Плохиш (СИ)

К счастью, ничего страшного не случилось. Стас пришел в себя и даже смог ответить на вопросы врача: нет, он не болеет ничем хроническим, нет, он не принимал наркотики, да, у него просто заболела голова. На вопрос о медикаментах, ограничился коротким:
— Идите в жопу, я сказал, что в порядке.
От госпитализации даже в частную клинику он, само собой, отказался.
Влада и злилась на него, и едва сдерживалась, чтобы не разреветься, как дура: похоже, Стас хотя бы сейчас в порядке. Хотя, конечно, он до сих пор был слишком бледным и, как только доктор прекратил свои расспросы, с облегчением закрыл глаза и откинулся на подушку.
— Что это может быть? – потихоньку спросила Влада, провожая врача до двери.
— Ну, раз наркотики мы исключили, то, вероятно, молодой человек болеет чем-то другим. Или просто переутомился, хотя при его физической форме... Возможно, сердце. – Он повел плечами. И так же тихо, глядя Владе прямо в глаза, посоветовал: - Хотите узнать, что это – разведайте, что он принимает. Похоже, у вашего молодого человека тяжелый характер, и сам он вряд ли признается.
Вернувшись в гостиную, Влада застала Стаса спящим. Причем достаточно крепко, что он даже никак не отреагировал на любопытного Себастиана, который принялся обнюхивать его руку.
«Хотите узнать, что это – разведайте, что он принимает», - эхом повторился совет врача.
Хочет – и узнает. И пошел этот Онегин куда подальше: раз он впутал ее непонятно во что, она имеет полное право узнать, куда.
Она подняла его куртку, прогнала кота и на цыпочках вышла из комнаты. Выключила свет, плотно закрыла дверь, перевела дух, собираясь с силами.
— Не верю, что я это делаю, - пробормотала себе под нос, шаря по карманам куртки Стаса.
Портмоне, ключи от машины, еще какая-то связка ключей, судя по всему, от квартиры, наполовину пустая пачка мятного «Орбита». Ни сигарет, ни зажигалки – значит, она не ошиблась и с курением Стас все-таки завязал. Не удивительно – у него всегда была железная сила воли. Если уж что-то вбил себе в голову – не отговорить.
В портмоне, кроме денег и квадратика презервативов размера «ХХL» ничего не оказалось.
Влада медленно сползла по стенке, колени предательски задрожали.
Нет, господи, не нужно сейчас этих воспоминаний.
«— Даже если станет больно – я не боюсь»
«— Больно будет совсем чуть-чуть, выбрось эту хрень из головы, ванилька. Будет классно...»
Дрожь поползла вверх, по внутренней части бедер, воскрешая в памяти и его недавние прикосновения, и прошлое, такое же яркое, как и настоящее. Дурманящий, сладко-горький коктейль, от которого внизу живота стало горячо.
Влада закрыла глаза, сделала глубокий вдох.
Таблетки. Стас. Где же они могут быть?
Взгляд упал на ключи от машины.
Не раздумывая, не колеблясь, Влада выскочила на лестничную клетку, сбежала по ступеням. Нажала кнопку на брелоке: сигнал раздался чуть в стороне. Кто бы сомневался, что сейчас Стас ездит на такой громадине. В салоне была идеальная чистота, на заднем сиденье – ноутбук, наушники, беспроводная мышь. Это же Стас, он, наверное, и спит с ноутом.
В бардачке – салфетки, страховка, телефон и...
Пальцы наткнулись на характерную шелестящую упаковку.
Влада сглотнула, достала две пластинки с таблетками. Одна почти пустая, вторая – только начатая. Прочла названия – совершенно незнакомые. Но врач оказался прав – Стас все-таки что-то принимает.
Сердце замерло, пропустило удар.
Нет, нет, нет...
Стас же не может быть болен чем-то таким...
Влада взяла его телефон, не глядя ни на что, открыла вкладку браузера, ввела названия.
«Выходи за меня, Неваляшка. Ты – мои тормоза».
— Пожалуйста, Стас, не надо... Ты не можешь снова исчезнуть...
Строчки расплывались перед глазами. Она плакала, стирала слезы – и снова плакала, шмыгала носом, как сопливая школьница.
По запросу вывалился целый список со ссылками, Влад ткнула наугад.
«Нормотимический... нормализующий психическое состояние... применяют в терапии пациентов с гипоманиакальными и маниакальными состояниями различной этиологии... Аффективные расстройства... Аффективный психоз...»
— Психоз? – повторила она, до боли вдавливая пальцы в экран, как будто от этого строчки могли исчезнуть. – Аффективное... расстройство?
Влада просто упала: в пропасть, черную и удушающую, захлебнулась этой болью. Выпила всю до дна. Плакала, колотила кулаками по приборной панели, кажется даже выла, как побитая собака. Кричала, а потом скулила.
Как же больно! Хоть вырви сердце из груди.
Когда слезы кончились, а глаза опухли до такой степени, что она едва ли могла видеть, Влада кое-как выбралась из машины, шатаясь, будто пьяная, добрела до подъезда. Держась за стену, чтобы не упасть, поднялась к лифту.
Потихоньку зашла в квартиру медленно закрыла дверь.
Стас вышел из комнаты: мокрый, взъерошенный, явно после душа, но в грязных джинсах. Посмотрел на нее непроницаемым черным взглядом.
— Я думала, ты проспишь до утра, - стараясь улыбнуться, прошептала она.
Это же Стас. Ее Стас. Такой... идеальный, такой сильный и надежный.
От его шеи по всей поверхности правой руки тянулась до боли знакомая татуировка в виде выпущенных на свободу кроваво-красных воронов. Левое предплечье украшало уже зажившее шрамирование в форме какого-то языческого орнамента. Влада помнила, что еще три года назад он говорил, что мечтает сделать такую штуку, но подождет с этой специфической процедурой до соответствующего настроения и морального настроя. Он говорил, что позволит себя резать, когда боль внутри будет нестерпимой. Что боль физическая поможет справиться с болью внутренней. И хоть Влада раньше видела зажившее шрамирование только на снимках в интернете, она сразу узнала его на коже Стаса: белесые выпуклые полосы на его загорелой коже смотрелись невероятно органично, как будто он родился для того, чтобы сделать с собой что-то подобное. Кроме того, она помнила его атлетичным, но еще по юношески сухощавым, из-за чего Стас был помешан на идеи «раскачаться». Три года прошло – и ему это удалось в полой степени. В пору рекламировать какие-то дизайнерские «боксеры». А еще эта его потрясающая, врожденная «безволосость»: лишь легкая поросль на нижней части рук и завлекающая дорожка волос, убегающая вниз от пупка.
— Твои лекарства. – Влада вытянула руку, раскрыла ладонь со смятыми пластинками таблеток.
— Боишься, Неваляшка? – глухо, жестко спросил он.
— Только, что ты снова пропадешь. – Ну вот, она сказала это. Ну и что? Кого обманывать? Зачем? – Что с тобой, Стас?
— Биполярное расстройство, - без заминки ответил он. – Не бойся, Неваляшка, голоса не приказывают мне убить соседку, и я не разговариваю с зелеными человечками. Я просто псих.
Он просто псих. Ну да. Звучит так, словно у него просто насморк.
— Спасибо, что не вызвала нормальную «скорую», - довольно скупо сказал Стас. – Это не то, что мне хочется светить, как ты понимаешь. Иначе у меня даже тачку отберут, а я без нее загнусь.
И неожиданно улыбнулся, когда заметил трущегося у ног Себастиана. Присел на корточки, погладил кота за ухом, улыбаясь так, будто не было никакого ужасного признания.
А вот это уже так похоже на того Стаса, в которого она влюбилась. Он мог быть сколько угодно грубым, злым и жестоким, но не бессердечным. Если кто-то нуждался в помощи, и оказать ее было Онегину по силам – он непременно принимался за дело. Однажды, они наткнулись на двух несчастных замызганных котят, которые пытались перебраться через густо наводненную машинами автомагистраль. Как они там оказались – неизвестно. Влада помнила, как вскрикнула, когда какая-то блонди на «Ауди» с открытым верхом чуть было не прокатилась по одному котенку. Стас остановил машину, нарушив целую кучу правил дорожного движения. Им сигналила каждая вторая проезжающая мимо машина, но ему было плевать. Он сграбастал обоих котят и торжественно вручил Владе. «Я заберу черного, - сказал тоном человека, получившего какую-то заморскую диковинку, - а рыжий твой». Так у нее появился Себастиан, а у него – Дахаэрис, в честь мудреной фразу из известной фэнтези эпопеи, которой они оба до упоения зачитывались. Тогда Влада поняла, что у него есть сердце, и оно довольно мягкое. Но почему-то Стас прикладывал максимум усилий, чтобы скрыть это от окружающих.