Эра одуванчиков (ЛП)

– Не надо мне ничего говорить, – проворчал грек, – лучше навести нас как-нибудь.
И Джорди показалось, что в голосе пожилого мужчины прозвучало сожаление. Но она как всегда не была уверена, было ли сожаление искренним, или Эфра решил так ее порадовать на прощание.
– Пойдем, Дита! Наша мама уже, наверное, наигралась вдоволь и успела по нам соскучиться.
С этими словами Эфра поднял свою дочь на руки и, не оглядываясь, пошел прочь. Афродита же долго смотрела на девушку, улыбаясь той из-за плеча отца.
Глава 49. Домой
При высадке во втором часу ночи в аэропорту Мюнхена Джорди ждал другой сюрприз. На этот раз не совсем приятный.
– Госпожа Риверс, вы могли бы пройти с нами? – вежливо обратился к ней представитель охранной службы аэропорта на выходе из терминала.
Джорди нерешительно остановилась перед мужчиной в форме, глядя на его добродушное лицо, ощущая, что тон его голоса не таил угрозы, но совершенно не понимая, по какой причине ее могли задержать.
– Конечно, – ответила она сдержанно.
Ее привели в обставленную офисной мебелью комнату, своим внешним видом, как показалось девушке, отличающуюся от комнаты для допроса задержанных, где и оставили в одиночестве. Через пять минут появилась женщина в такой же форме, как и остановивший ее охранник. Она принесла чай и булочку.
– Постойте, – позвала ее Джорди. – Это все? – спросила она, кивая на булочку.
Джорди имела в виду, что, в случае задержания ей должны были бы предъявить хоть какие-нибудь обвинения.
– Могу принести еще жаркое, – неуверенно проговорила женщина, несколько опешившая от напора девушки.
– Жаркое? – переспросила Джорди. – Я здесь надолго?
– Не знаю, – ответила представительница аэропорта.
– Несите тогда и жаркое, – пожала плечами Джорди, усаживаясь обратно на диван.
После неожиданного обеда девушка, видя, что никто и не спешит нарушать ее одиночество, вытянулась на диване, одновременно радуясь возможности обрести горизонтальное положение.
Проснулась она оттого, что почувствовала чье-то присутствие. Резко сев, она встретилась взглядом с молодым мужчиной в сером костюме. Бросив беглый взгляд на круглые часы на противоположной стене, Джорди отметила про себя, что ее короткий сон длился целых четыре часа. Мужчина выжидающе молчал. В его серых глазах было какое-то сдерживаемое нетерпение, а сам он весь, хотя и сидел неподвижно, создавал впечатление необузданного сгустка энергии. Наконец, мужчина забарабанил по столу пальцами, и, казалось, это позволило ему несколько расслабиться.
– Джорди Риверс? – спросил он.
– Джорди Риверс, – повторила за ним Джорди, доброжелательно и заинтересованно одновременно.
Мужчина в сером костюме не внушал ей страха. Вызывал любопытство да, опасения – нет.
– И куда ты направляешься, Джорди Риверс?
– Я иду домой.
Девушка все продолжала с интересом разглядывать его. Он же по большей части смотрел в стол и лишь изредка метал на девушку острый пронзительный взгляд.
– Домой, это в Париж? – спросил он после довольно долгой паузы.
– Нет, – Джорди покачала головой. – Домой – это домой. Здесь неподалеку. В пансионат для престарелых.
Незнакомец, наконец, прямо посмотрел на нее. И смотрел долго, сам думая в это время о чем-то, определенно связанном с Джорди. Но теперь его взгляд стал каким-то одухотворенным, в глазах исчезло колебание, и теперь появилось спокойствие.
– Подвезти? – спросил он, и дробь, выбиваемая его пальцами по столешнице, сначала усилилась, а потом затихла.
– Конечно, подвезти! – изумленно ответила Джорди, медленно поднимаясь.
Она смотрела на мужчину во все глаза.
– Отмар Шпрингер, – представился он, так же поднимаясь и машинальным жестом поправляя галстук. – Скорее всего, это не последняя наша встреча.
– Вы друг Оливии? Прокурор? – спросила девушка, вспоминая, что она уже слышала эту фамилию.
– Я очень хороший ее друг, – произнес мужчина с нажимом.
Джорди никак не отреагировала на скрытую угрозу, прозвучавшую в его фразе. Она была слишком счастлива, чтобы вместо чувства благодарности испытывать какое-либо другое.
Отмар высадил девушку на том самом повороте, где она больше полугода назад прощалась с Бали. Джорди проводила его автомобиль удивленным взглядом, и, повернувшись в сторону пансионата, тут же забыла об Отмаре. Еще ни одна дорога в ее жизни не была столь волнительной, как эта заасфальтированная, ровная, плавным изгибом уходящая вглубь леса, ведущая к счастью, к боли, к радости, к любви, ко всему.
Джорди стояла, прислушиваясь к своему сердцу, не решаясь сделать первый шаг. Она оглянулась и увидела, что обочина, и та и другая, пестреют желтыми, уже раскрывшимися, несмотря на раннее утро, одуванчиками. И куда бы Джорди не кинула взгляд, всюду лес был устлан ярким нежным ковром.
«Прямо эра одуванчиков какая-то!» - подумала Джорди и двинулась к пансионату.
Майкла она завидела еще издали, не дойдя до ворот. Сердце оглушительно забилось. Каждый взгляд приносил все новые эмоции, новую порцию умопомрачительной эйфории. Здание пансионата, казавшееся чуть ли не красным в лучах восходящего солнца, зеленые ухоженные лужайки, выглядевшие как-то по-новому, ворота, бывшие раскрытыми, потому что кто-то уже поехал за хлебом, и, конечно, Майкл, стоявший около таких знакомых розовых кустов, еще не успевших обрасти побегами после зимы, и бывших сейчас редкими и беззащитными.
– Майкл! – услышала Джорди голос Эрики.
Пожилая женщина, как всегда в белом халате, подошла к мальчику и уже тише стала что-то говорить ему.
Джорди замерла на месте, не решаясь выйти из тени, которую лес бросал на дорогу. Этот миг, этот миг, меняющий все…
Вдруг девушка увидела, как Майкл посмотрел в ее сторону. Она была уверена, что он увидел ее. От волнения она чуть не проглотила собственное сердце, подскочившее к горлу. Их разделяло метров тридцать. Микки развернулся к ней, лицо его стало вдруг радостным, и вот он уже показывал на нее рукой, привлекая внимание Эрики.
Но девушка совершенно не ожидала услышать вместо своего имени следующее:
– Бали! Бали вернулся! Эрика! Бали!
Его крики разносились по всей территории пансионата.
Джорди посмотрела вперед и на самом деле увидела своего котенка, усевшегося в центре подъездной аллеи, как ни в чем не бывало. Он, будучи раза в полтора больше себя самого, чем когда девушка видела его в последний раз, спокойно взирал на несущегося к нему и захлебывающегося счастливыми криками Майкла. Эрика поспешила за мальчиком, сама ставшая вмиг взволнованной и растрепанной.
Майкл подхватил котенка на руки и крепко прижал к себе. Джорди рассмеялась, увидев, как Бали, недовольный таким обращением, пытался увернуться мордочкой от поцелуев Микки. Но не вырывался. Эрика гладила котенка у Майкла на руках и тоже смеялась, и даже, казалось, готова была вот-вот расплакаться.
– Вся слава опять досталась коту, – произнесла Джорди практически Майклу на ухо.
Пока он и Эрика все свое внимание обратили на Бали, девушка воспользовалась прекрасной возможностью приблизиться к ним.
Майкл замер на месте с котенком в руках. Он медленно повернулся к Джорди. В этот момент, увидев его огромные, наполненные неимоверным изумлением глаза, девушка запереживала, выдержит ли его сердце столько радости в один день. Эрика также смотрела на девушку, потеряв дар речи.
Но молчание было недолгим. Уже через мгновение Микки и Эрика с новой силой и новыми криками радости бросились обнимать Джорди. Бали возмущенно мяукнул и поспешил покинуть объятия, грозившие раздавить его.
– Ты вернулась! Ты вернулась! – не переставал повторять Майкл.
– Да! Да, – отвечала ему Джорди, смеясь.
Эрика молчала. Девушка посмотрела на нее и поняла, почему. Пожилая женщина плакала. По щекам ее катились слезы, а глаза из-за этого сверкали. Сверкали счастьем.
– Эрика, – проговорила Джорди, тут же почувствовав, как и в ее горле образовался ком.