Мой сосед — сволочь! (СИ)

 Билл наконец подошел к окну и замер в полном замешательстве. У него даже рот слегка приоткрылся от увиденной картины. А к его дому уже стали подтягиваться соседи с близлежащих домов, чтобы посмотреть на шоу. Под его окнами, разряженные в черные с золотым мексиканские национальные костюмы, пел квартет задорных кабальеро в огромных сомбреро на голове. Из всей непонятной речи до Билла долетели лишь две фразы, которые он понял и без перевода. Это были: señorita и amor.
 Он минут пять стоял в немом ступоре, не зная, что происходит и каким боком этот концерт касается его лично. Но постепенно на лице начало проскальзывать понимание всей ситуации и того, с какого берега дует ветер. Его глаза моментально стали черными, а взгляд устремился на окно напротив, из которого за всем с нескрываемым удовольствием наблюдал Том и гадко улыбался.
 «С*ка!» - сказал одними губами Билл. Но тут в комнату вошли его родители, очевидно жаждущие объяснений от сына. Билл что-то говорил, прикладывая руку к сердцу. Его отец, герр Алекс, постоянно показывал на поющих за окном. Мать Хельга молча смотрела на этот дурдом и изредка хваталась за голову. А веселые мексиканцы все продолжали свое пение, судя по тональности, переходя на лирический романс. В комнате Билла по-прежнему шли разборки. После непродолжительной жестикуляции отец развернулся и вышел из комнаты. Мать все так же не издавая звуков последовала за ним, лишь укоризненно качая головой.
 Наконец Билл позволил себе повернуться в сторону окна, за которым по-прежнему чертовски довольно улыбался Том, и показал ему сразу два «неприличных» жеста, состоящих все из той же, знакомой Тому, композиции. Губы брюнета еще что-то проговаривали с особой жестокостью, которая судя по всему являлась нецензурной лексикой. Но ее Том так и не понял, хотя и делал очень сосредоточенный вид и периодически показывал знаками, как бы переспрашивая: «Милый, я не могу тебя понять! Что-что ты говоришь?»
 Вечер близился к концу. Довольные таким бесплатным концертом соседи стали расходиться по домам. Для Билла все это закончилось не настолько весело, как для Тома, который после всего спустился в гостиную, где семья обсудила новости улицы. Их разговор позабавил парня, и в конечном итоге он отправился спать. Напоследок он улыбнулся окну напротив и, повернувшись на бок, заснул сном невинного младенца.
***
 - Ну так ты мне скажешь, что за хрень ты сделал «счастливому» соседу? – спросил Рихард, когда они с Томом в понедельник сидели в аудитории в ожидании профессора Юргенса.
 - Почему счастливому?
 - Мне его уже искренне жаль. Во первых, что его соседом являешься ты, а во вторых, твое внимание к нему – это страшное дело. Не завидую.
 - И не х*й завидовать.
 - Так что за сюрприз там был?
 - Серенада под окном, - сообщил Том и усмехнулся.
 - О да! На такую хрень твои мозги только и способны, - сказал Рихард, в очередной раз поражаясь Тому и укоризненно качая головой.
 - Думаешь, все же надо было начать с цветов и конфетных фантиков?
 - Бл*дь, лучше всего, если ты оставишь пацана в покое. Или это твой план по выселению соседей? – настороженно спросил друг.
 - Мне похрен, кто мои соседи. Меня вштыривает этот брюнет. Его, кстати, Билл зовут.
 - Надо запомнить для поминальной речи, когда священник даст сказать о скоропостижно ушедшем от нас соседе из дома под номером…какой у него номер?
 - Не помрет. Я его и в аду достану.
 - Тебя, бл*дь, туда не пустят.
 - Думаешь, сразу в рай пригласят?
 - Не тешь себя глупыми надеждами. Тебя туда пусти, и ты там второй ад организуешь за скромный отрезок времени.
 - Да пошел ты, - равнодушно отмахнулся Том.
 В этот момент в аудиторию вошел профессор Юргенс, и все абитуриенты стали рассаживаться по местам. Том даже не обратил должного внимания ни на слова Рихарда, ни на то, что в аудиторию вошел профессор. Его мысли сейчас были далеки от учебной деятельности, а взгляд устало смотрел в окно. К Тому пришло некое подобие сожаления, в котором допускалось, что он вполне возможно поступил немного жестко, и теперь новый сосед из вредности не станет идти с ним на контакт. К нему даже пришла раскаявшаяся мысль о заглаживании своей вины, но тут профессор постучал ручкой о стол, чтобы все затихли и начал вешать суть сегодняшней лекции.
 Ничего нового герр Юргенс для Тома не сообщил, как в принципе и все последующие лекции. Кое-как отсидев последнюю, парень рванул домой обдумывать свое поведение и продолжить раскаянье.
 Уже дома Том стал думать об извинениях и прочих мелочах, чтобы хоть как-то оправдаться в глазах брюнета. Он постоянно смотрел на закрытое окно, за плотными шторами которого горел свет, и неясный силуэт временами проходил мимо.
 Тому очень нравились новые чувства, появившиеся к соседу. Если в самом начале он хотел всего лишь поиметь его зад во всех ракурсах, то теперь стало появляться желание не просто тупо переспать и забыть, а добиться его расположения. Том хотел, чтобы брюнет сам пожелал быть с ним. Все эти мысли не давали покоя. Он в последний раз посмотрел на неприступное окно и отправился вниз к ужину.
 Спустившись к столу, Том обнаружил, что вся семья с голодным нетерпение ждет его одного.
 - Оу, неужели его высочество Томас изволил посетить нас смертных? – с невозмутимым спокойствием произнесла сестра.
 - Бека, перестань. Том, наверное, увлекся подготовкой к завтрашним заданиям в университете, - попыталась оправдать собственного ребенка фрау Лили.
 - Ну да, конечно, все зубы уже наверное сточил о гранит науки, - тут же вставила Бека и приступила к накладыванию в свою тарелку большой порции салата.
 - За мои зубы не надо переживать. Ты лучше за своими приглядывай, а то вдруг выпадут, - недовольно прокомментировал Том, настроение у которого и так было неважным, так еще и сестра со своими неизменными подколками.