Месть Мориарти

— Все будут вовремя, — не вдаваясь в объяснения, заверил хозяина Спир.
Следующим на очереди был Эмбер.
— И я не хочу, чтобы обо мне говорилось в открытую, понимаешь? — предупредил Мориарти, отдав приказания насчет наблюдателей. — Твое поручение, может быть, самое главное для нас сейчас. Без глаз и ушей мы работать не можем. Дел для них хватит, и мне нужно не количество, а качество. Пусть все докладывают тебе и отчитываются только перед тобой. Ты, как всегда, отчитываешься передо мной.
— Люди выйдут на улицы в ближайшие двадцать четыре часа, — пообещал Эмбер, плюгавенький, с крысиной физиономией человечишка, пользовавшийся тем не менее большим доверием Профессора.
— Ли Чоу?
Молчавший китаец вскинул голову, как хорошо обученный пес, услышавший голос хозяина.
— До нашего отъезда был, помнится, какой-то химик, весьма полезный нам человек. Жил, если не ошибаюсь, на Орчард-стрит.
Узкие губы китайца медленно растянулись в усмешке. В прорезавшейся щелке блеснули золотые зубы.
— Тот, сто холосый длуг мистела Селлока Холмса, Плофессол?
— Он самый. Мастер иллюзий. Нужный человек. — Мориарти всегда полагался на Ли Чоу, когда дело касалось сумеречного мира снадобий, ядов и курительных смесей, столь необходимых сотням лондонских наркоманов. — Помнишь его?
— Сальз Биг-Ноль. — Имя и фамилия были трудные, и Ли Чоу выговорил все в три слова.
Мориарти добродушно усмехнулся.
— Да, Кокаиновый Чарли.
— Вы всегда так его называли, Плофессол.
— Как и многие из наших добрых знакомых в этой области, Чарли воображает, что работает сейчас на других. Или даже на себя самого. Пусть он больше так не думает. Дай немножко денег. Или сделай ему немножко больно. Решай сам. Мне нужно знать, помогает ли он нашему хитроумному мистеру Холмсу. В любом случае нужно сделать так, чтобы он, как и прежде, оказывал услуги нам. И только нам. Ты понял?
— Понял. Длугих тозе поискать?
— Только очень, очень осторожно.
— Остолозно. Да. Я все устлою. Снасяла мистел Биг-Ноль.
— Правильно. Бигнол так же необходим для моего плана против мистера Холмса, как экзекуторы и сычи для прочих дел.
Где-то далеко, в мире, лежащем за пределами Альберт-сквер, залаяла собака. Голова у Мориарти угрожающе качнулась из стороны в сторону.
— А теперь слушайте все. Мне нужна информация о Кроу. Об этом Черном Инспекторе, Энгусе Маккреди Кроу.
— Он еще не вернулся из Америки, — с довольной ухмылкой сообщил Эмбер.
— Это понятно, — Мориарти нахмурился. — Но я хочу знать больше. Когда его ждут? Как обстоят дела с его семейной жизнью? Есть ли в доме прислуга? Какие у него отношения с начальством и подчиненными? — Называя очередной пункт, Профессор загибал палец. — Меня интересует также его прошлое. Послужной список. Привычки, пристрастия, увлечения.
Сэлли Ходжес, не сдержавшись, рассмеялась, когда Мориарти уставился на незадействованный мизинец. Эффект получился такой, как если бы по темной воде запрыгал вдруг луч света.
— Мне еще не встречался человек, — продолжал Профессор, — который не думал бы, что в его прошлом нет ничего такого, что нужно скрывать. Человеческая слабость, порок — самое страшное оружие, какое только есть в нашем распоряжении. Это оружие стоит сотни экзекуторов, двух сотен рыкунов. [20] Его цена — цена добродетельной женщины. Ее невозможно измерить никакими деньгами, никакими изумрудами и рубинами.
— Я знаю одну Руби, — шепнул Уилли Джейкобс. — Шлюха в Чепеле. [21] И берет недорого.
Мориарти остудил шутника ледяным взглядом.
— Найдите мне слабое место инспектора Кроу.
Уильям опустил голову, а женщины быстро переглянулись. Наступившую тишину нарушало только шипение газовых ламп.
Сэлли Ходжес осторожно откашлялась.
— Вообще-то, мы уже приглядываем за Кроу, — сказала она и улыбнулась Мориарти почти с вызовом.
— Хорошо, поговорим позже. Теперь о нашем старом знакомом, Вильгельме Шлайфштайне. — Профессор произнес имя немца с такой неприязнью, словно оно было ядом, от которого он спешил избавиться. — Насколько я понимаю, ему нужно выгодное дело. Что ж, я всегда приходил на помощь братьям по ремеслу. Нужно найти для него что-то соблазнительное, что-то, ради чего стоит потрудиться. Опасное дельце с большой прибылью. Второе наше самое опасное оружие — жадность. Завлеките человека в ловушку его собственной жадности — и он ваш навсегда. И вот что еще, Эмбер. Когда твои наблюдатели выйдут на улицы, мне нужно знать, где скрывается Шлайфштайн.
Эмбер кивнул, и Профессор тут же переключился на другие дела. Сначала поручил Сэлли найти двух прилежных, работящих девочек, которые помогали бы Бриджет по хозяйству.
— Только не присылай своих грязных потаскух. Мне нужны девочки без прошлого и без большого будущего.
— Скоро будут, — пообещала Сэлли, умевшая находить нужных женщин для любой ситуации.
— Хорошо, значит, завтра, — кивнул Мориарти. — Бертрам, ты понадобишься мне завтра, так что держись поблизости. Поработаем со скупщиками. Уильям, поможешь Спиру и Эмберу, если понадобится. И, пока вы здесь, хочу назвать еще одно имя. Ирэн Адлер. Возможно, кто-то о ней уже слышал: леди, родом из Америки. Я навел справки в Нью-Йорке. Сейчас она, вероятно, путешествует по Европе под фамилией мужа, Нортон, хотя в браке состояла недолго. Ей тридцать восемь лет. Одно время пела в опере — у нее контральто, но обладает и другими талантами. Специализируется на шантаже. Найти эту женщину крайне важно, так что держите ушки на макушки. Итак, Ирэн Адлер. [22]
Собрание закончилось, и Мориарти, не говоря ни слова, дал понять, что отвечать на вопросы сегодня не желает. Инструкции были ясными и точными, и все вышли из кабинета, чтобы успеть приготовиться к ужину, подать который Бриджет пообещала через полчаса.
Оставшись один, Мориарти от нечего делать взял вечернюю газету, которую принес Ли Чоу. Гладстон произнес очередную речь. Он усмехнулся — оказывается, ветеран-политик выступал в Ливерпуле. Говорил о резне армян и требовал, чтобы Британия предприняла какие-то, пусть даже изолированные, действия. Вот же старый дурак. [23]
Газета, однако, удерживала его внимание недолго. Отложив ее, Мориарти повернулся и несколько секунд смотрел на любимую картину. Все складывалось удачно. Он вернулся в Лондон лишь несколько часов назад и вот уже снова плетет свою паутину. Грез как будто подтолкнул его к действию: перед внутренним взором возникла другая картина, всемирно известная, бесценная. Или все же нет? Мориарти написал на листке несколько цифр. Как и Жан Гризомбр, картина находилась в Париже. Увязать жадность первого с великим произведением искусства и таким образом подготовить падение француза. Положив перед собой лист почтовой бумаги, Мориарти взялся за письмо. Закончив, он перечитал его дважды и вложил в конверт, на котором написал имя получателя: Пьер Лабросс, и адрес: рю Габриель, Монмартр, Париж.
В большое полотно вплетена еще одна нить.
Сил у нее совсем не осталось. Джеймс Мориарти всегда был страстным и искусным любовником, но сегодня в нем как будто пробудилась какая-то новая сила. Пресыщенный, он лежал рядом ней, дыша глубоко и ритмично, как человек, уверенно гребущий к некоей невидимой цели. Сэл была не из тех женщин, которые беспокоятся из-за мужчин и легко пугаются вспышек их жестокости, но сегодня ей не спалось. В какой-то момент она как будто прикоснулась к живущему в ее любовнике безумию, одержимости, выражавшейся всего одним словом: месть.
Хотя дом на Альберт-сквер и погрузился в тишину, Сэл Ходжес была не единственной, кому не спалось. В своей незнакомой комнате, на неудобной с непривычки кровати лежала, ожидая мужа, Бриджет Спир. Выполняя поручение Профессора, Берт ушел в ночь сразу после ужина.