешь. Усек?
Он встал. Беседа была закончена. Взял со стола свои перчатки. Они были из белоснежной кожи. Казалось, он их ни разу и не надевал. Шикарный тип, этот мистер Менендес. Но при все своем шике опасный, как сто чертей.
– За рекламой не гонюсь, – сказал я. – И никто мне не предлагал ни цента.
Да и кто станет предлагать, и за что?
– Кончай прикидываться, Марлоу. Ты три дня просидел в клоповнике не потому, что ты такой хороший. Тебе кой–что отстегнули. Кто – не скажу, но догадываюсь. И тот, про кого я думаю, может всегда подкинуть еще. Дело Леннокса закрыто и останется закрытым, даже если… – он запнулся и хлестнул перчатками по столу.
– Даже если Терри ее не убивал, – сказал он.
Его удивление было таким же фальшивым, как позолота на обручальном кольце, что покупают накануне уик–энда. – Тут я бы с тобой спорить не стал, дешевка. Да только непохоже на то. Но если бы даже было так – и если бы сам Терри все устроил, как сейчас – так оно и останется.
Я ничего не ответил. Он лениво усмехнулся.
– Тарзан на красном самокате, – проворчал он. – Крепкий паренек. Пускает меня к себе и дает ходить по себе ногами. Первый встречный может его нанять за пару центов и ездить на нем верхом. Ни монеты, ни семьи, ни будущего, один пшик. До встречи, дешевка.
Я сидел молча, стиснув челюсти, не сводя глаз с его золотого портсигара, блестевшего на углу стола. Я чувствовал себя постаревшим и усталым. Медленно встав, я потянулся за портсигаром.
– Вы вот это забыли, – сказал я, огибая стол.
– У меня таких полдюжины, – осклабился он. Подойдя поближе, я подал ему портсигар. Он небрежно протянул за ним руку.
– А вот таких полдюжины не хочешь? – осведомился я и ударил его в живот что было сил.
Он охнул и перегнулся пополам. Портсигар упал на пол. Прижавшись спиной к стене, он судорожно задергал руками и с трудом пытался втянуть в себя воздух. С него лил пот. Очень медленно, с большим усилием, он выпрямился, и мы снова оказались лицом к лицу. Я протянул руку и провел пальцем ему по скуле. Он вынес это молча. Наконец ему удалось скривить смуглое лицо в улыбку.
– Не думал, что тебя на это хватит, – заявил он.
– В другой раз приходи с револьвером – или не зови меня дешевкой.
– У меня холуи есть, чтобы револьверы таскать.
– Приводи его, понадобится.
– Сильно надо постараться, чтобы ты рассердился, Марлоу.
Я пододвинул ногой золотой портсигар, нагнулся, поднял его и передал Менендесу. Он взял его и уронил в карман.
– Сначала я стал тебя вычислять, – сказал я, – Зачем тебе надо было время тратить, являться сюда, изводить меня. Потом мне это надоело. Все бандиты однообразны. Как будто играешь в карты, а в колоде – одни тузы. Все у тебя вроде есть, и ничего у тебя нет. Только и умеешь, что собой любоваться.
Понятно, почему Терри не пошел к тебе за помощью. Это все равно, что взаймы просить у шлюхи.
Он осторожно потрогал живот двумя пальцами.
– Вот это ты зря сказал, дешевка. Доиграешься.
Он подошел к двери, открыл ее. Телохранитель оторвался от стены напротив и повернулся к нему. Менендес дернул подбородком. Телохранитель вошел в контору и стал, равнодушно разглядывая меня.
– Хорошенько погляди на него, Чик, – велел Менендес. – Чтоб узнал, в случае чего. Может, у тебя к нему дело будет.
– Видал я таких, шеф, – сказал прилизанный смуглый парень, почти не размыкая губ – их любимая манера. – С ним больших хлопот не будет.
– Не подпускай его к брюху, – произнес Менендес с кислой ухмылкой. – У него правый хук будь здоров. Телохранитель презрительно усмехнулся мне в лицо.
– Куда ему так близко подобраться.
– Ну, пока, дешевка, – попрощался со мной Менендес и вышел.
– До встречи, – надменно бросил телохранитель. – Я Чик Агостино. Теперь увидишь меня – узнаешь.
– Как рваную газету, – сказал я. – Напомни, чтобы я тебе на личико не наступил.
На скулах у него заходили желваки. Затем он резко повернулся и вышел вслед за своим боссом.
Дверь медленно закрылась на пневматических петлях. Я прислушался, но не услыхал их шагов по коридору. Они ступали мягко, как кошки. Просто для проверки минуту спустя я снова открыл дверь и выглянул наружу. Но коридор был пуст.
Я вернулся к столу, сел и немного поразмышлял, почему Менендес, влиятельный здешний рэкетир, не пожалел труда, явился самолично ко мне в контору и предупредил, чтобы я не лез, куда не просят, – буквально через несколько минут после того, как я получил такое же предупреждение, только в других словах, от Сьюэела Эндикотта.
Ни до чего не додумавшись, я решил хотя бы довести дело до конца. Сняв телефонную трубку, я заказал разговор с клубом ?Черепаха? в Лас–Вегасе:
Филип Марлоу вызывает м–ра Рэнди Старра. Прокол, М–ра Старра нет в городе, не желаю ли я поговорить с кем–нибудь другим? Я не желаю. Мне и со Старром–то не так уж приспичило беседовать. Так, мимолетная прихоть. Он был слишком далеко и не мог меня стукнуть.
Три дня после этого ничего не происходило. Никто меня не бил, не стрелял в меня и не велел по телефону соваться, куда не следует. Никто не обращался с просьбой разыскать блудную дочь, сбежавшую жену, потерянное жемчужное ожерелье или пропавшее завещание. Я сидел на месте, уставившись в стену. Дело Леннокса свернулось почти так же внезапно, как возникло.
Состоялось короткое предварительное слушание, на которое меня не вызвали.
Провели его в необычное время, без присяжных, никого не оповестив.
Следователь вынес вердикт – что смерть Сильвии Поттер Рестерхайм Ди Джорджно Леннокс последовала от руки ее мужа Теренса Уильяма Леннокса, впоследствии скончавшегося на территории за пределами юрисдикции данного следственного органа. Признание Терри, вероятно, было зачитано и внесено в протокол.
Следствие, вероятно, сочло, что его проверили достаточно тщательно.
Тело выдали для погребения. Его отвезли самолетом на север и похоронили в семейном склепе. Прессу не приглашали. Никто не давал интервью – особенно м–р Харлан Поттер, который не давал интервью вообще никогда. Увидеть его было не легче, чем далай–ламу. Обладатели ста миллионов долларов живут особой жизнью, за частоколом из слуг, телохранителей, секретарей, адвокатов и послушных управляющих. Предполагается, что они едят, спят, одеваются, что им стригут волосы. Но наверняка это неизвестно. Все, что вы про них читаете или слышите, обработано специальной командой, которая получает большие деньги за то, что создает и поддерживает нужный образ – простой, чистый и надежный, как стерильная игла.
Истине он не обязан соответствовать. Он обязан соответствовать известным фактам, а факты эти можно пересчитать по пальцам.
Когда клонился к вечеру третий день, зазвонил телефон, и состоялась моя беседа с человеком, сказавшим, что его зовут Говард Спенсер, что он ненадолго приехал в Калифорнию как представитель одного нью–йоркского издательства, что он хотел бы кое–что со мной обсудить – и нельзя ли нам встретиться завтра в одиннадцать утра в баре гостиницы ?Биверли–Ритц?.
Я спросил, что обсудить.
– Довольно деликатную проблему, – сказал он. – Но абсолютно в рамках этики. Если мы не придем к соглашению, я, естественно, оплачу вам потерянное время.
– Спасибо, м–р Спенсер, этого не нужно. А кто меня вам рекомендовал ? какой–нибудь мой знакомый?
– Он про вас слышал, в том числе и про ваше недавнее столкновение с законом. Должен сказать, м–р Марлоу, что именно это меня и заинтересовало.