Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

Это не очень приветливый мир, но в этом мире живем все мы, и писатель с трезвым умом и спокойным, объективным мышлением способен найти в нем немало интересного и даже удивительного. Убийство человека не так уж забавно само по себе, но очень забавно бывает узнать, сколь мало стоила его жизнь, и что смерть его стала разменной монетой для так называемой цивилизации. Но мало даже и этого.
То, что называется искусством, должно стараться выполнять взятые на себя обязательства. Оно может стать трагедией в высоком смысле этого слова и вызвать сочувствие или фарсом и вызвать недоверие, а подчас — лишь раскатистый смех читателя с крепкими нервами. Но по темным закоулкам детектива должен ходить человек, который сам по себе личность отнюдь не темная, кто не сломлен и не труслив. Только таким может быть центральный персонаж детектива. Он герой, в нем — главное. Он человек цельный, простой и все же необычный. Он, я не боюсь этой затасканной фразы, человек чести по духу, по натуре, он не задумывается об этом и, конечно, не трубит об этом всем. В своем мире он самый лучший, а в любом другом — достаточно хороший человек. Меня не слишком занимает его личная жизнь — он не евнух и не сатир; я думаю, он соблазнит герцогиню и совершенно уверен, что не испортит девственницу; если он человек чести в одном, то должен оставаться таким во всем.
Он относительно беден, иначе вообще не стал бы сыщиком. Он человек простой, иначе не смог бы ужиться среди простых людей. У него есть подход к людям, иначе он не справился бы со своей работой. Он не возьмет денег бесчестно и бесстрастно отомстит за чужую наглость. Он одинок, и гордость его требует, чтобы к нему относились как к личности гордой, иначе горько пожалеешь, что встретился с ним. Он разговаривает, как человек своей эпохи, то есть с грубоватым юмором, острым чувством преувеличения, отвращением к фальши и презрением к мелочности.
Детектив — это приключенческий рассказ о человеке, ищущем правду, и он не был бы приключенческим, если бы в центре его не стояла личность, готовая к приключениям. У этого человека потрясающее знание жизни, и оно принадлежит ему по праву, потому что он знает именно тот мир, в котором живет. Если бы таких, как он, было достаточно много, жизнь стала бы, спокойней, но не настолько скучной, чтобы расхотелось о ней писать». [1]
  
Раймонд Чандлер
 
Леди в озере
   
1
 
Трелор-билдинг стоял, да и до сих пор стоит, на Западной Оливер-стрит, неподалеку от Шестой авеню. Тротуар перед зданием был выложен черными и белыми каучуковыми плитами. Сейчас их снимали, чтобы сдать на нужды правительства, [2] а бледный мужчина с непокрытой головой и лицом строительного управляющего наблюдал за работой с таким видом, будто от этого зрелища сердце у него разрывается на части.
Через пассаж со специализированными магазинчиками я прошел в просторный холл, выдержанный в черных и золотых тонах. Компания «Гиллерлейн» располагалась на седьмом этаже, со стороны фасада, за двустворчатыми стеклянными дверьми, отделанными платиной. Стены в приемной — тускло-серебристого цвета, на полу — мохнатые китайские ковры, мебель хоть и угловатая, но изысканная, на постаментах — абстрактные скульптуры с острыми блестящими гранями, в углу комнаты — высокая стеклянная витрина. В витрине на подставках-островках и на уступах из блестящего зеркального стекла ярусами и ступеньками выстроились пузырьки и баночки самых причудливых форм. Кремы, пудра, мыло и туалетная вода для любого времени года и на любой случай жизни. Духи в высоких тонких бутылочках, готовых, казалось, подняться в воздух при малейшем дуновении, и духи в небольших пастельных цветов флакончиках, перевязанных, словно маленькие девочки на уроке танцев, пышными сатиновыми бантами. А в центре всего этого великолепия — небольшой скромный пузырек янтарного цвета. Стоит посреди пустого пространства как раз на уровне глаз. Этикетка гласит: «Королевский Гиллерлейн. Шампанское духов». Воистину стоящая вещь. Глотнешь каплю такого шампанского — и вот уже на тебя, словно летний дождь, льются отборные розовые жемчужины.
В дальнем углу приемной, за небольшим телефонным коммутатором, отделенным для безопасности перегородкой, склонилась маленькая опрятная блондинка. Напротив входа за широким столом восседает высокая, стройная светловолосая красотка, зовут которую — если верить стоящей перед ней чеканной табличке — мисс Эдриенн Фромсетт.
Серый, стального оттенка деловой костюм, под жакетом — мужская темно-синяя сорочка и чуть более светлого тона мужской галстук. Края носового платочка в нагрудном кармане такие острые, что ими можно хлеб резать. Никаких украшений, кроме браслета-цепочки. Разделенные пробором светлые волосы падают на плечи свободными, но не естественными волнами. Гладкая, цвета слоновой кости кожа, строгие брови и большие черные глаза, готовые потеплеть в нужное время и в нужном месте.
Я положил на край стола свою визитную карточку без указания профессии и поинтересовался, могу ли я видеть мистера Дерека Кингсли.
Взглянув на карточку, мисс Фромсетт спросила:
— Вам назначено?
— Нет, не назначено.
— Если время вам не назначено заранее, то встретиться с мистером Кингсли будет сложно.
С таким утверждением не поспоришь.
— По какому вы делу, мистер Марло?
— По личному.
— Ясно. А мистер Кингсли знает вас, мистер Марло?
— Вряд ли. Может быть, и слышал где-нибудь мою фамилию. Можете сказать, что я от лейтенанта Макджи.
— А мистер Кингсли знает лейтенанта Макджи? — Она положила мою карточку рядом со стопкой свежеотпечатанных бланков, откинулась назад и легонько забарабанила по столу тонким золотистым карандашом.
Я усмехнулся. Маленькая блондинка за коммутатором насторожила похожее на раковину ушко и забавно улыбнулась. Вид у нее был игривый и заинтригованный, но не слишком уверенный, как у котенка, попавшего в дом, где не очень-то интересуются котятами.
— Думаю, знает, — ответил я. — Но наверняка проще выяснить это у него самого.
Чтобы не запустить в меня своим карандашиком, мисс Фромсетт трижды очень быстро расписалась на каких-то бумагах. Не поднимая головы, снова заговорила:
— У мистера Кингсли совещание. Когда появится возможность, я передам вашу карточку.
Я поблагодарил, отошел от стола и уселся в кожаное кресло с хромированными подлокотниками, оказавшееся гораздо более удобным, чем можно было представить, глядя на него. Время шло, в комнате царило молчание. Никто не входил, никто не выходил. Элегантная рука мисс Фромсетт порхала над бумагами, пощелкивали кнопки коммутатора, время от времени котенок из дальнего угла бросал на меня молчаливые взгляды.
Я закурил сигарету и придвинул поближе к креслу плевательницу. Тихо, словно на цыпочках, проходили минуты. Я оглядел комнату. По такой обстановке трудно что-нибудь определить. Может быть, здесь ворочают миллионами, а может быть, завтра все имущество пойдет с молотка.
Спустя полчаса, когда я успел выкурить три или четыре сигареты, дверь рядом со столом мисс Фромсетт отворилась, и из нее вышли двое смеющихся мужчин. Третий придерживал дверь и смеялся с ними за компанию. Дружески пожав ему руку, двое прошагали через приемную и вышли. Третий стер с лица улыбку и принял такой вид, будто не смеялся ни разу в жизни. Сразу видно — птица высокого полета, с такой не шути.
— Звонки были? — спросил он резким начальственным тоном.
— С вами хочет увидеться некий мистер Марло, — бархатным голосом проворковала мисс Фромсетт. — Он от лейтенанта Макджи. По личному делу.
— Никогда о таком не слышал, — буркнул высокий мужчина. Взял мою карточку и удалился в кабинет, даже не удостоив меня взглядом. Пневматический замок издал звук, похожий на «пфу-у-у», дверь закрылась.