Кровавый ветер
Я ухмыльнулся:
— Вот это ловко. И что же тогда я должен был обнаружить?
Она схватила свой стакан и прикончила то, что еще в нем оставалось.
— Ну, он полагает, что я встречаюсь с Джозефом. Может, так оно и было. Но не для того, чтобы любовью заниматься. Ведь не с шофером же, право! Не с прохвостом же, которого я подобрала чуть ли не на улице и кому предоставила работу. Если я хочу развлечься, мне нет нужды опускаться столь низко.
— Вам, леди, уж наверняка.
— А теперь я ухожу, — заявила она. — И попробуйте только попытаться меня остановить. — Она выхватила из сумки знакомый пистолетик с перламутровой рукояткой.
Я даже не шелохнулся.
— Ах вы, жалкое ничтожество! — взорвалась она. — Да откуда мне знать, что вы вообще частный сыщик? Может, вы жулик! Визитная карточка, которую вы мне тут всучили, еще ни о чем не говорит. Такую любой может себе заказать.
— Точно, — согласился я. — И я предполагаю, что был достаточно хитер, чтобы нарочно прожить здесь целых два года, поскольку ждал, что именно сегодня вам вздумается здесь появиться, и я смогу вас шантажировать, так как вам не удалось увидеться с Джозефом Коутсом под именем Уолдо, которого пристукнули в баре через улицу. Кстати, а у вас имеются деньги для выкупа этой вашей штуковины за пятнадцать штук?
— Ага! Вы намерены ограбить меня до нитки?
— Ага! — передразнил я ее. — А я уже грабителем, выходит, заделался? Леди, вы лучше положили бы пистолетик обратно в сумку — или снимите наконец его с предохранителя! Мои профессиональные чувства больно ранит подобное издевательство над достойным оружием.
— Вы здоровый кусок… того, что мне отвратительно, — заявила она. — Прочь с моего пути!
Я не тронулся с места.
Она тоже не тронулась с места.
Мы оба остались сидеть — все так же далеко друг от друга.
— Поделитесь-ка со мной одним секретом перед тем, как уйдете, — попросил я. — За каким чертом вам потребовалось снимать квартиру этажом ниже? Лишь для того, чтобы увидеться с этим парнем на улице?
— Не стройте из себя идиота, — отрезала она. — Я не снимала. Я солгала. Это его квартира.
— Джозефа Коутса?
Она свирепо кивнула.
— А Уолдо в моем описании напоминает Джозефа Коутса?
Вновь резкий кивок.
— Ну хорошо. Наконец-то хоть один факт мне удалось установить. Разве вам невдомек, что Уолдо, перед тем как его пришили, разыскивал вас, а данное им описание наверняка попадет в полицию? А полиция, не узнав, кто такой Уолдо, примется искать особу, одетую как вы, для помощи в опознании. Неужели не ясно? Или все это так уж сложно сообразить?
Пистолет в ее руке задрожал. Она взглянула на него, скорее машинально, и медленно убрала к себе в сумочку.
— Какая же я дура, — прошептала она, — что вообще стала с вами разговаривать. — Она уставилась на меня надолго, потом глубоко вздохнула. — Он сказал мне, где остановился. Было непохоже, чтобы он чего-то опасался. Полагаю, шантажисты все такие. Он должен был встречать меня на улице, но я ненадолго опоздала. Когда я туда добралась, кругом уже было полно полиции. Поэтому я вернулась и села в свою машину. После этого я вошла в дом и постучала в дверь квартиры Джозефа. Потом опять отправилась к машине и ждала. В общей сложности я поднималась трижды. Последний раз я добралась до четвертого этажа, чтобы вызвать оттуда лифт. На третьем этаже меня уже дважды видели. И я встретила вас. Вот и все.
— Вы что-то говорили о муже, — буркнул я. — Где сейчас он?
— На совещании.
— Ах, на совещании, — ехидно заметил я.
— Мой муж — очень важный человек. У него множество совещаний. Он инженер-гидроэлектрик. Ездит по миру. Да будет вам известно…
— Довольно, — остановил я ее. — Вот приглашу его как-нибудь на ланч, и он мне сам все расскажет. Чем бы там ни собирался вас стращать Джозеф, все это умерло. Как и сам Джозеф.
— Он правда умер? — прошептала она. — Правда?
— Он умер, — ответил я. — Умер, умер, умер. Леди, он умер.
Наконец она поверила. А я уж и не надеялся даже, что она когда-нибудь поверит. В тишине было слышно, что лифт остановился на нашем этаже.
Я услышал шаги по коридору. Знаете, у всех бывают свои предчувствия. Я приложил палец к губам. Девушка замерла. Ее лицо словно застыло. Огромные голубые глаза почернели, как залегшие под ними тени. Горячий ветер ломился в закрытые окна. Окна следует закрывать, когда дует Санта-Ана, — неважно, стоит жара или нет.
Шаги, звучавшие в коридоре, были обычными человеческими шагами. Но они остановились возле моей двери, и тотчас раздался стук.
Я указал на гардеробную за своей откидной кроватью. Девушка бесшумно встала, прижав свою сумочку к боку. Я снова указал, теперь уже на ее стакан. Она быстро взяла его, скользнула по ковру к двери и тихо затворила ее за собой.
Я не мог взять в толк, зачем мне понадобились эти проблемы.
Стук повторился. У меня даже ладони вспотели. Я намеренно громко скрипнул креслом и встал, сделав громкий зевок. Потом я приблизился к двери и открыл ее. Без оружия.
Это было ошибкой.
3В первый момент я его даже не узнал. Возможно, Уолдо тоже его не узнал, только по другой причине. В продолжение всего сказанного, в коктейль-баре на нем была шляпа. Теперь ее не было. Его волосы резко заканчивались там, причем именно там, где начиналась шляпа. Выше этой линии находилась белая и жесткая сухая кожа, блестевшая, как шрам. Он был не просто на двадцать лет старше. Это был вообще другой человек.
Зато пистолет в его руке я узнал сразу же: двадцатидвухкалиберный автоматический с большим передним прицелом. И еще я узнал его глаза. Светлые, настороженные, пустые глаза, как у ящерицы.
Он был один. Он довольно небрежно подвел пистолет к самому моему лицу и проскрипел сквозь зубы:
— Да, это я. Давай-ка войдем внутрь.
Я отступил достаточно далеко и стал именно там, где он хотел, — чтобы закрыть дверь без лишних движений. По его глазам я понял, что он ждет от меня как раз этого.
Я не был напуган. Скорее, парализован.
Когда он затворил дверь, то принудил меня отступить, покуда я не почувствовал, как мне что-то ткнулось сзади в ноги. Он взглянул мне прямо в глаза:
— Карточный столик, как я погляжу. Какой-то придурок режется здесь в шахматы. Не ты ли, часом? Ты?!
Я проглотил слюну.
— На самом деле я не играю. Я просто забавляюсь.
— Играют вдвоем, — проговорил он хрипловато-мягко, словно какой-нибудь коп шарахнул своей дубинкой ему прямо по горлу на допросе третьей степени.
— Фишка в том, — сказал я, — что это не игра, а задача. Взгляни на фигуры.
— Будто бы я что-то в этом смыслю!
— Короче, я тут один, — сказал я, и мой голос дрогнул.
— Какая разница, — откликнулся он. — Я в любом случае конченый человек. Какие-нибудь ищейки всадят в меня пригоршню пуль завтра или на следующей неделе, да не один ли черт? Только вот твоя фотокарточка, приятель, мне все равно не нравится. И тот сладенький педик в белой курточке, в баре, что играл левым полузащитником, кажется, за Фордхэм. Таких парней, как вы, я уж точно в гробу видал!
Я ничего не ответил и даже не шевельнулся. Здоровенный ствол, словно лаская, царапнул меня по щеке. Мужчина улыбнулся.
— Это и для дела неплохо, — сказал он. — Так, на всякий случай. Такой стреляный воробей, как я, следов не оставляет; все, что против меня есть, так это два свидетеля. К дьяволу вас обоих.
— Что тебе сделал Уолдо? — Я постарался, чтобы мой вопрос прозвучал так, будто мне и впрямь интересно. А если честно, то я пытался унять дрожь в коленках.
— Раскололся, когда мы в Мичигане взяли банк, и упек меня на четыре годика. А себе заработал снятие всех обвинений. Четыре года в Мичигане — это не летний круиз. В штатах, где дают пожизненное, из тебя прямо шелкового делают.
— А как узнал, что он здесь? — прохрипел я.
— Да я и не знал. Нет, я, конечно, был не прочь отыскать его. Уж очень повидаться хотелось. А тут он как-то мелькнул на улице, позавчера, но я его упустил. И если раньше я его толком не искал, то теперь принялся за поиски. Ловкий парень, этот Уолдо. Как он?