Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

Никто не кричит, никто не выбегает из дверей. Никто не свистит в полицейский свисток. Вокруг тишина, покой, мир, солнце. Ни единого повода для беспокойства. Ну что с того, что Марло нашел еще один труп. В последнее время у него это здорово получается. Его теперь можно называться Марло По-Убийству-В-День. Когда он выезжает на дело, за ним можно сразу труповозку посылать.
А вообще-то он ничего, малый даже приятный в своем роде.
Я завел мотор, развернулся и поехал прочь от этого места.
  
17
 
Швейцар в спортивном клубе вернулся через три минуты и сделал мне жест следовать за ним. Мы поднялись на четвертый этаж, прошли по коридору, и он указал мне на полуоткрытую дверь.
— Налево, сэр. Пожалуйста, как можно тише. Некоторые члены спят.
Я вошел в библиотеку клуба. За застекленными полками — книги, на длинном столе — журналы, на стене — подсвеченный портрет основателя клуба. Но основное занятие посетителей, судя по всему, это сон. Книжные шкафы делят все помещение на несколько небольших закутков, в которых стоят кожаные кресла с высокими спинками, невероятно широкие и мягкие. Во многих креслах, производя ноздрями мученический храп, мирно дремлют старички с лиловыми от высокого давления физиономиями.
Я прошагал несколько футов и повернул налево. Дерек Кингсли сидел в самом дальнем углу комнаты. Он поставил рядом друг с другом, спинками к залу, два кресла. Над одной спинкой виднелась его большая темная голова. Я плюхнулся в соседнее кресло и коротко кивнул.
— Говорите потише, — предупредил Кингсли. — Эта комната предназначена для отдыха после ланча. Ну, в чем дело? Я нанял вас, чтобы вы избавили меня от проблем, а не добавляли новых. Из-за вас я отменил важную встречу.
— Знаю, — сказал я и наклонился к нему. От него приятно пахло виски с содовой. — Ваша жена застрелила Лоури.
Брови Кингсли вздернулись, а лицо словно окаменело. Он плотно сжал зубы. Тихо дышал и крутил свою большую ладонь на коленной чашечке.
— Продолжайте, — произнес он твердым как мрамор голосом.
Я оглянулся. Ближайший старый олух крепко спал; при дыхании волоски в его ноздрях шевелились.
— У Лоури мне никто не открыл, — услышал я. — Дверь была не заперта. Я еще вчера заметил, что она просела в раме. Я толкнул ее и вошел. В комнате темно, два стакана, из которых пили коктейль. В доме тихо. Через минуту по лестнице поднялась худая темноволосая женщина, назвалась миссис Фэллбрук, владелицей дома. В руке она держала пистолет, обернутый перчаткой. Сказала, что пришла за квартплатой, которую Лоури задолжал за три месяца. Дверь открыла своим ключом. Естественно, воспользовалась случаем и осмотрела дом. Я забрал у нее пистолет и понял, что из него не так давно стреляли. Ей я об этом не сказал. Она уверяла, что Лоури в доме нет. Я вывел ее из себя и таким образом смог от нее избавиться, она удалилась в глубоком возмущении. Есть риск, что она сообщит обо мне в полицию, но это маловероятно, скорее всего, она уже не помнит ни о чем, кроме платы за квартиру.
Я сделал паузу. Кингсли повернул ко мне голову, желваки на скулах напряглись. Глаза казались усталыми.
— Я сошел вниз. Обнаружил там следы пребывания женщины, проведшей в доме ночь. Пижама, пудра, духи и все такое. Ванная комната была заперта, но я ее открыл. На полу валяются три пустые гильзы, два выстрела пришлись в стену, один — в окно. В кабинке душа лежит Лоури, голый и мертвый.
— Мой бог, — прошептал Кингсли. — Вы хотите сказать, что какая-то женщина провела с ним ночь, а утром застрелила его в душе?
— А что, по-вашему, я хотел сказать? — спросил я.
— Говорите потише, — простонал Кингсли. — Все это, конечно, ужасно. Но почему в душе?
— Вам самому стоило бы говорить потише, — заметил я. — А почему бы и не в душе? Трудно придумать место, где человек был бы более беззащитным.
— Но почему его убила именно женщина? — спросил Кингсли. — То есть, я хочу сказать, вы ведь в этом не уверены, так?
— Не уверен, — сказал я. — Это точно. Кто угодно мог разрядить маленький пистолет, чтобы создать видимость того, что стреляла женщина. Место там достаточно безлюдное, вряд ли хоть кто-нибудь мог расслышать выстрелы. Женщина, которая провела ночь с Лоури, могла к тому времени уже уйти, да и вообще могло не быть никакой женщины. Улики можно подкинуть. Лоури могли убить даже вы.
— С какой это стати мне его убивать? — чуть не заревел Кингсли, крепко обхватив свою коленную чашечку. — Я цивилизованный человек.
С подобным аргументом спорить трудно.
— У вашей жены есть оружие? — спросил я.
Он повернул ко мне несчастное, перекошенное лицо и глухо проговорил:
— Боже праведный, неужели вы на самом деле подозреваете ее?
— Так что, есть?
Кингсли начал выдавать слова как крохотные песчинки:
— Да… есть. Маленький пистолет.
— Вы купили его здесь?
— Я… я вообще его не покупал. Пару лет назад на вечеринке в Сан-Франциско я отобрал его у одного пьяного. Он размахивал им и думал, что это очень забавно. Назад я пистолет не вернул.
Он сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. — Тот человек, наверное, даже не помнит, где и когда потерял пистолет. Так он был пьян.
— Что-то слишком уж складно выходит, — заметил я. — Вы могли бы узнать этот пистолет?
Кингсли крепко задумался, выпятив челюсть и полузакрыв глаза. Я опять посмотрел назад поверх спинки кресла. Один из старых сонь проснулся оттого, что собственным храпом чуть не выдул сам себя из кресла. Он кашлянул, почесал нос, тонкой сухой ручкой нащупал в жилетном кармане золотые часы. С унылым видом поглядел на них, спрятал и снова захрапел.
Я сунул руку в карман и вложил пистолет в руку Кингсли. Он посмотрел на него с жалким видом.
— Не знаю, — проговорил он. — Похож, но ручаться не могу.
— Сбоку есть номер серии, — подсказал я.
— Ну кто же запоминает серию оружия?
— На это я и надеялся, — сказал я. — Иначе было бы очень странно.
Кингсли сжал пистолет в руке, потом положил его рядом с собой на кресло.
— Грязная тварь, — холодно произнес он. — Уверен, что Лоури ее предал.
— Что-то я не понимаю, — сказал я. — Вы не убивали, так как считаете себя цивилизованным человеком. А ее таковой не считаете?
— Дело в другом, — огрызнулся Кингсли. — Женщины более эмоциональны, чем мужчины.
— Точно так же, как кошки более эмоциональны, чем собаки.
— Что?
— Некоторые женщины эмоциональнее некоторых мужчин. Вот и все, что я хотел сказать. Так что если вы хотите, чтобы Лоури убила ваша жена, придется нам придумать более весомый мотив.
Кингсли повернул ко мне голову и посмотрел прямо в глаза взглядом отнюдь не веселым. В углах рта появились два белых полумесяца.
— Мне кажется, сейчас не самое подходящее время для шуток, — сказал он. — Нельзя допускать, чтобы полиция добралась до этого пистолета. У Кристал было на него разрешение, пистолет зарегистрирован. Пусть я не знаю номера, но они все равно его узнают. Мы не должны допустить этого.
— Но ведь миссис Фэллбрук знает, что пистолет у меня.
Кингсли упрямо потряс головой.
— Придется постараться. Да, я понимаю, что вы подвергаетесь риску. Я намерен вам это компенсировать. Если бы дело можно было бы представить как самоубийство, я предложил бы положить пистолет назад. Но из ваших слов я понял, что версия о самоубийстве здесь не пройдет.
— Нет. Иначе Лоури пришлось бы трижды промахнуться, стреляя в себя. Но даже за десять долларов надбавки в день я не могу скрывать убийство. Пистолет придется вернуть на место.
— Я имел в виду гораздо большую сумму, — спокойно сказал Кингсли. — Я имел в виду пятьсот долларов.
— И что же вы хотите за них?
Он наклонился ко мне совсем близко. Глаза серьезные и мрачные, но не жесткие.
— Кроме пистолета, есть в доме Лоури что-нибудь еще, указывающее на то, что там побывала Кристал?
— Черное с белым платье и шляпа, которые были на ней, судя по рассказам коридорного из Сан-Бернадино. Там могут быть и другие вещи, которые мне просто неизвестны. Наверняка отыщутся отпечатки пальцев. Вы говорили, что отпечатки у вашей жены никогда не брали, но это вовсе не значит, что в случае нужды они их не достанут. Их полно у вас дома, в коттедже на Малом Оленьем озере, в ее машине.