Мое израненное сердце (СИ)

губ, когда он наклоняется, исследуя мою спину огненными поцелуями, что кожа просто горит, полыхает ярким пламенем. Это какой-то дурман, наваждение, его
поцелуи и нежность в одном флаконе, словно пытка для меня. Совсем недавно я боялась
его пронзительного крика, а сейчас, словно мармеладка таю от палящих лучей солнца.
Вдруг, больше не ощущаю губ и прикосновений, его тепла, он отстраняется. Накрывает
мои руки своими, убирает от поверхности и разворачивает к себе. Продолжаю стоять, опустив голову в пол, с закрытыми глазами, не видя его лица, глаз. Мужские ладони
словно бархат накрывают мои щёки, поглаживая большими пальцами, аккуратно
поднимая лицо кверху. Слезы медленно начинают проступать. Я рада, что из-за потока
воды меня не разоблачить в проявившейся слабости. Он ничего не говорит, продолжает
молчать. Распахиваю глаза, которые щиплет от напора воды, и смотрю прямо на него. Но
он упорно молчит, ни говоря не слова. Марк не из тех, кто будет просить прощения за то, что не разделяют его точку зрения.
Берет мочалку, наливает гель для душа и круговыми движениями начинает намыливать
меня от кончиков пальцев, проводя лёгкими касаниями по руке, не отрывая пристального
взгляда. Бережно проходится мочалкой по плечам, ключицам, груди, от чего сердце
ускорило ритм, пульс участился. Наклоняется и продолжает намыливать плоский живот, затем спускается ниже. Сглатываю комок в горле от томительных движений по
внутренней стороне бедра, где все уже влажно и горит, сжимается в тугой узел от лёгких
прикосновений. Дрожь пробивает мое тело, когда Марк резко бросает мочалку в сторону и
сжимает в крепких объятьях. От его обжигающих прикосновений внутри происходит
взрыв, я словно желе, ноги подкашиваются, руки опускаются. Марк подхватывает меня на
руки и выносит с душевой, ставит на коврик и укутывает в пушистое полотенце.
Смотрю проникновенно с замиранием сердца и пытаюсь распознать хоть каплю его
эмоций. Но все тщетно. Ни единой эмоции на лице. Опускает взгляд, берет меня на руки и
выносит в комнату, ставит возле кровати.
Выпускаю махровую ткань и стою обнаженной, протягиваю к нему руки, мне нужно
почувствовать его тепло на себе. Как его прохладные пальцы прикасаются к коже, опаляя, что каждая клеточка трепещет внутри. Пальцы Марка едва ощутимо коснулись моего
лица, от чего я прикрыла глаза и непроизвольно облизала нижнюю губу. Горячее дыхание
на коже, ощущаю его в миллиметре от моего лица и жду властного поцелуя, когда его
губы накроют мои.
Только ничего не происходит.
Больше не в силах ждать приподнялась немного на носочки и, подавшись вперёд,
коснулась его твердых губ. Марк сильно притягивает к себе, боясь выпустить, будто я
упорхну словно ласточка в жаркие страны. Обвиваю его шею руками, чтобы не потерять
ту невидимую нить, что связывает нас. Язык проникает во влажный рот, исследуя,
порабощая, выбивая последние остатки разума. Открываю глаза, смотрю в затуманенные
страстью голубые омуты и растворяюсь в них маленькими песчинками. Пульс бешено
колотится, ритм сердца становится чаще, когда он руками впивается в мои бёдра и
поднимает, укладывая на кровать. От соприкосновения с прохладной поверхностью по
спине пробегает табун мурашек, но это ненадолго. Потому что в следующее мгновение
губы Марка начинают прокладывать дорожку по внутренней стороне бедра. Сжимаю
простынь в кулак от неожиданных действий, но его губы идут дальше, изучая меня, жадно
вдыхая и пробуя на вкус мое тело, заставляя выгибаться. Накрывает своей рукой грудь, массируя и зажимая сосок между пальцев. Поднимается, смотрит на меня сквозь пелену
страсти, раздвигает своим коленом ноги и медленно входит, наполняя, от чего
инстинктивно впиваюсь пальцами в его плечи.
Его толчки не такие, как прежде, они мягче, нежнее - сводят с ума. Это не похоть или
животное желание, а что-то неизвестное, непонятное. Марк, не торопясь, продолжает
двигаться во мне, вознося к небесам, заставляя парить над вселенной. Мне становится
этого мало, хочу его сильно, ощутить всю мощь и превосходство над собой. Чтобы
вдалбливался в мое податливее тело дерзко, грубо, а не так, как сейчас, словно я хрупкий
хрусталь. Обвиваю его торс ногами, призывая к более резким и ритмичным движениям, но он игнорирует меня и продолжает дарить незабываемое наслаждение медленно, не
спеша доводя до исступления, вырывая стоны наслаждения.
Кажется сегодня мы на разных волнах, я хочу грубо, а он нежно. Продолжаю отзываться
на каждое его движение, поцелуи, ласки, позволяю чувствовать себя до мельчайших
частиц моей души. Я тону в нем, это мой персональный Эдем. Внутренние мышцы моего
лона напрягаются, дыхание сбивается и становится рваным, чувствую подкатывающий
оргазм, который незамедлительно накрывает меня, в то время как губы Марка
обрушиваются с новой силой, жадно поглощая мои стоны удовольствия, осушая, испивая
до дна.
Спустя час как наша страсть удовлетворена, я лежу в жарких объятьях Железняка и
осознаю, что сегодняшняя нежность была лишь способом, которым он просил прощения.
Раз обычное слово "прости" не по силу этому мужчине, пусть будет так, но я все поняла и
приняла.
Дальше мы просто долго лежали, и каждый молчал о своем. Марк нежно пальцами водил
по моей коже, вдыхал запах волос. А я думала лишь о том, что буду делать одна, находясь
в его квартире. Как лучше распланировать время, чтобы меньше находиться здесь одной, иначе пустота будет давить на меня изнутри.
Просыпаясь утром, чётко знала, что Марк уже улетел. Но каково было моё удивление, когда, пройдя в сторону кухни, почувствовала запах свежесваренного кофе, который
пробирался в нос все больше с каждым приближающим шагом.
Вспомнила, что сегодня суббота, и Валентина Петровна приходит именно по субботам и
вторникам. Нужно будет предупредить женщину, что пока в ее визитах нет нужды. Все по
дому буду делать сама, тем более, пока нет Марка.
Улыбаюсь, запахивая коротенький шелковый халат и завязывая его потуже, прохожу в
кухню:
- Доброе утро, Валентина Петровна! Запах кофе просто оба... - так и замираю,
обескураженная открывшимся видом.
Марк стоит, довольно ухмыляется, видя мое озадаченное выражение лица. А я даже не в
силах моргнуть. Боюсь, что закрою глаза на секунду, и он испарится, улетучится словно
мираж.
- Доброе утро, Ярослава Эдуардовна, - напускная серьезность в голосе говорит о том, что
он еле сдерживается, чтобы не рассмеяться, - я, конечно, бесконечно расстроен, что не
угодил своим присутствием. Но Валентина Петровна явно из меня отменная, - указывает
на стол, где стоят творожки, йогурты, клубника, сырная нарезка, мёд, вишневый джем и
оладьи.
Отхожу от шока, приподнимая бровь, показывая, как удивлена его кулинарным шедевром.
- Ничего себе, оладьи!
- Да, малышка, - подходит ко мне и накрывает мои губы нежным поцелуем.
- А... а как же..., - упираюсь ладошками в грудь, отталкивая от себя, и смотрю на
электронные часы в духовке. - О, Боже, что ты стоишь! - начинаю паниковать, - время
девять, у тебя вылет через час. Быстрее, - хватаю его за руку и начинаю тянуть из кухни.
- Стой, - резко останавливается, забирая руку из захвата и проводя тыльной стороной
ладони по моей щеке, - я не