Страсти по криминальному наследству
В принципе Федор всегда любил технику, этим объяснялось то обстоятельство, что он занимался продажей подержанных автомобилей, на которые у него не было документов. Если бы не взятки определенным должностным лицам, бизнес приносил бы немалые доходы и позволил бы купить более приличное жилье. Но пока навара хватало только на то, чтобы обеспечить сносное существование супруги, обладающей четвертым размером бюста и приличным аппетитом. Подмигнув Матильде, Федор сунул ей ручной металлодетектор в сумку.
Кулемин затеял ссору, потребовал прибор назад, и Матильде пришлось пообещать ему плошку супа и тарелку плова, после чего студент успокоился и даже пустил слезу по почившей старушке. Плакал студент редко, последний раз в пятом классе, когда соседка по парте предпочла ему друга, с которым поцеловалась у всех на глазах. После школы влюбленные поженились, через пару лет со скандалом развелись. Но у Кулемина затаилась обида на весь женский род, который он искренне ненавидел. Больше всего почему-то он не любил Людмилу Васину.
Высокая брюнетка пользовалась заслуженным успехом у противоположного пола. Она говорила с придыханием, внимательно слушала собеседника, особенно если это был спортивного телосложения блондин, призывно вздыхала, глядя ему в глаза. Ее супруг Матвей Васин, далеко не спортивный блондин, до встречи с ней благополучно воспитывал детей с другой, менее внимательной женщиной. Этим и воспользовалась роковая брюнетка, окрутившая доверчивого Васина за один вечер. Злословили, что Людмила подлила ему в напиток одурманивающего зелья, после которого он очнулся и пришел в себя, но было уже поздно. Жена не перенесла измены и выгнала Васина из дома прямо в руки довольной соперницы. К слову сказать, Васин был начальником у Людмилы, работали они в частном охранном агентстве, занимающемся разнообразной деятельностью. Но эта деятельность, к великому сожалению супругов, приносила большие деньги только владельцу, им же доставались жалкие крохи. Людмила проводила прибор в сумке Матильды завистливым взглядом и сузила злые глаза.
Матильда тем временем делала вид, что слушала священника, читающего заунывную молитву по пятому разу, и раздумывала о том, что в ее руках, а точнее в сумке, находится то, что сделает ее счастливой. Она нисколько не сомневалась, что старуха сказала перед смертью правду. С чего ей было врать, указывая на стенку? Самое приличное место для клада, ведь недаром сейфы делают именно там. А стена, на которую указала костлявая рука покойницы, как раз была общей с их комнатой! Ей, как домохозяйке, ничего не стоило шарить по ней целый день напролет и искать сокровище.
«Да, – думал писатель Звягинцев, глядя на сумку Матильды, – этой стерве очень повезло. У них со старухой общая стена! Но если предположить тот вариант, что рука не полностью описала то, что хотела, и просто не дотянулась до противоположной стены…» Звягинцев захихикал и попытался воспроизвести жест наяву, но поймал на себе осуждающий взгляд Василисы. Ничего, у него еще будет время порассуждать о противоположной стене, которая была общей у него и старухи! Эта белокурая пигалица, судя по всему, ничему не поверила и ничего искать не собирается, только косит налево и направо, осуждая нормальных людей.
Василисе было некогда, даже если бы она захотела искать клад. На работе (она занимала должность администратора зала) ее завалили делами. Приближалось лето, с ним шла очередная пора свадеб, маленькое кафе получило столько заказов, сколько ему никогда и не снилось. Обеспечивать их и поддерживать связь с родственниками молодоженов должна была Василиса. В чем-то кончина соседки облегчала ее жизнь, и Василиса пыталась смириться с происшедшим, килограммами поедая любимые конфеты «Москвичка».
– Не забудь забрать ее документы, – нервно трясла головой толстая начальница домоуправления, страдающая от повышенного давления. – Тебе придется съездить в пенсионный фонд и написать заявление, – она наморщила лоб, – перед этим забери свидетельство о смерти. Еще что-то, я сейчас и не припомню, скажу позже. Алевтина была одинокой, придется тебе, дочка, заниматься ее делами.
Они с участковым позволили Василисе взять ободранный альбом с пожелтевшими фотографиями и шкатулку-сундучок с документами покойницы. Окинув последним взглядом комнату, Василиса вышла. Дверь тут же опечатали пластилиновой печатью.
– Теперь начнутся разборки, кому комната достанется, – вздохнула домоуправительница и направилась к выходу.
– Как это кому?! – выдал себя Звягинцев, подслушивающий под дверью. – Мне, кому же еще?! Я, как писатель, давно имею право на отдельный кабинет!
– Одна уже получила отдельный деревянный кабинет, – грубо пошутил представитель правоохранительных органов и наступил Звягинцеву на «больной мозоль», – смотрите, чтобы и вам не пришлось менять прописку. – И громко захохотал.
– К чему это он клонит? – возмутилась Матильда, когда за участковым захлопнулась дверь.
– Он намекает на то, что я теперь единственный, кто противится переезду! Они убили старушенцию потому, что она тоже была против! Так вот в чем дело, – Звягинцев нахмурился, – они ее убили. Василиса, – внезапно он остановил девушку, шедшую к себе, – ты переезжаешь?!
– Теперь мне все равно, – она пожала плечами, – я из-за Алевтины Ивановны не хотела съезжать.
– Вот видите! – взвизгнул Звягинцев. – Я один как перст! – И ушел, громко хлопнув дверью.
– А к старухе действительно накануне приходил агент из «Корпорации коммунальных квартир», – подумала вслух Матильда, – он мог забрать брильянты, а чтобы все было шито– крыто…
– Дорогая, – позвал ее Кошкин, – у нас еще есть дела. И он помахал ей издали металлоискателем.
Матильда сорвалась с места и побежала, в ее глазах все еще теплилась надежда.
– Чем они там занимаются? – Людмила Васина приложила ухо к соседской двери, из-за которой доносились чувственные стоны.
– Любовью, – пожал плечами ее супруг, державший кастрюльку с отваром.
– Не может быть, – процедила сквозь зубы Людмила, – в таком-то экстазе – и с Федором?! А если там не Федор?! – Она мстительно улыбнулась и толкнула дверь, собираясь войти без стука.
Картина, которая предстала ее взгляду, была довольно странной. Кошкин, держа в одной руке непонятный прибор, стоял у стенки, от которой была отодвинута вся мебель, в позе распятого грешника, только задом наперед. Его супруга расположилась под его рукой и чутко прислушивалась.
– Звенит, – стонала она, – не звенит. Нет, снова звенит! И ее грудь возбужденно вздымалась.
– А что это вы делаете? – поинтересовался Матвей Васин.
– А вы-то что здесь делаете?! – возмутился Федор, с неохотой отрываясь от странного занятия.
– Там телефон звонил, – соврала Людмила, – спрашивали Матильду.
– Скажите, что ее нет дома, и закройте дверь с обратной стороны! – рявкнул Федор на бесцеремонных соседей.
– Да, – поддержала Матильда, – между прочим, неприлично врываться в комнаты без стука!
– Ах так! – подбоченилась Людмила. – Неприлично искать сокровища тайком от соседей!
– Мы ничего не ищем, – встала напротив нее Матильда в точно такой же позе. – Мы собираемся делать ремонт. Вот!
– Да, – менее уверенно заявил Федор, – и проверяем крепость стены. – Для достоверности он стукнул кулаком.
– Звенит, – прислушалась Матильда и тяжело задышала, – там точно что-то звенит.
– Неужели, – изумился Матвей, подавшись к ним, – старуха не обманула?!
– Глупости все это, – заявил Федор, отодвигая жену в сторону, – нашли чему верить. Старческий маразм и бред умирающей.
– Нет, ну как же, – возразил Матвей, – я же сам слышал, как она сказала про брильянты в стене.
– А с чего вы взяли, что она сказала про стену? – В проеме появилась голова студента Кулемина. – Она сказала: «Они здесь», то есть в ее комнате. – Он раздвинул в стороны чету Васиных и прошел вперед. – Старуха взмахнула рукой, – он повторил ее жест, описывающий окружность, – о чем это говорит?