Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

Сидя в «крайслере», я курил и подумывал, не стоит ли нанять кого-нибудь для слежки за Лоури. Решил, что пока не стоит.
В окне первого этажа, рядом с боковым входом, в который вошел доктор Алмор, шевельнулись занавески. Их раздвинула худая рука, и я уловил световой блик, отразившийся от очков. Занавески держали раздвинутыми достаточно долго, потом их вновь задернули.
Я посмотрел на дом Лоури. С моего места были видны крашеные деревянные ступени заднего крыльца, по которым можно спуститься и выйти в переулок. Я снова перевел взгляд на дом Алмора, прикидывая, знаком ли Алмор с Лоури, и если да, то насколько близко. Наверное, они знакомы, раз два их дома — единственные во всем квартале — стоят друг против друга. Только вряд ли доктор захочет сообщить мне что-нибудь о Лоури. Пока я наблюдал, занавески снова раздвинулись.
На средней части тройного окна жалюзи не было. За стеклом, скосив в мою сторону внимательный взгляд, насупив худое лицо, стоял доктор Алмор. Я стряхнул пепел с сигареты в окно машины, а он в этот момент резко повернулся и сел за стол. На столе перед мим стоял саквояж с двойными ручками. Сидя в застывшей позе, Алмор забарабанил по столу пальцами. Вот рука потянулась к телефону, коснулась его, но снова вернулась в прежнее положение. Алмор закурил сигарету, яростно помахал спичкой, затем вернулся к окну и опять пристально уставился на меня.
Если все это и представляло какой-то интерес, то только потому, что Алмор был врачом, а врачи, как правило, самые нелюбопытные люди на свете. Еще в бытность интернами [6] они успевают выслушать такое количество чужих секретов, что их хватает на всю оставшуюся жизнь. А вот моей персоной Алмор, похоже, заинтересовался. И даже больше, чем заинтересовался, — он забеспокоился.
Я уже протянул было руку, чтобы повернуть ключ зажигания, но тут распахнулась входная дверь в доме Лоури; я опустил руку и снова откинулся назад. Лоури энергично зашагал по дорожке, бросил взгляд вдоль улицы и повернул к гаражу. Одет он был так же. На руке висели мохнатое полотенце и подстилка. Я услышал, как поднялись ворота Гаража, как открылась и захлопнулась дверца машины, потом заскрежетал и зачихал заводящийся двигатель. Выпустив из выхлопной трубы облачко газов, машина выехала на дорогу. Небольшой красивый автомобиль синего цвета; откидной верх опущен, а над ним слегка возвышается блестящая голова Лоури. Сейчас на нем были аккуратные солнцезащитные очки с очень широкими белыми дужками. Автомобиль проехал квартал и исчез за поворотом.
Ничего особенного. Просто мистер Кристофер Лоури отправился на берег широкого Тихого океана поваляться на песочке, погреться на солнышке и покрасоваться перед девочками.
Я снова сосредоточил внимание на докторе Алморе. Теперь он сидел у телефона, но не говорил, а только держал трубку у уха, курил и чего-то ждал. Потом подался вперед, как делают, когда в трубке раздается голос, выслушал, положил трубку и записал что-то на листке бумаги. Затем на столе появилась тяжелая книга с желтым обрезом; раскрыл он ее где-то посередине. За это время всего лишь раз взглянул из окна на мой «крайслер». Найдя нужное место, доктор склонился над книгой, и над страницами повисли небольшие кольца дыма. Алмор записал что-то еще, отложил книгу и снова взялся за телефон. Набрал номер, торопливо заговорил, кивая головой и жестикулируя в воздухе сигаретой.
Закончил разговор и повесил трубку. Откинулся назад и погрузился в раздумье, уставившись в стол, но не забывая каждые полминуты поглядывать в окно. Он чего-то ждал, и я ждал вместе с ним, хотя ждать мне было нечего. Врачи многим звонят и беседуют со множеством людей. Врачи выглядывают из окон, хмурятся, проявляют беспокойство, случаются у врачей свои проблемы, и тогда они нервничают. Врачи, в сущности, такие же люди, что и все мы.
Но в том, как вел себя этот врач, была какая-то особенность, которая меня и заинтересовала. Я посмотрел на часы, подумал, что сейчас самое время перекусить, но с места не сдвинулся, а закурил еще одну сигарету.
Прошло еще минут пять. Из-за поворота на большой скорости выехал зеленый автомобиль-седан. Резко, так, что завибрировала высокая радиоантенна, затормозил перед домом доктора. Из машины вышел блондин с засаленными волосами и направился к входной двери. Позвонил и нагнулся, чтобы зажечь спичку о ступеньку. Повернул голову и скосил глаза на мою машину.
Дверь открылась, и мужчина зашел в дом. Чья-то невидимая рука задернула занавески на окне кабинета доктора Алмора. Я сидел, продолжая пялиться на затененное окно. Время шло.
Дверь снова открылась, крупный мужчина вразвалочку сошел с крыльца и вышел через калитку. Отбросив подальше сигаретный окурок, взъерошил волосы. Передернулся, ущипнул себя за кончик подбородка и наискосок начал переходить улицу.
В тишине гулко раздавались его неторопливые шаги. Занавески на окне доктора вновь раздвинулись. Алмор, приготовившись наблюдать, застыл у окна. В окошке моего автомобиля рядом с моим локтем возникла большая веснушчатая рука. Над ней нависло широкое лицо с глубокими складками. Глаза на лице были голубые, с металлическим оттенком. Твердо взглянув на меня, мужчина заговорил глубоким резким голосом:
— Ждете кого-нибудь?
— Не знаю, — ответил я. — А что, похоже?
— Вопросы буду задавать я.
Я ухмыльнулся.
— Будь я проклят, вот в чем разгадка этой пантомимы.
— Какой еще пантомимы? — Мужчина недружелюбно смотрел на меня ровным тяжелым взглядом голубых глаз.
Я ткнул сигаретой через улицу.
— Нервная Нелли у телефона. Наверняка предварительно узнал мое имя через автоклуб, разыскал его в городском справочнике, а потом вызвал полицию. Только в чем, собственно, дело?
— Предъявите свои водительские права.
В ответ я посмотрел на него его же собственным взглядом. Это нетрудно.
— Ваши ребята всегда включают сирену и грубо себя ведут только для того, чтобы установить личность?
— Если я поведу себя грубо, ты, парень, не обрадуешься.
Я подался вперед, повернул ключ зажигания и нажал на стартер. Двигатель завелся и заработал на холостых оборотах.
— Выключи мотор, — свирепо рявкнул мужчина и поставил ногу на подножку машины.
Я выключил двигатель, откинулся на сиденье и посмотрел на него.
— Ты что, черт подери, — прорычал он, — хочешь, чтобы я тебя из машины вытащил и о мостовую приложил?
Я достал бумажник и вручил ему права. Он вынул из целлулоидного футляра мои водительские права, потом перевернул их и увидел фотокопию моей лицензии. С презрением вернул все мне. Рука мужчины исчезла и появилась снова с желто-синим полицейским жетоном.
— Дегармо, детектив-лейтенант, — представился он своим тяжелым звериным голосом.
— Рад познакомиться, лейтенант.
— Ладно. А теперь объясните, почему вы ведете наблюдение за домом Алмора.
Я не веду, как вы выразились, наблюдения за домом Алмора, лейтенант. Я знать не знаю доктора Алмора и не вижу никакой причины вести наблюдение за его домом.
Дегармо повернул голову и сплюнул. Что-то часто сегодня попадаются мне плюющиеся ребята.
— А что же тогда вы тут делаете? Мы здесь зевак не любим. У нас в городе их нет.
— В самом деле?
— Ну да, в самом деле. Так отвечайте. А то можем проехаться в участок, где под ярким светом придется во всем признаться.
Я не ответил.
— Это ее люди тебя наняли? — неожиданно спросил он.
Я покачал головой.
— Тут один такой тоже все ошивался, да только он плохо кончил. Вот так-то, дорогуша.
— Бьюсь об заклад, это интересно, — сказал я. — Если бы только я еще и понял чего-нибудь. Что он тут делал?
— Пробовал поцапаться с доктором, — не очень уверенно произнес полицейский.
— Жаль, я не знаю, как это делается, — сказал я. — Но с виду этого человека легко укусить.
— Разговор в таком духе ни к чему не приведет, — предупредил он.
— Ладно, — сказал я. — Тогда скажу по-другому. Я не знаком с доктором Алмором, никогда о нем не слышал, да и слышать не хочу. А сюда я приехал навестить друга и полюбоваться окрестностями. Если я и делаю что-то сверх этого, вас это совершенно не касается. А если и такое объяснение вас не устраивает, то можете поехать в участок и доложить обо всем дежурному.