Мистер О (ЛП)

— Отлично. Начни отсюда, — говорю я, указывая на ремень.
Харпер смеется, а затем сжимает мои плечи и понижает голос так, будто собирается раскрыть какой-то секрет:
— А теперь серьезно. Я должна признаться. Как только я узнала ее имя, то сразу же прочла новую книгу Джей Кэмерон.
Вздохнув, я провожу рукой по волосам, не зная, почему мы снова вернулись к этой теме.
— Правда?
В ее глазах пляшут искорки озорного восторга.
— Книга такая восхитительная. Такая возбуждающая. И мне стало любопытно, — продолжает она, и, возможно, я не против того, что она сейчас обсуждает мою бывшую. Нет, если эти книги возбуждают ее больше, чем приводят в бешенство. Черт, может быть, я должен подарить ей одну.
— Что тебя заинтересовало?
Харпер садится прямее на мне так, будто собирается сделать Большое Заявление.
— Я знаю, что это может шокировать тебя, учитывая, что ты видел, как здорово я могу выглядеть с застрявшими в «молнии» волосами и несущей вздор, — говорит она, а затем переходит на шепот. — Но меня никогда не привязывали к холодильнику. И я никогда не делала этого на столе.
— И ты этого хочешь?
— В том-то и дело, — говорит она с волнением. — Я знаю только то, на что мне нравится смотреть. О чем я люблю читать. У меня есть идея, чего бы мне хотелось. Но… — она позволяет своему голосу затихнуть.
— Но что? — спрашиваю я, потому что умираю, как хочу узнать, что произойдет после.
Она вздыхает, сжимает губы вместе и говорит, поглаживая матрац:
— До двадцати лет я была девственницей. У меня был секс только с двумя парнями, и ни один раз с ними не был запоминающимся. Я ни разу не занималась сексом на кухонной стойке, в сушилке или даже в кровати отеля.
Может, дело в темноте ночи, может, в ней, может, просто в том, что лучше секса с женщиной, которую ты хочешь, может быть только разговор о сексе с женщиной, которую ты хочешь. Или, возможно, в том, что она по-настоящему открывается мне. Возможно, поэтому и я открываюсь ей.
— Мне было двадцать, когда я впервые занялся сексом, — поглаживая матрац, говорю я, рассказывая то, чем не делюсь со многими, потому что это личное.
Мгновенно ее глаза округляются.
— Ты серьезно?
— Нет, я вру, — говорю я с сарказмом.
Харпер толкает меня в плечо, тем самым чуть не опрокидывая на кровать.
— Прекрати. Я хочу узнать правду.
— Я был на втором курсе колледжа, когда, наконец, лишился девственности.
— Ты был поздним цветочком, — говорит она, с чем-то вроде удивления в голосе.
— До этого девушки были для меня полной загадкой. Я не знал, как вести себя с ними или что говорить. Похоже на то, как ты себя иногда чувствуешь, — я понимаю, что, может быть, мы с Харпер не такие разные. Я просто преодолел свою неловкость рядом с противоположным полом раньше, чем она.
Она дарит мне милую улыбку.
— Думаю, у нас есть кое-что общее. Среди многого другого, — говорит она, и моя грудь нагревается, когда она придвигается на несколько сантиметров ближе. — Она тоже была второкурсницей?
Я качаю головой и смеюсь.
— Нет. Она была аспиранткой. Она была ассистенткой преподавателя в моем классе анимации.
Взгляд Харпер становится мечтательным.
— Она научила тебя всему, что ты знаешь?
Я размышляю над ее вопросом, и ответ большое «НЕТ». Но с нее началось мое обучение в области женщин. Она сыграла важную роль в этом, показывая мне способы и рассказывая каждую мелочь, которая сводила ее с ума. Я следовал ее указаниям, и это был лучший чертов предмет, который я когда-либо изучал. Любой парень, который думает, что он автоматически знает, как угодить женщине — самовлюбленная задница. Каждая женщина — единственная в своем роде. Каждая женщина по-своему возбуждается и получает удовольствие. От ассистентки преподавателя я узнал основы: как слушать женские сигналы, как дать женщине то, что ей нужно, как заставить ее желать большего и большего.
Я не говорю этого Харпер. Разговор мне нравится больше, когда речь идет о нас.
— Не против, если бы мы не будем говорить о других женщинах? — спрашиваю я, повторяя ее настрой, который у нее был в поезде по дороге сюда. — Я бы лучше поговорил о том, что мы только что сделали, и что еще я могу сделать с тобой.
Она сглатывает и переводит дыхание.
— Когда я сказала, что касание твоих рук в Центральном парке было самым близким к сексу действием, что у меня было за последние годы, я это и имела в виду. Секса у меня было не так уж и много. Но я хочу, Ник. Я действительно хочу, — говорит она, и ее голос невероятно мягок. — Просто у меня такое чувство, что я не знаю, что делаю.
Я подношу палец к ее подбородку и приподнимаю его, чтобы наши взгляды встретились.
— Ты была потрясающей, Харпер. Ты объездила меня, как чемпион по конному спорту. Я обожаю каждую секунду этого. Подожди. Я обожаю каждую миллисекунду, — я качаю головой. — Нет, каждую наносекунду.
Она усмехается, а затем так же быстро стирает улыбку со своего лица.
— Объезжать тебя было легко. Но кроме этого, я хочу узнать, что тебе нравится и что ты хочешь. Я хочу узнать, что нравится мне. Я только могу сказать, что, как мне кажется, мне может нравиться. Боже, я люблю смотреть на пошлые картинки, сексуальные фотографии и неприличные гифки, так что я думаю, что у меня есть отличная идея.
— Значит, в конце концов, по ночам ты не сворачиваешься клубком вместе со своей колодой карт, — говорю я, устремив на нее удивленный взгляд, когда касаюсь ее пальцев. — Ты хочешь сказать, что много занималась однорукой работой за компьютером?
Эта озорная улыбка возвращается на ее лицо, сияя в полную мощь.
— Моя история веб-поиска — дань уважения самым развратным материалам «Тамблера», — признается она.
— Мне нужно это увидеть. Мне нужно точно знать, на что ты любишь смотреть. И посмотреть это с тобой.
— Вот, к чему я клоню, — она останавливается, чтобы перевести дыхание, а затем высоко поднимает подбородок. — Вот почему я продолжала спрашивать тебя о том, что тебе нравится, и сейчас хочу попросить тебя о чем-то еще, раз уж тебе понравилось то, что мы только что сделали.
И тут я как будто слышу щелчок. Оно выстреливает, как стартовый пистолет.
— Научить тебя. Ты хочешь, чтобы я научил тебя, — говорю я, мой голос хриплый и полон желания.
Ее глаза озорно сверкают.
— Да.
Ее слова отражаются эхом от другого «Да», которое я слышал сегодня. Мы на свадьбе ее брата, и я дурачился с сестрой лучшего друга. За долю секунды я чувствую вспышку вины, как предупреждающий знак на шоссе. Впереди опасность. Но черт. Это так чертовски тяжело думать о ком-то, кроме Харпер, когда она со мной. По правде говоря, это нелегко и в остальное время. Мое желание Харпер похоже на искривленный пульт дистанционно управления, который щелчком возвращает все каналы обратно к ней.
Кроме того, завтра Спенсер улетает на Гавайи, и то, чего он не знает, не может ему навредить. Тем более, мы с Харпер не обидим друг друга. Мы знаем счет, и все в нашей игре выигрывают.
Я отбрасываю лишние сомнения.
Провожу рукой вниз, лаская ее идеальную грудь.
— Ты хочешь поднять наши уроки на ступеньку выше и узнать, что тебе нравится.
— Да, — говорит она, копируя меня, пальцами играя с пуговицами моей рубашки. Черт, это так здорово. — И что нравится тебе.
— Позволь мне подумать об этом, — я тяжело вздыхаю, смотрю в потолок, а затем на нее. — Я думал об этом долго и упорно…
— Долго и упорно. Вот, что я чувствовала, пока объезжала тебя, как звезда родео.
Я с благодарностью киваю.
— О, это будет долго и упорно. Особенно рядом с тобой и твоим пошлым ротиком, — говорю я и провожу пальцем по ее губам.
Она всасывает мой палец.
— А еще я в принципе пошлая. Я хочу это сейчас использовать. Каждым возможным способом.
— Ты пришла к правильному мужчине, — говорю я ей. — И ты кончишь с правильным мужчиной. И будешь кончать снова и снова… и снова.