Мое израненное сердце (СИ)

нет. Ты - оболочка.
Даже сосудом не назовёшь, ведь вся кровь иссякла. Выкачали, испили до дна. Белое
полотно.
- Котёнок, точно все в порядке? - не замечаю никого вокруг, только киваю, как послушная
собачонка головой при виде кости.
- Ты вся бледная, - встаёт и подходит ко мне, притягивает в объятья, - ледяная, дрожишь.
Ты не заболела?
Заболела. Болею. Излечилась! Думала я излечилась! Глупая. Наивная. Стоило только
почувствовать страх прошлого, как я окаменела.
Привычно отрицательно машу головой. Мне нужен телефон. Саша.
- Все хорошо, Марк, пусти.
Вырываюсь, одной рукой удерживая лёгкий плед, поспешно начинаю искать телефон.
Скидываю подушки с дивана, поднимаю лежащую раскрытую книгу и не нахожу
искомого. Хватаю руками спадающую прядь волос и завожу назад.
- Где... где мой телефон? - мысленно молю, чтобы нашёлся.
Обхожу гостиную, замечая, как пристально наблюдают за мной голубые глаза, не понимая
происходящего. Вспоминаю, что хотела позвонить Марку, но отложила в
противоположную сторону. Подлетаю к дивану, быстро ощупывая поверхность, и когда
не нахожу, начинаю просовывать руку между спинкой и подлокотником. Тяжело дышу.
Но когда нахожу, нервно начинаю листать контакты.
- Ярослава, твою мать, что происходит? - подходит в плотную, протягивает руку к моему
телефону.
Я же уцепилась так, будто это последний глоток воды в пустыне.
- Кое что вспомнила. Нужно срочно позвонить Саше.
- Ты время видела?
- Не важно, - судорожно подношу аппарат и после длительных секунд ожидания слышу
испуганный голос подруги.
- Саш... Саш, это я! - готовая разреветься в любую секунду, покидаю гостиную и
закрываюсь в ванной, - тут был Влад.
- Где был?
- У Марка дома. Он у него работает.
Саша предлагает приехать к ней. Но я не могу. Как объяснить все Железняку? Посвящать
в историю прошлого? Однозначно нет. Ему не нужен груз моих проблем.
Отношения, основанные на сексе, не подразумевают раскрытие души.
Хочу провалиться в бездну, насладиться кромешной тьмой и мраком, которая была в моей
жизни. Это мерзкое чувство знать, что человек, которым ты дышал и жил, опускает тебя в
сырую яму, не давая сделать последний глоток живительного воздуха. Руки опускаются, сердце останавливается, ты - на дне. Шанс на спасение ничтожно мал. Практически нет.
Потому что боль душевная во сто крат сильнее физической.
- Ярослава, открой эту гребенную дверь! - рычит Марк, стуча кулаками.
Кажется, что она сейчас слетит с петель, разлетится на осколки от свирепого
издевательства. Поднимаюсь, смотрю в зеркало. На меня смотрит моль! Такая же белая и
прозрачная. Мне становится тошно, подкатывают рвотные позывы. Подлетаю к унитазу, поднимаю крышку и нещадно извергаю содержимое желудка. Меня ужасно трясёт,
спазмы не прекращаются. Больше нет сил, сейчас свалюсь с ног. Но звук грохочущей
двери отвлекает. Нажимаю слив, подхожу к раковине, включаю холодную воду, поласкаю
рот. Не вижу своего отражения, в глазах все плывёт от застилающей пелены. Хлопаю себя
по щекам ледяной ладонью. Ещё и ещё. Умываюсь. Беру полотенце, подхожу к двери и
открываю.
- Господи, малышка, - сгребает меня в объятия, гладя по голове, - тебе плохо? Может
врача? Что ты сегодня ела?
В ответ сильнее обнимаю, сдерживая рыдания. У меня просто нет сил. Плед падает к
ногам. Стою обнаженная и уязвимая своим положением. Чувства оголены, эмоции
наружу, нервы на пределе.
- В кафе... на обед... не знаю. Мне плохо, - холодно, зубы стучат, кожа покрывается
мурашками. Не знаю как, но мне нужно взять себя в руки.
- Сейчас, - отстраняется от меня, поднимает плед и укутывает как в кокон. Подходит к
ванной, включает кран с горячей водой, от чего комната наполняется паром. - Сейчас, котёнок, мы тебя согреем.
Я ему верю. Рядом с ним хорошо, тепло и уютно. А ещё стыдно. Стыдно, что пришлось
все это увидеть. Когда ванна набралась, Марк наливает пену с запахом ванили и кокоса.
Подходит ко мне, снимает плед, нежно берет на руки, словно я невесомая, пушинка, маленькое воздушное облако. Опускает в ванную. Затем снимает с себя брюки, в которых
находился все это время, залезает ко мне и притягивает к себе. Утыкается в шею, оставляя
лёгкий поцелуй. Проходится руками вдоль моих. Его действия настолько нежны, что
чувствую себя антикварным фарфором. В них нет и намека на интим, только забота и
нежность.
Не знаю сколько проходит времени, но рядом с ним я успокаиваюсь, забываюсь.
Кто я? Где я? Что я?
Мысли улетучиваются, оставляя только нас наедине. Его теплота заполняет меня. Марк не
задаёт никаких вопросов, они не нужны. Он понимает, что я что-то не договариваю.
Продолжаю молчать. Жалость мне не нужна. Сама выбрала эту боль, утопала в слезах.
Собирала себя, когда наконец-то поняла, что потеряла веру. Растрачивала дни в пустоту, улыбалась родным и близким, а потом ночами рыдала беззвучно в подушку. Тушила
душевный огонь снова и снова, когда просыпалась на утро от крика боли и понимала, что
это - мой крик от кошмарного сна.
Больше не оставалось сил мучить свою душу и рвать и без того измученное сердце.
Время шло, и я забывала. Только едва заметные рубцы под рёбрами и на левой кисти руки
напоминали о случившемся.
Зарубцевалась и боль в душе, постепенно уходила, наполняя мою жизнь новыми
заботами. Не думала о будущем, жила в настоящем. Работала на износ, до онемения в
суставах, не позволяла и минуты на отдых. Стоило остановиться, как начинался
самоанализ.
- Котёнок, - поднимаю голову на звук голоса, который доносится сверху.
Марк стоит уже у ванны, с большим кремовым банным полотенцем в руках. Устало
поднимаюсь. И сразу тону в тёплых объятиях мужчины, который накидывает на меня
полотенце и берет на руки. Обвиваю шею руками. Несёт в комнату, укладывает на кровать
и уходит.
Лежу, смотрю на окно. Марк возвращается со своей пижамой. Отодвигает ящик комода, где лежит мое белье. Берет хлопковые трусики белого цвета и направляется ко мне.
Поднимает и усаживает как куклу, смотрит в глаза и, ничего не говоря, скидывает
полотенце. Одевает тёплую рубашку от пижамы, застёгивает аккуратно пуговицы, не
отрывая пристального взгляда. Закатывает длинноватые рукава. Затем берет трусики, опускается и начинает одевать, но как только доходит до колена, на секунду замирает.
Смотрит в мои безжизненные глаза и поднимается, берет под руки, ставит на пушистый
ковёр, в котором утопают ступни, и одевает уже вместе с штанами. Поднимает край
одеяла и откидывает, подхватывает меня и аккуратно укладывает. Накрывает пушистым
одеялом, обходит кровать и ложится рядом со мной. Притягивает ближе, согревая.
Напряжение постепенно уходит.
Обдумываю предстоящую встречу, которую не избежать. Решаю, что нужно быть
сильной, однажды справилась с ситуацией, а что сейчас? Опять страх, боязнь? Нет!
Хватит. Я ни в чем не виновата!
Кажется, я только закрыла глаза, как слышу оглушающую трель телефона. Поднимаюсь, опираясь одной рукой на подушку, другую протягиваю за источником звука.
- Да, Саш, - хриплым еле слышным голосом отвечаю.
- Милая, как ты? Я очень переживаю.
- Не знаю... пока не пойму. Ты меня разбудила, - опускаю ноги с кровати, иду к окну
раскрыть шторы.
-