Метаморфозы: таракан
Собрались. Посчитались. Одного секрета на месте не было. Небольшое пятно крови, вот и все свидетельства чего-то, что произошло ночью. Положили на телеги раненых, которые умудрились в полном составе пережить ночь, и двинулись дальше.
Шарги подтянулись через несколько часов. Сначала группа показалась справа, потом обнаружились всадники слева и сзади отряда. Рорка взяли нас в полукольцо и сопровождали - неспешно, целеустремленно, настойчиво. Ветер доносил ржание лошадей, обрывки брошенных на незнакомом лающем языке приказов. Сначала идти было неуютно. Потом идти было странно, потом страшно. О том, чтобы снять железо с тела не могло идти речи. Шли в полной выкладке, с оружием в руках, завязав скарб в баулы за плечами или погрузив на телеги. Идти было тяжело. Железо тянуло к земле, поддерживать скорость стало все сложнее. Пот застилал глаза, одежда промокла насквозь, и до того не лучшее настроение стало отвратительным. Люди поминутно оглядывались, ломали шаг, наталкивались друг на друга.
Дальше - хуже. Правая группа шаргов, нарушив хрупкое спокойствие, атаковала центр нашей колонны, где размещались телеги, стрелки и несколько полных шестерок копейщиков для прикрытия. Колонна моментально встала, в центр побежали подразделения из головной части - медленно, слишком медленно. Лучники дали навесной залп, практически весь ушедший в молоко - слишком рано. Остановить нападавших не удалось, и рой стрел ушел в нашу сторону. Редкие крики боли и глухие звуки падающих в грязь под ногами тел сплелись со звенящим цоканием столкнувшихся с преградой наконечников. Продолжать схватку шарги не стали, ушли на резвых лошадях из зоны поражения, и на миг показалось - все. Нет. Атаковала группа Рорка с левой стороны колонны. Снова нестройный залп, возможно, удачнее первого, но все равно практически бесполезный. В этот раз враги прорвались к самой колонне, зарубили нескольких растерявшихся копейщиков, нанесли прицельный залп в лица бегущих на помощь людей и умчались обратно. Единственной причиной, помешавшей шаргам разорвать нашу колонну на две неравные части, стали плотно расположенные телеги, блокирующие дорогу. Да и численность группы всадников была недостаточно велика для того, чтобы надеяться на успех атаки.
Дальнейшее наше продвижение оказалось невозможным. Трупы людей на земле, стоны раненых, суматоха и паника, растянутая колонна, брошенные телеги. Возникло стойкое ощущение, что мы только что в очередной раз вытянули счастливый билет в лотерею, но провалили экзамен. Что будь шарги настроены чуть серьезнее и все, финита ля комедия. Отбегались бы славные сыны cвета. Понимая это, Логор скомандовал привал.
Вернули телеги, подняли убитых, оказали помощь раненым, развернулись в квадрат. Треть несла вахту, две трети отдыхали. Смена - десять минут. Шарги не приближались, но барражировали вокруг. Изредка какой-нибудь отчаянный сорвиголова вылетал на бешеном скаку, пускал стрелу в сторону лагеря и уходил по дуге.
На совещании Круга все были раздражены и подавлены. Поддерживать хоть сколько-нибудь приемлемую скорость в таких условиях становилось невозможно. Непонятным оставалось даже то, как просто продолжать движение.
- Что будем делать? - Логор был предельно краток, опустив всю вступительную часть, и сразу же перейдя к главному вопросу.
- Идти, как шли. Не обращать на этих выродков внимания, - это капитан Варин со второй роты. Полный, усатый, задиристый. Гонору в нем будет даже побольше, чем веса, - Полезут - прибьем.
Командир первой роты, капитан Нориан хмуро покачал головой.
- Это шарги, Варин. Это рыжие бестии - клан Заката. Они не только сильны, они упрямы, коварны, беспощадны. Даже будь их в десять раз меньше, они оставались бы опасны. Сколько сейчас ушло к Свету? Не знаешь? Так я тебе скажу. Это мои люди, Варин - двенадцать человек. Еще вчера они скакали от радости, также как и ты. Все, отскакали свое. Шарги опасны всегда.
- Опасны? А мы, значит, не опасны? - Варин заводил себя. - Этой ночью их трупами набивали желудки стервятники. И так будет еще. Мы это знаем. И они это знают.
Капитан стрелков, имени которого я не знал, но которого все называли Меченый, вмешался.
- Лапотник, ты Варин, хоть и дослужился до капитана. Одна пурга и бестолковость в голове. Вчера было недоразумение, а не битва. Этих сизомордых осталось еще сотни четыре. А может и пять. Сечешь, что это значит? Если они прорвутся еще раз, нам их не сдержать.
- Один раз сдержали и второй уж как-нибудь справимся.
- Само собой. Ты их всех на один свой ус намотаешь, а вторым прибьешь, дурило.
- Это я, по-твоему дурило? А ты у нас гений военной мысли, так что ли? - вскипел Варин. - Тогда давай, учи, а не научишь, так я тебе вторую половину твоей уродливой рожи разукрашу. Для симметрии.
Меченый демонстративно сплюнул на землю, но сдержался:
- Причем здесь учи? Хреновая у нас ситуация, вот и все учи. Один раз отскочили случайно и хватит. Следующий раз за радугу отскочим.
- Зачем мы вообще Меченого слушаем? - перебил его капитан четвертой роты по имени Ровахо. Самый младший из офицеров. Чистый огонь в крови, - Нам проще сейчас пойти и застрелиться из его лука. И тогда не будет ни хреновой ситуации, ни случайности. Надо развернуться и атаковать самим.
- Ага, догонишь их пешком по полю.
Перепалка разгоралась, плохое настроение и такие же предчувствия делали свое дело. На толстом лице Варина проступили капли пота, Ровахо кипел, как испорченный электрочайник, Нориан сжимал кулаки и почему-то поглядывал в мою сторону. Даже Меченый налился дурной кровью и походило на то, что еще чуть-чуть, и рванется укорачивать упомянутые не к месту усы.
Сколько минут отделяло лучника от парикмахера так и осталось загадкой, поскольку вмешался Логор. Тихо, ненавязчиво велев прекратить. Лагерь замер в испуге. Чтобы случилось, если бы Логор разозлился и гаркнул бы для острастки, даже трудно представить - разнесло бы лагерь вместе с телегами.
- Значит так. Убьете друг друга, когда я скажу. Если скажу. Мнений по делу больше нет? Хоар?
Записавшись на роль секретаря, я еще и спичрайтером стал подрабатывать.
- Я думаю, они считают, что мы давно напуганы. Кто мы для них? Зайцы.
Варин с Ровахо возмущенно выдохнули, попытались возразить, но Логор их моментально осадил и, вновь обратившись ко мне, сказал.
- Продолжай.
Я и продолжил. Что нам закатить речь под стрелами врага и по дороге в Рай. Или в Ад. Куда здесь бестолковые попаданцы отправляются?
- Оленя пытаются вымотать и затравить. Зайца просто убивают. Они это и попытались сделать. А тут раз - у зайца - зубы. Здоровые и стальные. Что делать с таким уродом? Изучить. Попытаться понять, на что мы способны. Как действуем в одних ситуациях. В других. В третьих. Как перестраиваемся. За сколько времени. Где у нас слабые места. И вот когда они поймут, что узнали достаточно, они просто сметут нас, как пыль. И мне кажется, что они уже узнали, все, что им нужно.
Хорошо сказал, образно, вдохновенно. Никто, правда, не проникся, но это издержки их лапотного прошлого, не иначе. Единственная реакция - одобрительный кивок Глыбы.
- Меченый, твои луки метров четыреста осилят? Если очень будет надо?
- Не, командир. Четыреста - если только я выбью, и то при хорошем ветре. Но метров тристаписят дадим. Это если навесом, само собой. Прицельно - метров восемьдесят, не больше.
- Мало, лучник. При таком обозе, как у нас - слишком мало. Что твои восемьдесят метров для шаргов? Пшик. Сержант, за сколько боевой конь это расстояние покроет?
Я понял, что только что назначен еще и придворным математиком и лихорадочно стал считать. Скорость лошади? А кто ее знает? У меня овчарка километров тридцать в час давала. А борзые и пятьдесят осилят. Лошадь, по идее, быстрее. Скажем, километров шестьдесят в час, если на короткой дистанции. И смотря, какая лошадь. Вспомнив тварь, мчавшуюся на меня на переправах, решил на размытый грунт и всадника в доспехах скидки не делать. Потому как там такие твари, что и трех седоков не заметят. Простая арифметика - перевели километры в метры, часы в секунды - 17 метров в секунду. Почти. А восемьдесят метров - пять секунд. Идиотски улыбнувшись выдал на гора результат и мысленно проверил штаны, сухие ли. Пока - сухие, но это ненадолго. Пять секунд достаточно этим уродцам, чтобы начать шкрябать мои любимые уши. Да пусть даже десять - жуть.