Театр для француженки (СИ)

Уже в обед, я собирала вещи в своей комнате, думая как же все-таки мне везет. Только все хорошо, обязательно должно стать очень плохо. Еще и по моей вине. Наверное, это судьба такая, быть несчастной. Хотя, какая может быть судьба? Мы сами управляем своей жизнью, но у меня слабо получается. Почему всегда решают за меня?
Один чемодан уже был собран, и я села рассматривая оставшиеся вещи, которые привезла из Франции. Они были старыми и половина мало, но я хранила их, как память. В этот момент в дверь комнаты постучали, и я была рада этому, так как стук перебил, уже блестящую в глазу слезу.
- Входите! - ответила я на стучание.
Ян вошел в комнату, и сел напротив кровати, в кресло.
- Ты ведь не должна ехать если не хочешь.
- Но я просила этого, - ухмыльнулась я.
- Все еще можно изменить, Мари, - говорил парень, - Тебе стоит лишь захотеть все изменить.
- Ян, все в моей жизни подвластно чужой воле. А теперь это мое решения, и я впервые за восемнадцать лет буду следовать тому, чего сама захотела, а не кто то вместо меня. Пансион это не заключение. И не последние года моей жизни. Я уйду ровно а двадцать два года, но уже с образованием. Возможно, я даже повзрослею, - пролепетала я, хотя сама так даже близко не считала. И пансион был реальной тюрьмой, для меня.
- Но тебе не нужно взрослеть, Парташ! Что тебе даст взросление? Посмотри на меня. Мой здравый разум и серьезное отношение, все только портит. Я вижу мир таким, каким он является на самом деле, вижу правду в каждом человеке, и с каждым днем, я все больше огорчаюсь, и теряю надежду на лучшее в этой жизни. Но ты, Мари Парташ, первая особа, в которой я не вижу обмана. Такая, какая есть. Сначала, это меня тревожило и пугало. Я не смог посмотреть сквозь тебя, потому что снаружи, ты такая же, как и внутри. Взросление не помогает жить, оно лишь все разрушает, - я понимала, что Ян, несомненно, прав. Но изменить, уже ничего не могла.
- Я буду рада тебя видеть там, если ты хоть раз меня навестишь, - ответила я, дав понять уверенность в своем решении, и он меня понял.
- Это будешь уже не ты, Золушка из Франции, - после этих своих слов, парень вышел из комнаты, оставив впечатление обиды.
Неужели он обиделся на меня, за то, что лишь выполняю свою обязанность? Мне нужно учиться, ведь я не могу всю жизнь просидеть в квартире, как сейчас. Просто не могу.
Всю оставшуюся часть дня, я просидела у себя в комнате, с собранными чемоданами, лежа в кровати. Я ждала. Ждала наступления следующего утра, чтобы поскорей избавиться от этой ужасной атмосферы. Светлана, заходила ко мне только раз, проверяя все ли в порядке, и собрала ли я вещи. По моему, она была счастлива, что я наконец покидаю эту квартиру, и даю ей полную свободу в личной жизни с Муравьевым, или кого она еще себе найдет.
Пансион для иностранных девушек. Звучало крайне подозрительно, хотя раньше, когда я только услышала о нем, безумно туда захотела.
Что же изменилось за это время? Я уже совершенно не хотела ехать.
До самой ночи я думала о том, что ждет меня там. Я не вышла на ужин, когда Светлана меня позвала. Она хотела проявить заботу, но у нее не вышло. Женщина лишь предложила мне поесть, и после первого "Нет", сдалась. Обходительным оказался Ян. Он молча, без вопросов и предупреждений, принес мне еду в комнату, но все так же молчал. Он не сказала мне ничего, и я тоже промолчала. Единственное, что получилось выдавить из себя, это сухое "Спасибо".
Новость, которую объявила нам Светлана, колыхнула его еще больше, чем меня. Ян переживал. Переживал из-за моего отъезда. Было не приятно, ведь возможности с ним видеться после этого-меньше нуля.
Время отъезда 
1874 год, 13 марта
Время уезжать из прошлой жизни, к новой.
Мы ехали в машине Муравьева, я удивилась, что у него есть машина. Проводить поехал даже Ян, я же думала, что он и в мою сторону не посмотрит, из-за моей такой глупой покорности.
Светлана сидела на переднем сидении, рядом с Муравьевым. Мы с Яном сзади. Он в не смотрел на меня, игнорировал каждое мое слово, и движение, будто меня тогда в машине не было и вовсе.
- Ян, это наше прощание? -тихо сказала я, немного наклонив к нему голову, так чтобы никто не услышал.
- Все будет так, как выберешь ты, Парташ, - подумав о чем то, он добавил, - Выбирай.
- Четыре года. Так трудно подождать меня всего лишь четыре года?
- Дорогая, мне не столько лет сколько тебе. Возможно, для тебя жизнь только будет начинаться, а для меня она уже давно продолжается.
- Тридцать один год, это не много, Чаадаев.
- Тема решена. Не хочешь, не надо, - огрызался он, - Но когда то будет поздно, что то решать, Мари. А ты захочешь что то решать, я уверен.
Когда машина остановилась, я поняла, что мы на месте. Выйдя из старого автомобиля, я еще больше расстроилась. Это место не только в моральном плане было для меня тюрьмой, теперь уже и внешне. Приветливости в этом месте не было ни грамма.
Зайдя во внутрь, Ян рассматривал все с таким презрением, будто жить здесь, заставляют его. Светлана же расхваливала здание как только могла, чтобы заинтересовать меня. У нее не получалось. Все равно зачем было так стараться, если у меня выбора нет?
К нам подошла женщина, одета хуже некуда. Черное платье, сидело на ней как мешок, и нелепая шляпка, немного прикрывала седину. Ужасная картина. Лицо этой особы было черствым как четырехдневный хлеб, не искажало ни доли эмоций. Она холодно посмотрела на меня, и попыталась ласково улыбнуться, получилось устрашающе и жутко.
- Рада приветствовать вас, дорогая Мари. Вам понравиться в нашем пансионе, - будто вынося мне посмертный приговор, сказала она. - Зови меня просто Анной.
Я попыталась улыбнуться в ответ, но у меня тоже не получилось. Обернувшись к Яну, я посмотрела на него в надежде услышать хоть какие то теплые слова. Парень смотрел на меня, но ничего не говорил, пока тишину не нарушила Светлана.
- Мари, ты делаешь шаг в будущее, я так тобой горжусь! - женщина кинулась мне на шею.
- Она сделала шаг в пропасть, - прошептал Ян, никто его не услышал, кроме меня.
Наконец, оторвав от себя Светлану, я обняла Муравьева, одолев презрение к нему и Светлане, и подошла к единственному человеку, который меня волновал.
- Мы увидимся еще не раз, принц, я обещаю.
- Нет, больше никогда, - сухо ответил он, уворачиваясь от меня, смотря куда то в сторону.
- Это будет твой выбор. Не мой. Обнимемся?
- Нет.
Не обратив внимания на отказ, я сжала его руками, как только могла. Это было безответно. Парень не прикоснулся ко мне вовсе, но я была рада, что сама обняла его. Запах его одежды прекрасен, как и он.
Все уехали, оставив меня в этом мрачном месте.
- Мари, я проведу тебя к комнате, - сказала Анна, и начала подниматься по лестнице, я пошла за ней.
Коридоры в пансионе навевали страх, ночью здесь бродить точно не получиться. Все серое, точнее белое, но слишком старое. На стенах различные картины непонятных воин и портретов. Ни одного цветка, ничего живого. Пол устеленный красным, потертым ковром. Множество дверей, которые ведут в комнаты, в одной из них должна жить я.
Анна остановилась возле самой крайней, и открыла ее.
Мы вошли, и она начала говорить к девушкам, которые сидели на разных кроватях, их было двое.
- Анастасия, Оливия, это Мари Парташ, ваша новая соседка, - затем обернувшись ко мне, спросила, - Хочешь что то спросить?
- Нет.
- Тогда занимай свободную кровать.
Анна ушла, и я положила свои вещи, возле уже своей кровати. Сориентироваться было не сложно, так как в комнате всего их три. Две, очевидно, заняты. Моя кровать находилась прямо возле двери, не самое лучшее место, конечно.
Комната окрасом не чем не отличалась от коридора, ну я хотя бы была не одна.
Сев на свое место, я чувствовала неимоверное напряжение, и просто ждала, возможно, одна из девушек что то скажет.