Раненые (ЛП)

Эта девушка, например, внимательно слушает каждое его слово, всё ближе и ближе наклоняясь к нему, выгибаясь, чтобы сделать её уже впечатляющие формы ещё больше. Она рассеянно поглаживает его колено, а он притворяется, что не замечает этого, пока его собственная рука движется от её колена к бедру – почти голому бедру в маленьких шортах цвета хаки.
Я желаю ему удачи. Собственный кусочек рая ждёт меня дома... ну, в её доме. Там, где я живу, когда возвращаюсь в США. Лани Катлер – моя подруга ещё со второго года обучения в средней школе, и она ждала меня, пока я проходил начальную военную подготовку, дала мне место, где остановиться, пока я не выхожу в море, и потом устраивала мне чертовы военные проводы... три дня подряд. И сейчас я вернулся, а она до сих пор здесь, устраивает мне военный приём и даёт тёплую постель. Я не знаю, что ещё происходит между нами, но это является одной из причин, почему я напился сегодня вечером. Разные сложные и запутанные причины.
Я пытаюсь начать с ней разговор, но она всегда избегает его.
Меня не бывает больше года, и я знаю, лучше не спрашивать, что – или с кем – она делала, пока меня не было, поскольку я никогда не требовал, чтобы она ждала меня. Она – хорошая девушка, милая, красивая, умная, из хорошей семьи. Слишком хороша для таких, как я, но она, кажется, не знает этого. Она утверждает, что любит меня, и я ей верю. Я думал сделать ей предложение руки и сердца, чтобы убедиться, что есть кто-то, к кому всегда можно вернуться домой. Думаю, я люблю её. Я думаю о ней и скучаю, когда уезжаю. Я вижу нас вместе.
Даже купил кольцо. Маленькая вещица, не слишком дорогая, но это что-то. Но у меня есть сомнения.
В какой-то момент моё пиво исчезает и сменяется стаканом воды с четырьмя дольками лимона. Старомодный стакан, наполненный крендельками, стоит передо мной, и я не пробовал ничего вкуснее, чем эти дрожжевые маленькие шарики хрустящего блаженства.
Дерек смеётся над чем-то, что девушка, – которую я назвал Вешалка – говорит, и встаёт.
— Хант, мы собираемся уходить. Ты нормально?
Я киваю.
— Ага. Нормально. Далеко отсюда не уйду.
Дерек хмурится.
— Уверен, что ты в состоянии идти, братан? Ты вдрызг пьяный.
Я пожимаю плечами.
— Может, и пьяный. Но мне хорошо.
— Чувак, не будь мудаком. Ты в стельку пьяный. Поехали с нами на такси.
― Пошёл ты, ― бормочу я.
— Сначала ты, придурок, ― смеётся Дерек надо мной, но у меня слишком кружится голова, чтобы об этом заботиться.
― О, будь любезным со своим другом, – говорит Вешалка. – Разве ты не видишь, что он тоскует по девушке?
Дерек смеётся.
― Милая, это не тоска. Он поковыляет домой и трахнет её бочком.
Затуманенным взглядом я смотрю на девушку, гадая, правда ли я такой банальный.
— Заткнись, Дерек, ― невнятно произношу я. — Бочком. Я вполне уверен, что так и есть. Трах. Перепихон. Без любви. Просто секс.
― Видишь? — Девушка хлопает Дерека по плечу. — Он тоскует. Он её любит, но она его нет. Я – бармен. Я знаю этот взгляд. Теперь отправь своего друга домой, а затем отвези меня к себе.
Затем я, спотыкаясь, выхожу на суровый морозный воздух Айовы, съёживаясь от порывистого ветра. На минуту я забыл, что на улице зима. Я много времени провёл в пустыне, поэтому считаю холод невыносимым. Раньше я мог выходить на улицу в футболке, играя в футбол с Дереком и парнями. Такая небольшая буря не могла остановить нас от игры в мяч. Мы даже не утруждали себя верхней одеждой, пока температура не опускалась ниже десяти градусов.
Заползаю в такси, Вешалка садится рядом со мной, её тонкая мягкая рука прижимается к моей. Конечно, я понимаю, что она собирается домой к Дереку, а меня ждет Лани, но я пьян и не возражаю против её близости.
― Ты вкусно пахнешь, ванилью, — говорю я.
Упс. Мне не следовало говорить это. Жуткие слова. К счастью, Вешалка дружелюбна и достаточно опытна в общении с пьяными людьми, чтобы не принимать меня всерьёз.
― Спасибо, — хихикает она, и её сиськи приятно подпрыгивают. Я стараюсь не пялиться. Фокусируюсь на пролетающем мимо окна снеге, деревьях и зданиях пригорода Де-Мойна. Она снова хихикает от слов Дерека, и теперь, когда меня не отвлекают её прыгающие сиськи, звук её глупого смеха на самом деле довольно противный, но я не могу определить, почему. Что-то в нём раздражает и нервирует меня.
О, боже, я вхожу в дурацкую стадию моего пьянства. Я вздыхаю и пытаюсь видеть отдельные, а не раздваивающиеся объекты.
Мы подъезжаем к жилому комплексу Лани, я вручаю Дереку несколько случайных купюр из кармана, чтобы покрыть счёт в баре и проезд на такси.
— Спасибо, что подвёз, — говорю. Я подмигиваю им, или пытаюсь это сделать. Думаю, на самом деле, я просто закрыл оба глаза.
Дерек смеётся.
― Да, чувак, нет проблем. Выспись. Завтра мы пойдём в тренажёрный зал.
Я киваю и протягиваю руку. Дерек хлопает по моей ладони, хватает меня за руку, как будто мы собираемся побороться на руках, а затем отпускает. Я выхожу и, спотыкаясь, подхожу к двери, неуверенно вглядываясь в номера, чтобы убедиться, что адрес правильный. Я захожу внутрь тёмной и тихой квартиры.
На кухонном столе горит одна из безумно душистых свеч, которые так сильно любит Лани. Вишнёвые ириски с маслом кокосового рома, или какое-то другое дурацкое дерьмо. Я задуваю её, потому что Лани имеет привычку оставлять их горящими всю ночь, что является пожароопасным, даже если она так не считает.
Я прислоняюсь к стойке, вдыхая запах потухшей свечи. Всегда хотел, чтобы сделали свечу с запахом потухшей свечи. Часы на микроволновке показывают 1:55, и я знаю, что вряд ли увижу какое-то представление от Лани сегодня. Она секретарь в кабинете врача, ей приходится очень рано вставать, чтобы быть на работе, и поэтому она рано ложится спать. Обычно это не беспокоит меня, так как сам я ранняя пташка – сказалась долгая служба в морской пехоте. Но сегодня я на взводе. Я возбуждён.
Вдали от привычного комфорта бара быть пьяным – немного неприятно. Я хочу спать, но знаю, что не смогу. Я хочу заняться любовью с Лани, но этого не случится. Она может проснуться, даже может позволить мне делать то, что хочу, но она может полностью не проснуться, просто подвигается немного, сделает несколько прерывистых фальшивых стонов, а затем вернётся ко сну.
Я открываю баночку Dr. Pepper3, достаю пачку сырных палочек и плюхаюсь перед телевизором, хватаю пульт и нажимаю на кнопку. Бесцельно щёлкаю по каналам, останавливаясь на несколько минут на игре Пердью-Клемсон, но она не удерживает мой интерес. Переключая каналы дальше, я останавливаюсь на CNN: репортаж о войне. Я пытаюсь переключать канал, но этого не происходит. Мой палец не нажимает кнопку.
Я вижу вспышки, трассирующие снаряды, слышу пулемётную очередь АК, и внезапно я оказываюсь на коленях рядом с открытой дверью, М16 упирается в моё плечо, пока я трижды стреляю в красно-белую куфию, виднеющуюся на крыше.
Голова болит, грудь стискивается, а кулаки сжимаются, пока я не слышу хруст пульта в моей руке, когда заканчивается репортаж, и реклама стирального порошка вырывает меня из воспоминаний. Я выключаю телевизор и просматриваю DVD-диски на полке, но ничто не кажется интересным.
Тут есть Xbox для младшего брата Лани, который приходит по четвергам после школы. Несколько игр, в основном спортивные, ролевые и последняя часть Call of Duty4. Я ещё не играл в неё. Там мы не часто получаем новые игры. Я беру диск и переключаю канал на нужный TV-вход. Игра запускается, и тогда я выбираю быстрый вариант игры. Она пугающе реалистична. Звуки смерти просачиваются через колонки, но этого достаточно, чтобы врезаться в мою голову и вызвать реальные воспоминания.
Я убиваю, словно сумасшедший, джойстик становится влажным от пота, и я наклоняюсь вперёд, сжав зубы.
Некоторые детали реалистичны, другие – нет. Звуки наиболее реалистичные. На плечах чувствую маленькие мягкие ручки, скользящие вниз по моим рукам, чтобы забрать у меня джойстик. Я позволяю ей это.